Ф. Дюрренматт. «Визит дамы». Театр «Ленком» (Москва).
Режиссер Александр Морфов, художник Андрис Фрейберг

М. Миронова (Клара Цаханассьян), А. Лазарев (Альфред Илл).
Фото из архива театра

Жанр спектакля «Визит дамы» по трагикомедии Фридриха Дюрренматта обозначен в московском «Ленкоме» как «сценическая фантазия». И это вряд ли кого может удивить. Удивляет как раз другое — режиссер фантазии не Марк Захаров, а Александр Морфов. Режиссеры меняются, правила игры остаются. Уже интересно.

Выбор Морфовым драматургии для фантазии загадочен. Самой известной пьесе Дюрренматта «Визит старой дамы» чуть более полувека. Сатирический, памфлетный сюжет про злобную старуху-калеку, возвращающуюся в город своего детства, чтобы за миллиард купить у нищих горожан жизнь, а точнее, смерть бывшего возлюбленного-обидчика, ныне тоже старика, пришелся ко двору в послевоенной Европе. Что же заставило обратиться к этому сюжету в современной России, хуже — в современной Москве, где наивно звучит любая мысль о невозможности продажи чего-либо (продаем и покупаем все на свете)? Не поздновато ли?

Самое революционное открытие режиссера: желание убить мужчину из своего прошлого возникает у женщины не ближе к семидесяти, а гораздо раньше. И при этом не нужно терять ноги и руки, привинчивать протезы, кастрировать и ослеплять бывших соучастников преступления — ленкомовские слепцы только прикидываются слепцами. Достаточно преуспеть в жизни чуть больше, чем твой обидчик. И уже можно брать реванш. Нужно всего лишь быть дамой до мозга костей…

М. Миронова (Клара Цаханассьян), К. Петров (Муж Клары).
Фото из архива театра

В «Ленкоме» дама, безусловно, есть. Мария Миронова. Ее Клара Цаханассьян появляется на сцене в тот момент, когда уже разыграли первые репризы. Цаханассьян уже переделывали в Цехуйнасян… и так далее. В приветственной речи Бургомистра папаша Клары, строитель сортиров, превращен в архитектора социальных зданий, а сама Клара из блудной дочери преобразилась в неблудную и даже безблудную. Разумеется, это не Дюрренматт. Но это же «Ленком», и это фирменный ленкомовский стиль — выводить фразу или ситуацию на репризу. Артисты это делать умеют, Морфову оставалось это умение только использовать.

Еще в «Ленкоме» артисты умеют петь. И у Дюрренматта есть хор, какое совпадение! Под руководством Учителя (Иван Агапов) этот хор исполняет Моцарта и Баха и к месту, и не к месту, и чем более не к месту, тем смешнее, так считается…

А еще ленкомовские артисты умеют прекрасно играть характерные роли. У очень серьезного Бургомистра обнищавшего города (Александр Сирин) нет денег на ремень, поэтому штаны приходится постоянно поддерживать. А Полицейский в исполнении Сергея Пиотровского — грубоватый, неотесанный солдафон, который все время скалится, смачно смеется, приседает, поправляя штаны, пьет много пива и уносится за кулисы, судя по всему, в социальное здание, построенное папой Клары… Вот в этот балаган и попадает красавица Клара.

И начинается немного другой спектакль, по крайней мере, не тот, которого можно было ожидать. Она же тоже родом из этого Гюллена, значит, гротеск в изображении дамочки мог быть весьма уместен. Но Миронова решила иначе. Ее Клара эффектна, но не преувеличенно эффектна. Проницательна, но не наигранно проницательна. Вообще, она выглядит нормально. Ведет себя прилично. Она не ломает комедию, она живет. И сразу начинает искать глазами своего Альфреда. В общем, ждали Даму, а приехала Женщина.

Приехала, чтобы… С этого момента, как говорится, поподробнее. «Здесь мы целовались… Мы были созданы друг для друга… Альфред, не промочи ноги…». Кокетливо приспущенная с плеча шубка, внезапное прикосновение, заинтересованное участие… Альфред, да просыпайся же ты быстрее, все еще возможно… И Альфред действительно пробуждается. Александр Лазарев играет героя, который готов очароваться женщиной из своего прошлого и почти что искренне, почти что от чистого сердца признается в своей серой, заурядной жизни. И очень доверительно, как у старой проверенной подруги, просит денег… (В очередь с Лазаревым Альфреда Илла играет Андрей Соколов, ему гораздо менее интересны переживания его героя.)

Те, кто не знает сюжет, ни за что не заподозрят Клару Марии Мироновой в изуверском стремлении заставить горожан, ею же самой доведенных до чудовищной нищеты, убить за миллиард Альфреда Илла. Те же, кто знает, наблюдают за мелодрамой, психологически деликатно разыгранной Мироновой и Лазаревым, и ждут, как же актеры будут выкручиваться.

Право же, роль миллиардерши крайне скучна. Только одно название. И играть-то, собственно, нечего. Приезжаешь в город, сообщаешь о своем решении и наблюдаешь все второе действие за тем, как город все больше залезает в долги. И с каждой новой покупкой, очередной выпитой чашкой шоколада или выкуренной сигаретой каждый горожанин шаг за шагом приближается к тому, чтобы стать убийцей. Литературная идея выписана превосходно. В сценической версии Мария Миронова пытается усложнить свою роль, придать ей объем и даже сыграть то, что не написано. Партнерство с Лазаревым помогает. Ему в этой ситуации гораздо проще — драматургия роли содержательнее. И он проводит своего героя от пассивности к ярости, от ярости к ненависти, от ненависти к покорности и осознанию вины. Любви нет, но этой актерской паре интересно играть взаимоотношения.

Со сценографией фантазировать не стали. Да и мудрствовать тоже. Бедность города Гюллена сценограф Андрис Фрейберг передал аскетично и функционально: две грязно-белые стены и три двери. При помощи света и тени декорация меняется сюжетно и эмоционально. Это и вокзал, и город Гюллен, и собор, и пространство для игры. Большего гюлленцы не заслужили, да и зрители тоже… Чтобы продемонстрировать, как пошлость и жлобство крикливо и агрессивно заполняют не только сцену, но и место под солнцем, достаточно вполне.

Сцена из спектакля.
Фото из архива театра

Первые желтые туфли. Вторые. Третьи. У Дюрренматта написано, что все жители, почувствовав вкус денег, облачаются в желтые туфли, — в Ленкоме, разумеется, желтеет все: и рубашки, и шляпы, и пиджаки (художник по костюмам Кристина Пастернак). Желтизну души горожан, вдруг обнаруживших в себе непреодолимую тягу к роскоши, артисты обозначают теми же приемами, какими изображали своих персонажей периода несусветной нищеты, — лубочно, шаржированно, но при этом и весело, с удовольствием, с обаянием. По сути дела, ничего с этими людьми не произошло. Они не стали ни хуже, ни гаже. Только в глазах стало рябить, но это уже у зрителей.

В роли пробудившейся совести всего человечества блистает Иван Агапов. Его Учитель всего за несколько минут, не расставаясь с образом пьяницы, балагура и прожектера, успевает напомнить всем, что смысл любого лицедейства не только в разыгрывании комических и еще более комических сценок. Должно же прорваться и подлинное переживание, если, конечно, оно есть… Когда в финале горожане, уже в черном, будут по очереди поднимать руки и голосовать за убийство, все внимание приковано к Учителю. Вдруг не проголосует, вдруг не поднимет руки… Проголосовал. Но последним. Уже и за это спасибо.

Одна из лучших сцен спектакля — явление Бургомистра к Альфреду. Он появляется тихо, достает из кармана пистолет, завернутый в белую тряпочку. Все так буднично, по-доброму, как лучшему другу… Может, ты сам себя? В этом мужчине с мягкой кошачьей походкой и спокойным лицом трудно узнать суетного и нелепого начальника города, подтягивающего штаны. Александр Сирин — актер, обладающий и вкусом, и виртуозной техникой. Ему действительно веришь: Альфреду просто необходимо самому убить себя. Правда, потом спохватываешься…

У Марии Мироновой есть в спектакле сцена, когда кажется, что сюжет Дюрренматта будет переписан уже окончательно. После венчания в соборе Учитель и Пастор обращаются к Кларе с просьбой выкупить заводы и помочь городу, не требуя ока за око. На что та обреченно сообщает, что заводы и так давно уже ее. Но это чувство обладания и предчувствие близкого возмездия переживаются героиней трагически. Она почти сломлена. Требуя от дворецкого перевести на ее счет миллиард, Миронова эту сцену играет так, что не остается ни малейшего сомнения — гордая и несчастная, потому что все еще влюбленная, женщина возьмет этот миллиард и швырнет его к ногам горожан, ничего не потребовав взамен. Это, разумеется, не по сюжету…

Ощущение, что Клара спасет своего Альфреда, не оставляет до самого финала, а многочисленных зрителей и после окончания спектакля. «Так чем все завершилось?» — самый популярный вопрос, раздающийся после аплодисментов. Действительно, чем? Люди в черном расступаются, а в центре сцены остаются Альфред и Клара. В летнем платьице Клара кажется совсем девочкой, она нежно прижимается к своему избраннику. Они вместе. В общем, то ли этот Гюллен погубил обоих, то ли она его успела спасти — думайте что хотите. Но намек на торжество вечного чувства силен…

С этим странным ощущением можно было бы и смириться, если бы спустя два месяца после премьеры в «Ленкоме» не появилась вторая Дама — Олеся Железняк и не сыграла бы героиню совершенно по-другому.

Клара—Железняк действительно приехала мстить. Она высокомерна, грубовата, даже вульгарна. Гамбургские бордели и папа, строивший сортиры, — это действительно вехи биографии героини, происхождение и пройденный путь не скрыть… Актриса, которой прекрасно удаются острохарактерные и комедийные роли, старается как можно быстрее проскочить все лирические куски. Клара признается Альфреду, что любовь к нему сделала ее жестокой и агрессивной, и в это абсолютно веришь. И вообще ей веришь. Свой миллиард она так просто к ногам горожан бросать не собирается. Мизансцены все те же, но суть меняется кардинально. И когда в финале она прижимает к себе Илла, зрители снова теряются — так чем же все завершилось? Правда, в этом случае традиционный печальный финал вырисовывается отчетливее.

Лично я сделала вывод: кредиты брать не нужно — вначале пожелтеешь, потом почернеешь, потом… Ну, а с обидчиками-то молодости что делать — прощать или мстить? Театр «Ленком» не дает внятного ответа…

Январь 2009 г.