У. Хуб. «У ковчега в восемь».
Режиссер Екатерина Гороховская
Ульрих Хуб написал пьесу «У ковчега в восемь» для проекта одного немецкого издательства, предложившего театрам сделать спектакли для детей о религии. Он выбрал из Библии историю о Ноевом ковчеге и рассказал ее с точки зрения пингвинов. По сюжету на Южном полюсе на льдине сидят три пингвина и постоянно подкалывают друг друга. Неожиданно к ним прилетает Голубка с вестью, что Бог решил устроить потоп. Но Ною разрешили построить ковчег, и она может дать им два входных билета. Отплытие состоится в восемь часов. Пингвины, чтобы не оставлять своего друга, проносят его в чемодане контрабандой.
Переводчик пьесы на русский (совместно с Йоханом Боттом) и режиссер Екатерина Гороховская показала готовый спектакль на большой сцене, изначально мало подходящей для лабораторной работы из-за своих размеров. Недостатки этого пространства она скрыла, переместив действие на авансцену. Черный задник работает как элемент сценографии, напоминая о глубинах ночного неба на Южном полюсе, а софиты, спущенные на уровень человеческого роста параллельно порталу сцены и направленные в пол, создают впечатление борта ковчега.
У Гороховской уже сложилась своя концепция театра. Ей интересно ставить для детей, находить с ними общий язык, говоря о серьезных вопросах: смерти, как в спектакле «Зимы не будет», любви, как в «Ростке», и, наконец, Боге, как в пьесе «У ковчега в восемь». На всем протяжении этой пьесы пингвины спорят о Нем, выясняя, кто же это такой — устроивший потоп, ожидая от него знака, примеряя на себя его роль, пытаясь объяснить его действия. Бог, как и Годо у Беккета, так и не появляется лично, а лишь передает сообщения через Голубку и Ноя. Зато ему можно написать письмо и попросить о чем-то, например так: «Давай договоримся, Господи, я верю в Тебя, Ты — в меня» (в программке режиссер цитирует письма детей к Богу, собранные рижским писателем Михаилом Дымовым).
Е. Шумейко, М. Касапов, Н. Куглянт в спектакле. Фото Т. Ивановой
Евгений Шумейко, Николай Куглянт (выпускники мастерской Г. М. Козлова) и Михаил Касапов (ученик В. М. Фильштинского) выходят на авансцену в темноте и расстилают белый коврик — льдину. Штаны-зуавы, растянутые майки, толстовки, шапки, как у брейк-дансеров. Пингвины увлекаются битбоксом, да и вообще ведут себя как обычные подростки. Время до появления Голубки с вестью о потопе они проводят как герои «В ожидании Годо», привычно ссорясь, будто они уже вечность живут на полюсе. На обсуждении эскиза Павел Руднев даже проводил параллели со спектаклем Юрия Бутусова по этой пьесе Беккета, шедшего на той же сцене. Голубка — Алена Артемова, одетая в белый комбинезон, шлем, летные очки, с рюкзаком за спиной, выполняет функцию вестника, провоцирующего развитие сюжета, а Бабочка — Анна Арефьева (обе выпускницы мастерской Г. М. Козлова), появляющаяся лишь дважды и выплясывающая нечто латиноамериканское, сигнализирует об окончании потопа. В пьесе Хуба есть еще один герой, больше похожий на элемент сценографии, чем на персонажа: это Ной, у которого видны только борода и тапки. Е. Гороховская ограничилась только записью его голоса, напутствующего пингвинов после того, как они вышли с ковчега.
Ни в пьесе Хуба, ни в спектакле Гороховской не стоит задача «установить личность» Бога. Кульминационной становится сцена в ковчеге, когда Голубка решает заглянуть в подозрительный чемодан. От страха пингвин, скрывающийся там (Н. Куглянт), называет себя Богом. Он так убедительно, по-Божески говорит с Голубкой, что та верит в обман и спрашивает только, что она может сделать для Него, чтобы доказать свою преданность. «Принеси мне чизкейк», — просит проголодавшийся пингвин, сразу же выдав себя.
В финале, выбравшись из ковчега, Голубка вспоминает, что забыла взять себе в пару Голубя. Его роль с удовольствием исполняет один из пингвинов (Е. Шумейко). В спектакле они появляются вместе, одетые в белое, выходя на сцену, будто к алтарю на венчании. Гармония восстановлена, играет старая, забытая песня «Черно-белый пингвин»: все сделано так, как обычно в детских спектаклях. Среди тысячи предположений пингвинов о Боге не прозвучало одно — «Бог есть любовь», теперь это показано, но не высказано.
Июнь 2010 г.
Комментарии (0)