В Екатеринбурге родился новый фестиваль современной хореографии — «На грани». Возник он с легкой руки бывшего главы екатеринбургского (а ныне — петербургского) отделения «Альянс Франсез» Рауля де Люмле. Идею подхватил, взяв на себя ее реализацию, знаменитый Свердловский академический театр музыкальной комедии во главе с его энергичным и близко к сердцу принимающим проблемы современной сцены директором Михаилом Сафроновым. Арт-директором фестиваля стала музыкальный критик Лариса Барыкина, один из первых аналитиков нашего современного танца. Интрига фестиваля — присутствие внушительной французской делегации (представителей национальных хореографических центров, прессы, культурных институций), главной задачей которой был отбор исполнителей и трупп для участия в культурных программах «Франция—Россия» 2010 г.

За двадцать лет существования контемпорари в России в его взаимоотношениях со средой мало что изменилось. Пока он остается направлением в искусстве, идущим исключительно «против течения». На круглом столе, состоявшемся в конце фестиваля, говорили и о недостатке профессионализма, и об отсутствии какой-либо поддержки, и о необходимости специальной подготовки авторов и исполнителей современного танца. Даже — про изначальную чуждость идеи современного танца, с его пафосом индивидуальной свободы, — самому духу отечественного бессознательного с его тягой к коллективизму и самоотречению.

Между тем интерес публики, все пять дней заполнявшей площадки фестиваля до отказа, бурно реагировавшей на выступления самых разных коллективов, доказывал обратное.

Программа открылась work-in-progress хореографа Рашида Урамдана, малоизвестного у нас, признанного одним из лидеров нового поколения современного танца во Франции. Две недели до этого он учил студентов факультета современного танца Гуманитарного Университета (единственный подобный факультет в России) удивительным вещам — таять, как снег, и образовывать своими пластичными телами некое общее тело без органов, протоплазму будущих (или уже прошлых?) биографий, душ, взглядов. В сочетании с видеопроекцией, где те же студенты делятся своими мыслями на достаточно серьезные темы, а также читают шокирующие свидетельства людей, переживших войну, оккупацию, массовые расстрелы, показ получился нетривиальным.

«Бессонница». Компания Олега Ваниева.
Фото В. Пустовалова

Запомнился дебют Олега Ваниева — спектакль «Бессонница», весьма занятное зрелище, проникнутое черным юмором «баек из склепа». Две парочки юных призраков лунатически бродят по сцене и опасно зависают на сценических конструкциях, «включают» луну и даже залезают в постели-гробы, пытаясь найти путь к простому «нечеловеческому» счастью… Художественный образ спектакля возникает из причудливого соединения элементов модного эротического триллера с выразительными средневековыми аллегориями: эффектный велосипедный кросс одного из персонажей через прорезаемый тусклым светом мрак сцены напоминает сатанинский кортеж.

Свое творчество театр «ARTформ», который выживает в Тюмени благодаря броским пластическим спектаклям и шоу-программам, называет «наивным». Молодая, энергичная, обаятельная труппа представила на суд зрителей развернутую хореодраму «Невеста». Бесхитростный сюжет про замужество против воли и разрушенное девичье счастье разворачивается на фоне сценок из жизни некой лубочной деревеньки, со всеми ее обитателями, а также половичками, метелками, валенками. Труппа, которую составляют не только танцовщики, но и драматические артисты, бойко выделывает поставленные балетмейстером коленца, полуакробатические трюки и лихие ансамблевые передачи на музыку Бреговича, во многом перенимая характерность персонажей Кустурицы. Что касается танца (балетмейстер Оксана Шматенок), то, хотя в этом синтетическом действе (отчасти напомнившем хореографические сюиты декад искусств союзных республик) у него роль прикладная (это скорее отанцованная пантомима), смотрится оно не без интереса.

Шестнадцатиминутный спектакль «Комната тонких нитей», который балетмейстер Ольга Зимина (Сарапул) исполняет с одной из своих учениц, — работа действительно тонкая, пластически выразительная. Бесконечная полифония двух движущихся тел приводит то к жестким столкновениям, то к компромиссам, которым, как и всё новым коллизиям взаимоотношений матери и взрослеющей дочери (а об этом пьеса), нет конца.

«Дождь». Компания «Окоем».
Фото В. Пустовалова

В работе екатеринбуржца Александра Гурвича «Дождь» очевидна попытка избежать литературной законченности и ясности, дать поток ощущений, смутных чувств, отношений, возникающих между людьми в их ежедневном беге, случайных столкновениях и встречах. Сюжеты вот-вот, кажется, возникнут из касаний, столкновений, взглядов трех молодых людей и хрупкой девушки (исполнители — студенты Гуманитарного Университета). И тут же исчезают, трансформируются, наплывают друг на друга, словно потоки дождя…

Театр «Балет Евгения Панфилова», сделавший попытку стать площадкой для творческой реализации молодых хореографов, представил работу Ларисы Александровой «Casting-off» (буквально — «сбрасывание»). Cудя по группе женщин и мужчин, танцующих то вместе, то порознь, то нежно поддерживающих друг друга, то по-звериному набрасывающихся друг на друга (черные фраки — на белые кринолины), — речь шла о вечном. О притяжении-отталкивании мужского и женского начал. О том, что истинно ценно — абсолютная свобода или преданность, тепло кого-то одного-единственного. Мысль о том, что от судьбы не уйти, наглядно иллюстрировал персонаж в духе театра Но (привет от Марты Грэм и Бежара!) в гриме, в ярких одеждах, на котурнах. Он все тянул и плел красные нити, связывающие — а иногда и запутывающие людей в тесный жизненный узел. Танцуют панфиловцы всегда слаженно и с энтузиазмом. Но вот для более точной реализации авторских идей многим исполнителям (особенно — исполнительницам) не хватило глубокого личного проникновения, не показного, но действительного, — в столь знакомые каждому и столь разные у всех перипетии.

Маша Грейф (Челябинский театр современного танца) уже вполне зарекомендовала себя и как самостоятельный хореограф. В работе «Год серого гуся» она вместе с ансамблем «Линия» сосредоточилась на женской теме. Под звуки жалейки и весенние заклички стройные девушки стирают и отбивают белье, переплавляя обыденный жест в линии и ритмы однообразного, механического, как жизнь простой русской женщины, танца. Впрочем, с волшебными мелодиями Нино Роты суровые будни словно отступают, в мечтах о сладкой жизни угловатые движения смягчаются, трепетные руки плывут, девушки преображаются…

«После вовлеченности. Ч. 2». Театр «Провинциальные танцы».
Фото В. Пустовалова

«Глиняный ветер». Эксцентрик-балет Сергея Смирнова.
Фото В. Пустовалова

«Хури-хури». Театр танца «Киплинг».
Фото В. Пустовалова

Театр «Провинциальные танцы» показал спектакль «После вовлеченности. Ч. 2», уже получивший «Золотую маску». В излюбленную багановскую тему женского-мужского, погруженную в сказочно-ироничный контекст, добавлен невротичный, безумный ритм большого города. Будоражащая музыка мистика Гурджиева рождает прихотливый и ломаный рисунок безостановочно танцующих пар. Она же в финале преображает эту адскую пляску в стройную и строгую поступь-хор древнего, но вечного танца.

В спектакле не менее знаменитого «Эксцентрик-балета» «Глиняный ветер» (номинант «Золотой маски»-2009) своего главного персонажа — забавного трогательного человечка, отчаянно сражающегося с «большим» миром за сохранность собственного «я», хореограф Сергей Смирнов отправляет в… доисторическую эпоху. И растворяет в толпе. Вернее, в двух словно сошедших с древних барельефов толпах пралюдей с их профильными позами, прижатыми к телу локтями и вытянутыми ладонями (цитата из фокинского «Фавна»!). С ужасом и удивлением сталкиваются они в одном пространстве. В попытке понять другого и найти первые объединяющие жесты-слова персонажи очеловечиваются…

Команда «Киплинг», вновь возникшая на культурном горизонте (да еще как: в качестве номинанта «Маски»!) в своей работе «Хури-хури» обратилась за ответами на наболевшие женские вопросы к мифологии древних индейцев. Здесь женщина — основа мира, а хури-хури — демоны, которые, увы, иногда в эту женщину вселяются. (Вот вам и свежая интерпретация вечного балетного сюжета!) Впрочем, спектакль «Киплингов» не о жутких трансформациях одуревших от домашней рутины хранительниц очага, а как раз наоборот — о великой тайне, мудрости и радости повседневного бытия. Тема неслучайная в этом замечательном коллективе слаженно танцующих женщин — с их остроумной фантазией, невозмутимостью и позитивной энергетикой.

Много лет назад Олег Петров привез в Екатеринбург спектакль Пала Френака. Хореограф, сочетающий поэтику шока, болезненной сексуальности с мгновениями пронзительной нежности, экспериментирующий с состояниями тяжести и невесомости, внес свою, особую ноту в бурное развитие новой французской волны. Пара спектаклей, поставленных им в разное время для танцовщиков Петрова, освежающе действовали и на уральский ландшафт. Затем спектакли здесь начали ставить ученики и эпигоны Френака. Переняв у него внешние признаки стиля — все эти потрясения и спазмы не знающей удовлетворения плоти, технику нелинейного монтажа эпизодов, парадоксальные вторжения каких-нибудь балерин в валенках или кислотных петухов, — они упускают самое главное: глубину, связность и понимание того, зачем же все это. В спектакле Театра танца «Голод», поставленном Балашем Баранье, персонажи мучаются и бьются, иногда — прямо-таки в кровь. Все эти «игры поверхностей», впрочем, эффектны только первые пять минут.

В своем спектакле «Притяжение» (премьера состоялась в начале года в театре Шатле) Ольга Пона стремится высшей гармонией небесных тел поверить прихотливые людские отношения. И потому наблюдает их отстраненно, словно в теле- или микроскоп. Эмблематичен эпизод: обездвиженное обнаженное человеческое тело, как на весах, балансирует на подвижной перекладине. Два существа словно подвергают его каким-то таинственным замерам: возможно, пытаясь просчитать, где в этом теле помещались когда-то все эти повседневные страсти и эмоции… На вопрос: «Почему одних тянет друг к другу с непреодолимой силой, тогда как других с той же силой отталкивает?» — хореограф отвечает бесконечным разнообразием высокотехнологичных сольных и ансамблевых структур, где не люди — но частицы: планеты, атомы или… яблоки Ньютона — прочерчивают прихотливые траектории. Кружатся, сталкиваются, выстраиваются в причудливые системы и созвездия, вновь остаются в безвоздушном одиночестве, созерцая гармонию сфер. Танцовщики этой труппы кажутся безупречными, метаморфозы их тел завораживают. В финале эти тела уносятся под колосники. Крутится серебряный шарик в унисон с музыкой сфер. И совершенно неожиданно для этой, казалось бы, абсолютно технологичной и беспристрастной работы остается острое чувство смутной тревоги, безысходного, космического одиночества…

Главным результатом фестиваля, представившего своего рода срез происходящего на данный момент в уральском регионе (Екатеринбург — Челябинск — Пермь) и близлежащих весей (Тюменская область и Удмуртия), можно считать констатацию факта, что пациент жив. И актуализацию вопроса: что же такое современный танец? Множество концептов и явлений, отрицающих привычные каноны красоты, ритмическую упорядоченность структур, драматургическую внятность, что явились на свет в нашу лишенную большого стиля и веры в светлое будущее эпоху? Свобода пластического самовыражения? Поиск всех возможностей телесного артикулирования, не выраженных еще в слове тем и смыслов? Безоглядное погружение в фактуру повседневности и работу с обыденным жестом, ошибками тела, уличающими его в тайных желаниях и страхах? Да и вообще — можно ли считать этот танец искусством?

Любые концепты хороши для манифестов и теоретических штудий. Когда же танцовщик выходит на сцену, ни один концепт не сработает, если он и происходящее с ним на сцене не будет зрителю интересным. Ведь в конечном счете главным вопросом любого искусства остается вопрос — что есть человек?

Парадокс современного танца: избегая ритуальной риторики надежных, сложившихся форм, найти свой способ ответить на этот вопрос. И когда на сцене возникают не просто потоки движения и невнятные столкновения тел, но появляется человек — способный зацепить за живое, встряхнуть, заставить понять что-то про самих себя тех, кто пришел на эту встречу, — тогда, пожалуй, цель достигнута. Конечно, яркие озарения и взлеты нечасты, достигаются ценой мучительных усилий и переработки большого количества «пустой породы». Но возможны они только там, где процесс идет. На территории нашего современного танца, в ситуации нестабильности и неустроенности, происходит, тем не менее, творческое брожение, вызревают новые художественные идеи. Фестиваль «На грани» продемонстрировал нам это.

Январь 2009 г.