Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

МУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

БЕЗ ПОЛЕТА

Н. Римский-Корсаков. «Ночь перед Рождеством». Мариинский театр (Концертный зал).
Дирижер Михаил Татарников, режиссер Ольга Маликова, художник Ксения Киселева

Бывает, что дело, задуманное хорошо и даже блестяще, не вполне удается. Яркий пример тому — постановка «Ночи перед Рождеством» в Концертном зале Мариинского театра. Премьера — 31 декабря, затем ряд спектаклей, идущих почти подряд в канун Рождества. Как факт это замечательно, как идея — в высшей степени удачно, умно. Ведь из всех гениев мировой музыки Римский-Корсаков наиболее связан с Петербургом, для Мариинки с исторической точки зрения он вообще главный автор. Логично и даже изящно отмечать постановкой его рождественской оперы Новый год и Рождество. В дни зимних праздников «Ночь перед Рождеством» в нашей главной оперно-балетной антрепризе уместнее даже, чем традиционный новогодний «Щелкунчик».

Кроме того, продолжилась — опять-таки логично — линия новогодних «спектаклей для детей и взрослых», начатая в прошлом году «Волшебной флейтой». В обоих случаях — это сказки с метафизическим подтекстом. В обеих операх много веселья, игры, есть и скрытый, возвышенный смысл. Много приключений, чудес — от сказочно-забавных до таинственных, величественных. «Ночь перед Рождеством», пожалуй, самое веселое, самое экстравертное произведение Римского-Корсакова. И в обстановке Концертного зала на Декабристов, где действие легко, органично перетекает в зрительный зал, эта опера в особенности уместна.

Сцена из спектакля. Фото Н. Разиной

Сцена из спектакля.
Фото Н. Разиной

Что же касается спектакля… Хотя мир этой оперы в редкостной для Римского-Корсакова мере открыт слушателю, он весьма непрост. Как в большинстве оперных, симфонических вещей Николая Андреевича, здесь — картина бытия, монументальная и вместе с тем проработанная в тонких деталях. Напомним: чтобы воздвигнуть это сооружение, композитору не хватило материала гоголевской повести, он многое добавил от себя, причем не только в обрядово-мифологической области (о чем часто упоминают), но и в идеологическом плане (о чем почти не говорится). Над курьезным и прелестным мирком Рудого Панька воздвигнут небесный свод со всеми его светилами. Мы обозреваем его с земли, из малороссийской деревни, затем устремляемся в его выси в сцене полета Вакулы… Небеса то ясны, то затмеваются, то видны сквозь толщу атмосферы, то из разряженных ее слоев. И в каких мерцаниях, в каком торжественном сиянии звуков все это воплощено! Под небом движутся космические идолы, знаменуя ход времени. Мечется нечисть — и отнюдь не гоголевская фольклорная. Наконец, наступает миг Рождества — и наваждения исчезают, все заполняется светом.

Музыка и действие разворачиваются в двух регистрах. В верхнем все грандиозно, просторно, в нижнем — все обыденно, стеснено на крохотной площади деревушки, в клетушках хаток. Но верхний регистр просвечивает сквозь потешные разговоры жителей Диканьки, придавая им порою особенные, не самые потешные оттенки…

Сцена из спектакля. Фото Н. Разиной

Сцена из спектакля.
Фото Н. Разиной

Не стану вдаваться в подробности спектакля. Ну да, приметы малороссийского быта прошлых времен: тулупы овчиной наружу, бумажные цветы и косынки, завязанные на лбу (не знаю, каким-то специальным термином, видимо, они обозначаются), штофы, опять же хатки… Мельтешит группа чертиков, кстати и некстати выскакивая на сцену. Взад-вперед катается печка. Бутафория и костюмы какие-то невзрачные, виданые-перевиданые — как тусклое воспоминание о реалистических спектаклях былой поры. И дивчины с парубками в обрядовых сценах ходят с шестами и лентами, как в фольклорной композиции, напоминая этнографический факультет какого-нибудь института культуры. Не очень, скажем, все это свежо и зрелищно. Но есть находка — и еще какая! Согласно постановочному замыслу, Вакула вовсе не летал в столицу — это его односельчане разыграли, создав видимость воздушного путешествия и посещения императорского двора. Что отсюда следует? Что высей и просторов нет — нет целого мира, где могут совершаться чудеса.

В итоге жанровые сцены поставлены обыденно a priori, полет в небесах выполнен как световая инсталляция, не далеко отстоящая от световых эффектов, принятых в барах и танцевальных клубах. И здесь, правда, есть придумка: под музыку звезд девочки в белом перекидываются с публикой шариками. Публика то ли веселится, то ли недоумевает. Что всего неприятнее, балет скачет с жутким грохотом, декорации, перемещаясь, гремят так, что музыки почти не слышно. Как назло, переезды сценического убранства и скачки чертей происходят именно в моменты, когда звучит звездная музыка и совершаются гармонические чудеса.

Очевидно, авторам хотелось создать некое новогоднее развлечение — живенький спектакль с элементами капустника. Такой, чтобы публика не заскучала, слушая длинную и довольно трудную оперу. Получается, музыка, а в особенности самое великое, что в ней есть, препятствует слушательским радостям, как они видятся постановщикам. Живость и развлекательность необходимы в такой опере, как «Ночь перед Рождеством», содержащей одни из самых уморительных сцен на свете. Но едва ли не важнее в этой опере другое — те грандиозные красоты, от которых в спектакле отмахиваются, как от чего-то досадного. Что ж, может, в наши дни люди не хотят величия. А может, постановщики — вне соприкосновения с ним? Во всяком случае, не умеют сделать так, чтобы музыка была услышана и доставила радость.

Январь 2009 г.

В указателе спектаклей:

• 

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.