Никаких помпезных мероприятий, как правило сопровождающих юбилеи, на 10-м Международном театральном фестивале «Камерата» не наблюдалось. Да и не к лицу (а главное — не по душе!) челябинскому «Камерному театру», инициатору «Камераты», какие бы то ни было проявления официоза, гламура и прочих внешних признаков «благополучия». Театр этот со дня своего рождения (и вот уж 20 лет) стремится прежде всего к доверительному общению, полагая, что это уникальная привилегия сценического искусства… Ведь только в театре произведение искусства творится не просто в присутствии, но и при участии воспринимающего. Для тех, кто играет на сцене, зритель — и собеседник, и соучастник.

Сегодняшнему нашему зрителю ой как трудно следовать этому непременному правилу. Он научился очень недоверчиво относиться ко всему театральному. Ведь ежедневно (если не ежечасно и ежеминутно) и повсеместно современный человек находится в ситуации, которая обусловлена процессом театрализации самой жизни…

И вот в этих-то условиях тотального дефицита доверия, ставшего одной из главных примет нынешней эпохи, «Камерный театр», подобно Дон Кихоту, продолжает верить и в человека, и в театр. Недаром же буклет юбилейного фестиваля предваряется эпиграфом из Вольтера: «Ум человеческий никогда и ничего благороднее и полезнее театральных зрелищ не изобретал — как для усовершенствования, так и для очищения нравов…».

«Камерата» с завидным упорством знакомит челябинскую публику со многими достижениями и новшествами, которые появляются на сценах России и сопредельных с нею государств. Чаще всего это страны СНГ, но бывают гости и из Праги, Берлина, Парижа, Зальцбурга…

И тут надо особо подчеркнуть, что значение просветительского аспекта год от года увеличивается. Ведь когда «Камерата» начиналась, отечественный театр был на подъеме. Больше того, казалось, что разразившаяся в стране перестройка откроет перед ним невиданные до той поры горизонты. Но получилось ровным счетом наоборот…

Теперь уж для всех очевидно, что экономический диктат оказался для нашего театра ничуть не менее (если не более!) разрушительным, чем некогда — диктат идеологический. Тут уместно процитировать заявление Евгения Фалевича и Людмилы Барад, основателей «Камерного театра»: «Мы… убеждены, что сегодняшний государственный театр находится в творческом и профессиональном тупике… Мы ясно осознаем, что сегодняшний театр — номенклатурное производство, которое штампует и тиражирует свою продукцию, где главное: план, сроки, конъюнктура — спрос любой ценой. А цена слишком высока, она дорого обходится театру: обезличивается сценическое искусство, уходит профессиональная культура, и, как результат, пропадает стимул к продолжению творческой жизни.

…Мы хотим иметь небольшую камерную аудиторию своих зрителей, таких же неудовлетворенных, беспокойных и ищущих, как и мы. Именно поэтому мы и назвали свой театр Камерным, а не оттого, что в своих спектаклях хотим изображать интимные чувства или замкнутый внутренний человеческий мир. И еще: мы свято верим в самостоятельность и самоценность сценического искусства, ибо Театр — это Театр, и ничто другое…».

Фестиваль же, возникший по инициативе «Камерного театра», можно было бы назвать своеобразной лабораторией, где идет поиск современного языка общения, то есть той театральной образности, которая смогла бы отразить наиболее острые актуальные проблемы.

На «Камерате-2008» программным автором был провозглашен Мартин МакДонах, пожалуй самый востребованный и самый загадочный из современных драматургов.

Магнитогорский театр драмы им. А. С. Пушкина показал «Королеву красоты» в постановке опытного режиссера Вячеслава Кокорина, впервые обратившегося к творчеству МакДонаха; театр «У моста» из Перми — «Череп из Коннемары» и «Сиротливый Запад» в постановке Сергея Федотова, «специализирующегося» на пьесах ирландца; Екатеринбургский ТЮЗ — «Человека-подушку» в постановке Олега Гетце.

Такая массированная атака дала неожиданные результаты для понимания особенностей поэтики этого драматурга. Пьесы МакДонаха созданы в разных жанрах: семейная драма, мрачная комедия, трагикомедия и гиньоль. Но три первых из названных, став спектаклями, стилистически оказались похожи друг на друга почти как близнецы. Однако они при этом лишь весьма отдаленно (да и то — чисто внешне, чертами) походили на своего отца-создателя. Актеры и магнитогорского, и пермского театров играли на удивление добротно, психологически оправдывая каждый излом в действии, но действие-то выстраивалось исключительно в линейном направлении, в последовательности и эстетике повседневности. Подробнейшим образом воспроизводя на сцене «горизонталь» событий, здесь проигнорировали очень важную для драматургии МакДонаха составляющую — «вертикальную» линию взаимоотношений героев, когда они общаются так, словно бы и нет над ними тяжкого груза безысходной жизненной ситуации. А это обстоятельство требует совсем другого способа существования актеров и иных режиссерских построений, ведь действие в эти моменты «переселяется» в иное, совершенно не бытовое пространство.

Об этом принципе множественности пространств, вне которых не существуют персонажи МакДонаха, похоже, догадался лишь Олег Гетце — постановщик «Человека-подушки». Однако (возможно, из-за неопытности) режиссер-дебютант не всегда изобретательно и убедительно воплощает свои прозорливые догадки в сценическом тексте.

О проблемах, связанных с трудностями постановок пьес МакДонаха, говорилось на обсуждениях спектаклей, которыми славится «Камерата». Многие театры стремятся попасть на этот фестиваль вовсе не из-за наград в виде диплома лауреата и денежных премий, которые обычно сопровождают дипломы в качестве символического поощрения. Обсуждения «камератчикам» нужны для выработки высоких внутрицеховых критериев, без которых театр тоже не может полноценно развиваться.

Лучшим спектаклем жюри единодушно признало екатеринбургского «Гамлета». И это несмотря на то, что режиссерские недочеты в работе Николая Коляды здесь (как, впрочем, почти всегда) очевидны. Подкупает в его спектаклях неординарность видения пьесы и необычайная искренность, граничащая почти с детской непосредственностью, в самих способах изложения той или иной проблемы. Чего стоит в «Гамлете» один только «хор шутов», почти постоянно присутствующий на сцене. Эти обезличенные, но при этом «упакованные» в яркую, хотя и до дикости безвкусную оболочку нелюди беспрестанно копошатся, трансформируя пространство сцены с помощью самых что ни на есть примитивных помоечных отходов — пробки от винных бутылок, жестяные банки из-под пива и т. п. Тут уж явно речь идет не просто о том, что «подгнило что-то в Датском королевстве», а о полной деградации. И коснулась она вовсе не только отдельных личностей, а всех без исключения героев шекспировской пьесы, в том числе и Гамлета… Можно даже сказать, что этот Гамлет — порождение этой дегуманизированной среды. На некоторое время спасает (а в результате со временем и губит) его юношеский максимализм. В атмосфере безнравственности не может выжить никто. Здесь если что и произрастает, то только смерть, причем задолго до физической гибели.

Дипломом за лучшую режиссерскую работу был отмечен спектакль из Перми, поставленный Мариной Оленевой по пьесе М. Угарова «Облом-оff». Казалось бы, эту пьесу ставили так много, что открыть в ней что-то новое уже невозможно. Оленевой это удалось. В пьесе есть подзаголовок — «история человека, несовместимого с жизнью». Пермский спектакль молодежного театра «Новая драма» — наглядное пособие, отвечающее на вопрос: как и почему такое возможно?

События, составившие жизнь Ильи Ильича Обломова, увидены в неожиданном ракурсе и поданы в непривычной стилистике. От начала до конца сам герой ничуть не меняется, оставаясь даже не молодым, а очень юным созданием. И это не просто некий «режиссерский трюк». Нет, именно таким образом внешне проявляется обломовская «болезнь», ведущая к несовместимости с жизнью. А «диагноз» весьма распространенный — инфантилизм. Можно даже уточнить — неискоренимый инфантилизм. Все эпизоды разыгрываются словно бы во сне (то ли были, то ли не было их), а вечно юный Илья Ильич лишь отчасти является участником событий, которые вроде бы с ним происходили. Его собственная жизнь проходит как просмотр кинофильма: он то поглощен происходящим на экране, то покидает это виртуальное пространство, причем всякий раз в тот момент, когда требуется принять решение, что-то сделать, изменить. Он же предпочитает просто переключиться на какой-либо другой «объект». Благо, жизнь богата и разнообразна…

В перерывах между «историями», вроде бы с ним происходившими, этот с виду вечный юноша, по сути же — «вечный мальчик», укрывается от своих наваждений, подкинутых жизнью, в некоем «домике». Это довольно большой ящик, одиноко стоящий по центру пустого пространства сцены. Только здесь Илье Ильичу и бывает вольготно, только здесь ему дышится легко. В финале он уютно сидит в своем «домике» и с выражением детской непосредственности на лице попивает водочку. Е. Пеккер, играющий Илью Ильича, был отмечен на «Камерате» дипломом как лучший исполнитель мужской роли.

Награду за лучшую женскую роль получила Г. Саламатова, сыгравшая роль Бабушки в спектакле «Похороните меня за плинтусом» (Красноярский драматический театр им. А. С. Пушкина, режиссер Алексей Крикливый).

Вскоре после публикации повести П. Санаева наши театры, словно сговорившись, принялись ее инсценировать. Чаще всего в этих постановках эксплуатируется «детскость» мальчика-рассказчика и выводится карикатура на Бабушку. В исполнении Г. Саламатовой героиня повести предстает в гротескном варианте. Настроения ее Бабушки сменяются практически мгновенно — от оголтелой ненависти к оголтелой любви. И такие перепады для нее что спиртное для алкоголика, она без этого вроде как вкус к жизни утрачивает. Необузданность чувств (а лучше сказать — эмоциональная распущенность) зафиксирована и в костюме героини. И спереди, и сзади, и в боках — везде увесистые толщинки, отчего фигура ее становится необъятной, а любое движение смехотворным. Этот монстр страшен и когда гневается, и когда нежничает. При этом актриса предельно достоверна в психологических оправданиях поступков своей героини. Вот и получается какая-то жутковатая клоунада при полной узнаваемости так называемой широкой и «загадочной русской души», которая в данном случае страдает классической формой психопатии. А эта «болезнь», как известно, не лечится…

Кроме основных наград, на «Камерате» традиционно вручаются специальные призы (полный список отличившихся можно найти на сайте фестиваля www.kamerata.ru). Здесь принято отмечать и пропагандировать все неординарное и подлинное. В этом они принципиальны как мало кто нынче.