ПАМЯТИ АСИИ УСМАНОВОЙ

А. Усманова (Княгиня Юлиана Воляпюк), Ю. Круглов (Князь Леопольд Воляпюк). «Сильва». Фото из личного архива

А. Усманова (Тася Гагарина) А. Кочеткова (Вера Полозова). «Ой, лю-ли, лю-ли». Фото В. Вахрушева

В середине августа я видел Асю в фойе Ярославского театрального института. Распахнутые в стороны руки, открытая улыбка и блестящие (всегда счастливо блестящие!) карие глаза… новый сезон обещал быть насыщенным. У Аси (Асией ее редко кто называл) была роль в спектакле, который ставил А. С. Кузин в Волковском театре. Роль в спектакле любимого педагога и режиссера — это важно. Мастера Ася любила настоящей и нежной любовью, да еще ее позвала преподавать речь в институт С. В. Бабарыкина (представьте себе, что вчерашнего выпускника СПбГАТИ позвал преподавать В. Н. Галендеев). Никто из ее сокурсников не «прыгнул» так сразу и так высоко.

Уже на младших курсах было понятно, что у Аси Усмановой большое и серьезное будущее. Причем связное именно с театром. Что ни в какой другой сфере она себя не мыслит, ни к чему так не тяготеет. Настоящий трудоголик и пахарь. Работа, работа и работа. Кажется, ее ничто так не занимало, как возможность работать.

А в последний день жуткого лета пришла страшная, абсурдная весть — Аси больше нет… До сих пор не могу это принять. И потому пишу о ней в настоящем времени.

Ася — чудная. Чудная и чудная. Она похожа на своих однокурсников (редкостным трудолюбием) и не похожа — своим невероятным, постояннооптимистическим настроением. В этом нет ни капли наивности, наоборот, ее отличает мудрость, причем не свойственная нашему возрасту — мы с ней почти ровесники. Ни разу не видел ее расстроенной или недовольной — институт и общежитие маленькие, и скрыть собственное настроение не представляется возможным никому. Наоборот — всегдашняя доброжелательность и дружелюбие. Не то чтобы резкого слова — недовольной интонации нельзя было уловить в ее речах.

Ася пишет письма. Семье, своим друзьям, педагогам и… персонажам. Дон Кихоту, Дульсинее. В ней есть огромное, нерастраченное желание общаться и дарить свою доброту — как бы это пафосно ни звучало.

Никогда не забуду, как однажды пили вместе чай. И в какой-то момент долгого и такого домашнего разговора Ася сказала: «Знаешь, может быть, тебе это не очень понравится, но мне хочется сейчас тебе спеть». И запела. Низким, грудным, очень теплым и родным голосом. Таким голосом мамы поют колыбельные детям. Не помню, что она пела, помню — как! От умиротворяющего тембра ее голоса становилось спокойнее и немного уютнее.

Мы никогда с ней не сходились в оценке спектаклей ее курса. Ася никогда не вступала в спор. Внимательно и чутко выслушивала и после небольшой паузы осторожно говорила что-то вроде: «Не знаю, может быть, и так… но я так не считаю. Хотя, может, ты и прав». И всегда осторожно, чуть виновато улыбалась. В этом не было ни кокетства, ни лукавства, ни банальной актерской хитрости. Но что особенно важно — никогда не было и толики обиды. Любое суждение она выслушивала и — что редкость — вслушивалась в него. Неважно, кто говорил — ее однокурсник, педагог, студент-театровед или вахтерша. Каждый собеседник был для нее равно ценным. И ее мудрости, такту и уважению стоит поучиться каждому.

А. Усманова (Альдонса). «Дульсинея Тобосская». Фото из личного архива

И мне Ася Усманова однажды прислала письмо. Это было после Володинского фестиваля, на котором довольно сильно ругали студенческий спектакль «Дульсинея Тобосская», где она была Дульсинеей, а потом мы долго сидели с курсом в редакции и говорили — и о спектакле, и о Володине, и вообще о театре. После этого я и получила листок с благодарностью за те впечатления от фестиваля и бесед, над которыми эта девочка собиралась дальше думать…

Не случилось. И ведь никакого криминала. Просто умерла молоденькая девочка-актриса, чудный человечек, у которого только-только начиналась жизнь, и дорога бежала ей навстречу…

На том фестивале было две «Дульсинеи»: из Лысьвы и ярославская, студенческая. Задумаешься — кровь стынет: сначала погибла по врачебному недосмотру Ольга Петрова, молодая лысьвенская актриса, игравшая Альдонсу, теперь не стало Аси Усмановой… Ушли две верные оруженосицы донкихотской идеи Театра, две молодые женщины.

Это очень страшно.