Дж. Верди. «Травиата». Театр Ла Скала (Милан, Италия).
Дирижер Нелло Санти, режиссер Лилиана Кавани, художник Данте Ферретти

А. Нетребко (Виолетта). © Marco Brescia & Rudy Amisano

Анна Нетребко вернулась к партии Виолетты в «Травиате» Верди спустя семь лет с момента последнего исполнения. Сценой для возвращения она выбрала знаменитый миланский театр Ла Скала.

Нетребко спела на протяжении своей карьеры сотни «Травиат» в разных театрах Европы и Америки. Ее первая Виолетта Валери выходила в спектакле на сцене Театра-студии Санкт-Петербургской консерватории в 1994 году. Последняя — в Токио в 2010 году. В отличие от многих других партий, в которых певица выступала за рубежом, «Травиату» в ее исполнении можно было много раз услышать на сцене Мариинского театра. На нее здесь ставился спектакль в далеком уже 2002 году (французский режиссер Шарль Рубо), постановка продержалась в репертуаре более десяти лет, пока ее не сменила версия Клаудии Шолти. Кульминационной точкой в веренице «Травиат» для Нетребко стал спектакль Зальцбургского фестиваля в 2005 году от немецкого режиссера Вилли Деккера, где влюбленным в нее Альфредом был мексиканский тенор Роландо Вильясон. О дуэте Нетребко и Вильясона тогда писали как о Traumpaar. После этого спектакля мир окончательно оказался во власти этой женщины. Ее Травиата заставила нервничать многочисленных конкуренток. Певице без труда удавалось то, что для многих ее коллег, не только старших, но и младших, и ровесниц, являлось головной болью. Брюнетка с идеальной фигурой, балетной осанкой, походкой от бедра, гордо поднятой головой, со звонким голосом соблазняющей сирены и без постановки могла устраивать моноспектакль, а уж на сцене и вовсе становилась объектом повышенного внимания всех без исключения категорий слушателей/зрителей. В ее внешности (в которой почему-то любят обнаруживать цыганские корни певицы) сконцентрировалось то, что способно вызвать ассоциации и с итальянским, и с французским менталитетом. Тем, кто запомнил ее Виолетту 15-летней давности, было очень любопытно увидеть и услышать эту героиню в ее исполнении сейчас, когда столь многое изменилось в ее личной жизни, когда она, в отличие от своей героини, обрела семейное счастье. И тут ей захотелось вернуться в прошлое и просто красиво и без суеты спеть эту партию.

Ла Скала живет по своему календарю и своим законам, и даже Анну Нетребко пригласили туда относительно недавно, когда первые пики ее карьеры были уже позади, а мировое имя было основательно сделано и всячески доказано и закреплено. Если не считать ее выступлений на гастролях Мариинского театра в Ла Скала, а иметь в виду ее выступления там в качестве «приглашенной звезды», то появилась она на миланской сцене красиво и очень концептуально — сначала в «одноименной» партии Донны Анны в «Дон Жуане» Моцарта, поставленном Робертом Карсеном, а во второй раз — в партии ни много ни мало Жанны д’Арк в опере Верди в постановке Моше Ляйзера и Патриса Корье. Оба раза события ей выпадали подчеркнуто знаменательные — открытия сезонов в декабре 2011 и 2015 года. Премьеры проходили во время правления Стефана Лисснера, который держал курс на модернизацию эстетики легендарного театра, а потому обе вышеупомянутых постановки включали в себя яркие элементы «новых слов в искусстве». Плазменный экран в «Дон Жуане» ассоциировался одновременно и с магической трансфигурацией, и с перемещениями во времени, и с ртутным характером главного героя, и просто с новыми возможностями старой сцены. В «Джованне д’Арко» режиссеры вызывающе взрывали массив большой оперы экстравагантными эскападами.

Сцена из спектакля. © Marco Brescia & Rudy Amisano

На смену Лисснеру пару лет назад пришел Александр Перейра со своей программой, главный пункт которой — приглашение к участию стопроцентно звездных имен. Пункта «Радикализация сценических решений классических партитур» в его плане нет. Перейра пришел, чтобы вернуть Ла Скала славу и позиции мирового лидера, которыми обладал театр в глубоком ХХ веке. Перейра предложил Нетребко старую «Травиату» — впрочем, ту, которая прочно держалась в репертуаре Скалы с перерывами девять сезонов, начиная с премьеры в 1990 году, пока ее не сменила модернистская версия Дмитрия Чернякова 2013 года. Спектакль Лилианы Кавани, доставшийся певице для дебюта в «Травиате», сделан с оглядкой на постановку Франко Дзеффирелли и привносит на оперную сцену приемы кино. Лилиана Кавани, сказавшая свое веское слово в киноискусстве, в опере как будто не до конца прочувствовала невозможность для зрителей оценивать детали, мелочи так же, как в кино, где наезд камеры решает все. Зрелищности в спектакле Кавани хоть отбавляй: глаза работают не меньше ушей. Сценограф Данте Ферретти и художник по костюмам Габриэла Пескуччи создали роскошное пространство для переноса во времени — в эпоху Александра Дюма, время «блеска и нищеты куртизанок». На первый взгляд все в спектакле очень традиционно. Взгляд же более въедливый и вооруженный увидит в спектакле решения пусть далеко не оригинальные и не открывающие чего-то доселе неизвестного, но все же будоражащие не только чувства, но и мысли. Так, режиссер создала из многочисленных касаний, переплетений рук, поцелуев на балу в первом действии своего рода сеть чувственной зависимости, в которой все в нее попавшие — как мухи в липкой паутине из страсти, секса, желания. Выпутаться из этой сети почти невозможно, да там с виду не так и страшно, как мухе в сетях паука: там сладко, томно, нежно. Но кому-то все же хочется оттуда вырваться. И этот кто-то — Виолетта Валери. Кавани дала отчетливо понять, что можно принимать правила игры для всех — напиваться до поросячьего визга, чтобы тебя без боя брали в постель для своих хищных утех. Такие женщинки в первом акте спектакля то и дело мозолят глаза на первом плане. На их фоне Виолетта, самая дорогая куртизанка Парижа, — все равно что каравелла, гордо несущая себя к своей одинокой мечте по бурному морю интриг, сплетен, порока. Именно так пронесла себя Анна Нетребко сквозь все три действия, гордо распрямившись в финальном третьем акте, воздев руки навстречу вечности.

Сцена из спектакля. © Marco Brescia & Rudy Amisano

В Ла Скала слышали разных Травиат начиная с премьеры в 1859 году. После Тебальди в 1951-м и Каллас в 1955 году здесь пронеслись в вихре танца Мирелла Френи и Анна Моффо, Тициана Фабриччини и Патриция Чьофи, Инва Мула и Ирина Лунгу (единственная русская до Нетребко), наконец, Мариелла Девиа с Анжелой Георгиу. В спектакле Дмитрия Чернякова это была немка Диана Дамрау. Спектаклем Кавани несколько сезонов дирижировал Риккардо Мути, пока не ушел с поста художественного руководителя Ла Скала. Если бы не обида Мути, стоять бы, конечно, ему за пультом на спектакле с Нетребко, как стоял он с ней на «Манон Леско» в Римской опере. «Травиатой»-2017 дирижировал Нелло Санти, 85-летний маэстро, так или иначе связанный в массовом сознании с представлением о «великой итальянской традиции». Анна Нетребко эту традицию сделала своей фирменной и в спектакле в Ла Скала пела как истинная итальянка, но с намного более горячей русской кровью. И обошла всех див своего времени тем, что соединила в своем искусстве прочную технику бельканто, феноменальную способность к эмпатии, но самое главное — умение дарить себя без остатка, дарить по-русски. Впрочем, ее La Traviata на сей раз дала понять, что остаток все же необходим — для личной жизни.

А. Нетребко (Виолетта). © Marco Brescia & Rudy Amisano

Пятнадцать лет назад Нетребко пела Виолетту в Мариинском как в последний раз, сгорая до конца. В этот раз она решила сделать Виолетту исполненной высокой простоты. Нетребко пела, получая от этого глубокое удовлетворение. Вся внешняя активность и игривость ее героини скрылись в невероятно интенсивном, интонационно богатом пении. Певице будто хотелось испить до дна все прелести шедевра Верди, еще раз заглянуть во все потайные уголки: не оставила ли там чего-нибудь неразгаданного? И она вместе с Виолеттой поняла не теряющую ценности истину о том, что «мир есть любовь». В ее голосе, одинаково сильном и сочном на верхах и как-то по-особому ярком в низком регистре, звучало все: и отчаяние, и боль, и преодоление этой боли, и головокружительная любовь, и страсть, и сила, и слабость, и чувство меры, и счастье вновь почувствовать себя юной, и галантность, так поразившая Жоржа Жермона в момент знакомства. Анна пела эту музыку, как пьют дорогое вино многолетней выдержки, небольшими глотками, смакуя каждую ноту. Ее не торопил маэстро Санти, будто нарочно притормаживавший темпы. Ее наслаждение с ней разделяли ее партнеры — выдающийся баритон Лео Нуччи (Жермон) и тенор Франческо Мели (Альфред). Напряженно и мистично выстроила Кавани финал оперы, где Виолетта в болезненном наваждении видит карнавальную кутерьму, понимая, как нелепо быстро пронеслась ее жизнь, в которой все же была вспышка настоящей любви, отпустившей ей все грехи ради красивого ухода в Вечность.

Март 2017 г.