Софья Козич. Кольтес и Лагарс уже превратились в классиков театра. А что происходит во французской драматургии сегодня?
Жан-Пьер Тибода. Поколение Лагарса, Кольтеса и Валера Новарина было последним абсолютно опьяненным возможностями языка. Я нахожу здесь глубокую родственную связь современного театра с такими авторами, как, например, Клодель, который писал невероятно много. Это очень французская черта — мы любим утонуть в словах, зайти очень далеко. Что касается наших дней, мне кажется, мы присутствуем при рождении новой театральной эпохи, нового движения, в котором наиболее интересные, оригинальные молодые авторы используют все меньше слов и все чаще работают непосредственно со сценой.
Сегодня есть тенденция к снижению роли текста. До конца XIX века главным в театре считался драматург, как Мариво, Расин… Двадцатый век стал свидетелем возникновения искусства режиссуры, которое постепенно стало очень мощным и властным. В наши дни роль драматурга изменилась: он теперь работает вместе с труппой, он — часть команды. Например, режиссер Давид Бобе сотрудничает с автором по имени Ренан Шено, подключая к процессу создания текста актеров, музыкантов, танцоров. Часто режиссеры сами пишут пьесы, как Марьон Обер для своей труппы, состоящей из актрис. Режиссер и драматург Жоэль Помра вообще воспринимает текст только как часть сценической партитуры, он для него неинтересен, если не играется актерами. Франсуа Танги, худрук театра Радо, тоже утверждает, что слово — это лишь элемент театральной материи, как звук, музыка, изображение, движение. Сейчас самые интересные постановки рождаются из этого опыта жизни в театре.
Козич. Есть ли во Франции школы драматургов, как, например, в России у Николая Коляды?
Тибода. Нет. Практически нет. В театральных школах учат актерскому мастерству, звуко- и светорежиссуре, сценографии. В некоторых университетах обучают театральному менеджменту, есть даже специальность так называемого «литературного редактора». Только пару лет назад благодаря стараниям Энзо Горманна в театральной школе Лиона (ЭНСАТ — Высшая Государственная Школа Театра) началась подготовка драматургов на профессиональном уровне, но это единичный случай. Обычно они вырастают сами по себе. Как люди становятся писателями? Это магия…
В течение долгого времени во Франции была пропасть между литературой и театром: романисты не писали пьес, а драматурги — прозы. В наше время писатели снова приходят в театр. У них очень интересный подход — далекий от сцены. Иногда это получается очень плохо, иногда гениально, как у Оливье Кадьо, приглашенного организовывать программу фестиваля в Авиньоне в этом году, или у Марин Диан.
Козич. Если оценивать наше время с точки зрения драматургии, то кто его герой, каковы сюжет, конфликт?
Тибода. Для меня современный герой — это человек, который говорит «нет». Он отвергает установленный порядок, задает вопросы, не удовлетворяется состоянием мира, где многое нужно улучшить. Необходимо бороться против несправедливости, бедности, войн. Везде, во Франции или в России.
Современный сюжет — это человечество. Театр не должен забывать о настоящем. Как в России, так и во Франции он изолирован от мира, замыкается на репертуаре, режиссеры бесконечно ставят великие пьесы. Можно, конечно, и с помощью Шекспира сказать о сегодняшних проблемах, потому что он — гений и все современные политики уже прописаны в его пьесах, русские или французские — все равно. Но важно и то, что пишут Вырыпаев, Клавдиев, Пряжко. Они говорят о наболевшем: наркотиках, Чечне, проституции. Можно сказать: «Это грязные темы», — но необходимо говорить о загрязненности мира.
Вот вокруг ТЮЗа я вижу много молодежи (на крыльце театра танцуют школьницы, по лестницам скользят скейтеры и падают). Это прекрасно, когда здание театра служит местом, где собираются молодые люди. Но как сделать, чтобы они зашли внутрь этого здания? Театр — это особый вид искусства, архаичный, с тысячелетней историей. В эпоху компьютеров и виртуальности он остается местом, где живут в настоящем, где возникает момент общения. Где актеры «платят наличными». Именно поэтому он незаменим и никогда не умрет. Но нужно, чтобы здесь говорили со всеми людьми, а не только с теми, кому интересен театр.
Современный конфликт… Театр по определению — место, где конфликты не разрешаются, а ставятся, он показывает сложное строение мира и человеческого существа. Недостаток спектакля «Западная пристань» Татьяны Фроловой в том, что она упрощает персонажей. Но пьеса не утверждает: «Этот хороший, а тот плохой». Наоборот, она говорит: «Этот хороший, но, возможно, где-то в глубине и у него есть какой-то надрыв», или «этот плохой, но, может, и не настолько», — здесь есть конфликт личный, поколений, исторический, она показывает все противоречия. Пьесы Кольтеса беспокоят зрителей, и это самое ценное в них.
И у Лагарса я очень люблю его умение с помощью простых приемов показать, каким образом семейный конфликт может быть увиден как межнациональный. Мне кажется, его стиль письма подходит современной молодежи — это метод быстрого переключения «каналов», смены настроения и сюжета монолога. Старшему поколению это непонятно, они говорят: «Это не театр».
Козич. Какой из спектаклей по пьесам Лагарса кажется вам лучшим?
Тибода. Я видел в Литве спектакль «В стране далекой» режиссера Гинтараса Варнаса — это действительно лучший спектакль по моей любимой пьесе. Франсуа Беррер, актер и наследник Лагарса (по завещанию), ставит сейчас его пьесы и очень хорошо справляется.
В спектакле «Мы, герои» режиссера Эльмо Нюганена, который показали на фестивале, мне понравилось все, кроме первой сцены. Она слишком простая, это плохо сделано. Но после нее все замечательно. У него особенное видение персонажей: во Франции не найти режиссера, который бы так увидел Чиссиков.
Козич. Велик ли процент хороших постановок Лагарса во Франции?
Тибода. Сложно сказать. Лагарса ставят везде: в театральных школах, консерваториях, просто театральных группах. Франсуа Беррер мог бы запретить это, но он открыл права и всегда разрешает брать его пьесы и профессионалам, и любителям. Просто когда-то они сами страдали от невозможности получить право на использование текста в спектакле. Например, Лагарс запросил разрешение на «Лысую певицу», и Ионеско ответил: «Нет, я зарезервировал права для театра Юшетт». Беррер не хотел, чтобы такая ситуация повторилась. Так что, когда вход на спектакли платный, необходимо отчислять деньги за авторские права, а когда бесплатный — нет.
Я видел, как ставили Лагарса в деревне. У меня домик в 200 км от Парижа, я пошел в мясную лавку и обнаружил на витрине афишу спектакля «Правила поведения в современном обществе», игравшегося на соседней ферме. Клянусь!
Перевод Марии Михельсон
Май 2010 г.
Комментарии (0)