И. Слободская (Клара). «Обитель теней», театр им. В. Ф. Комиссаржевской.
Фото из личного архива актрисы

И. Слободская (Липочка). «Свои люди — сочтемся», театр им. Ленинского Комсомола.
Фото из личного архива актрисы

И. Слободская (Люба) «Свадьба с приданым», театр им. Ленинского Комсомола.
Фото из личного архива актрисы

И. Слободская (Феклуша). «Гроза», театр им. Ленинского Комсомола.
Фото из личного архива актрисы

И. Слободская (Женщина). «С любимыми не расставайтесь», театр им. Ленинского Комсомола. Фото из личного архива актрисы

И. Слободская (Эмма Константинова). «Перед ужином», театр им. Ленинского Комсомола. Фото из личного архива актрисы

«Уйти из театра, которому отдано сорок лет жизни, было невыносимо тяжело. Оставаться и видеть, как попирается все дорогое для меня и моих товарищей, я была не в силах. Уходила в отчаянии и в пустоту…»

Инна Слободская на сцене сорок пять лет. Из них сорок — в театре Ленинского комсомола, куда пришла со студенческой скамьи. И сыграла здесь без единой неудачи более семидесяти ролей. А покинула этот театр в числе ведущих его артистов, которые не посчитали для себя возможным продолжать работу с тогдашним главным режиссером Геннадием Егоровым. Покинула в год сорокалетия своей сценической деятельности. Надо ли говорить, какая это была травма …

Но тут же актриса получила приглашение Рубена Агамирзяна в театр имени В. Ф. Комиссаржевской. И сразу вошла в репертуар. Здесь за пять лет на ее счету — около десятка ролей. И снова ни единой неудачи…

Она родилась в семье Александра Кузьмича Слободского — известного ленинградского актера и чтеца, который в 1943 году и привел семнадцатилетнюю дочь в Московское театральное училище. Возглавлявший училище ветеран МХАТа Владимир Васильевич Готовцев и другие педагоги-мхатовцы верно предугадали своеобычность индивидуальности Инны Слободской. В выпускном спектакле «Обыкновенный человек» роль злобной стареющей интриганки Констанции Львовны сыграла хорошенькая, доброжелательная и веселая двадцатилетняя выпускница. Констанция Львовна Слободской была страшной и жалкой одновременно. С претензиями на светскую амбицию и трусливостью приживалки, цепкой хваткой, пронырливостью и растерянностью перед реальной жизнью.

Азартное упрямство, требовательность к себе до беспощадности, с какими она работала над выпускной ролью, пребудут с нею всегда.

…Когда юная актриса приходит в театр, она, как правило, предстает первые годы на сцене в образах своих сверстниц. Молодых девушек Слободская сыграла множество. В одном из первых своих спектаклей — «Где-то в Сибири» — в Ленинградском театре Ленинского комсомола она встретилась с Георгием Александровичем Товстоноговым. В спектакле Товстоногова было ощущение живой жизни, не столь уж частое на театре в ту пору. Был истинный драматизм, лирика и озорство. И энергия театральности. В нем уже угадывалась мощь режиссерской воли. Слободская играла Клаву Губину — одну из колхозных девчат, приехавших в тыл на военный завод по трудовой мобилизации. Товстоногов хотел дать коллективный портрет. Сгущенный, не без иронии. За что ему пеняли иные критики. Среди своих диковатых горластых подруг, работать тут явно не желавших, Клава Слободской была самой непримиримой. Потом в этой заполошной девахе обнаруживалась увлеченность общим делом, яростный энтузиазм.

Одна из лучших и любимейших ранних ролей Слободской — Липочка в комедии А. Н. Островского «Свои люди — сочтемся». Миленькая, упрямая капризница, этакая пышечка, пленявшая непосредственностью чувств, пусть и примитивных, превращалась в хозяйку жизни. Черствую, безжалостную, с тупым высокомерным взглядом, жесткими интонациями.

С первых лет на сцене в репертуаре Слободской появятся возрастные роли. Ее странница Феклуша из «Грозы» являла собой некое чудо перевоплощения. Одутловатое лицо с узкими прорезями глаз. Тяжелый взгляд дремучего, лукавого и недоброго существа. Хитрая ханжа, она переносит из дома в дом немыслимые бредни, не упуская ни на минуту свой корыстный интерес. И при этом полна самодовольства и даже надменности по отношению к окружающим.

Роль Селии Пичем в «Трехгрошовой опере» Слободская играла на грани фарса. Матрона из уголовного мира в элегантных туалетах, боа и шляпах, изображающая благопристойность. За лицемерной маской, жеманной томностью — хозяйская хватка, расчет. Расчет во всем, даже когда дело идет о собственной дочери. В этом спектакле Слободская блистательно исполняет вокальные партии.

Инна Слободская никогда не держалась за «молодые роли». Для нее не существовало проблем возрастных переходов. Проблемы возникали, когда приходилось иметь дело со слабой драматургией. Правда, ей удавалось, наполнить жизнью бледный контур.

Ее работник загса (из пьесы «Алексей и Ольга» И. Герасимова и И. Ционского, действие которой происходит в блокадном Ленинграде), в немыслимой телогрейке и мужской ушанке, замотанная в бесчисленные платки, с досадливым непрерывным кашлем — казалась до предела очерствевшей, равнодушной ко всему. Но когда полузамершая, замученная, ожесточенная в своей обязанности целый день регистрировать покойников, она узнавала, что эти двое пришли оформить брак, откуда взялось в ней столько тепла, радостной приветливости. В коротком эпизоде Слободская давала ощутить трагическую ситуацию времени и в ней — судьбу человека.

Но она умела быть беспощадной. Что-то шершавое, зловещее резко проступало в ее миловидной, принаряженной сытой Эмме Константиновне («Перед ужином» В. Розова), когда она шла в бой за ничтожную толику своего имущества — стекло, случайно разбитое соседским мальчиком.

В замечательном спектакле «Деньги для Марии» по повести В. Распутина, поставленном Геннадием Опорковым, актриса сыграла старуху Степаниду. Деревенская сквалыга Слободской была прежде всего вдохновенная комедиантка. И в этом виртуозном качестве даже по-своему обаятельная. Как истово она, хитрая и жадная, клялась, изворачивалась и рыдала, только бы не дать денег, которые у нее водились. Не дать ни гроша, даже ради спасения человеческой жизни.

…Среди героинь Слободской, столь несхожих по характеру и возрасту, особое место с годами заняли женщины с не слишком удачной судьбой. В чем-то нелепые. Даже ущербные. И одинокие. Но всегда с интересом к жизни и стремлением преодолеть свое одиночество.

Вспоминается прославленная постановка Г. Опоркова пьесы А. Володина «С любимыми не расставайтесь». Слободская играла Женщину — именно так был назван этот, казалось бы, эпизодический персонаж. Опрятность скромного облика. Вязаная шапочка, недорогое пальто. Резиновые ботики, которые она аккуратно снимает, опасаясь наследить. Странноватая застенчивость, боязнь помешать, побеспокоить. И в то же время — доверчивость. И горестный трагикомический рассказ. Рассказ о нестерпимости разлуки с близкими, случившейся по собственной вине. Ведь сама воздвигла перегородку в общей комнате, чтобы отделиться от любимой сестры. Сломать бы проклятую стенку. Да возбраняется каким-то очередным идиотским законом. Актриса вкладывала в эту исповедь, в чем-то смешную, такую искренность простой души, беспомощной в абсурдном мире, что перехватывало горло.

Мотив одиночества возникал, когда в первой редакции опорковской " Чайки" Слободская играла Полину Андреевну. При всей неуместности, даже комичности притязаний стареющей женщины, актриса передавала драматизм ее участи. Острое чувство потерянности. Сознание сломленной жизни.

На сцене театра Комиссаржевской странноватые героини Слободской предстают скорее в эксцентрическом решении. Такова ее Этель из постановки пьесы Нила Саймона «Босиком по парку». Пожилая дама. Не совсем здоровая, но еще весьма миловидная, не без кокетства одета. Она может пожаловаться на свои недуги, но при этом независима и живет совершенно самостоятельно. И явно стремится соблюсти форму. Что называется «держит спину». А неожиданную эскападу, в которую ее втягивает невесть откуда взявшийся экстравагантный господин, посещение сомнительного ресторана, несъедобные экзотические яства и напитки воспринимает с восторженным лихим энтузиазмом. Как некий подарок судьбы. Возможно последний.

И без сомнения ничего не изменится в жизни Клары-обитательницы убогого пансиона под Парижем («Обитель теней» Барри Стейвиса). Эта героиня Слободской живет выдуманной жизнью, вымечтанными, но неосуществимыми надеждами. Экстравагантная. Зеленое платье с огромным нарисованным спереди цветком. Причудливые головные уборы. Вибрирующая «зазывная» походка. Она наивна до странности со своей неистощимой верой в очередную мечту. Но все оказывается невостребованным. И ее росписи по шелку, и стихи, которые она собиралась читать на каком-то вечере. И горький призвук — судьба не состоялась…

А рядом — в репертуаре Инны Слободской на сцене театра Комиссаржевской другие образы. И совсем небольшие эпизоды. И труднейшие аварийные вводы в «Гнездо глухаря» В. Розова, в толстовскую трилогию. И работа над новым спектаклем. Точку ставить не будем. И повторим: у Инны Слободской не случалось неудачных ролей.