В декабре 2009 года Министерство образования РФ собрало представителей творческих вузов для обсуждения реформы высшего образования. Имеется в виду переход от существующей по немецкому типу (5 лет) системы к двухуровневой, с формулой 4+2 (бакалавриат и магистратура). Формальная причина такого перехода, как известно, Болонская конвенция, которую Россия подписала еще в 2003 году и согласно которой должна свои стандарты образования унифицировать с европейскими.
По задумке Минобразования бакалавриат предусматривает подготовку квалифицированных рядовых сотрудников, которые смогут занимать должности, связанные с осуществлением исполнительских функций в производственной или социально-экономической сфере, например быть менеджерами, специалистами по продажам, администраторами, инженерами, журналистами и т. д. Задача магистратуры — выпуск специалистов, способных к решению наиболее сложных задач профессиональной деятельности (инженер-атомщик, журналист- телевизионщик) и т. д. Магистров будут готовить к научно-исследовательской и самостоятельной аналитической работе, исходя из кадровых потребностей экономики и социальной сферы.
Допустим. Но тогда как объяснить тот факт, что вместе с бакалавриатом и магистратурой никуда не исчезает родной пятилетний специалитет? То есть все профессии в нашей стране будут поделены на две группы: первая, вписанная в европейскую систему образовательных стандартов, и вторая, видимо существующая исключительно для внутреннего пользования, так как, например, врачебные и военные специальности «европеизации» не подлежат.
Библиотека РИИИ, бывш. Зубовского института (Исаакиевская, 5). Фото из архива редакции
Что по сути стоит за этой реформой, бог весть. Никаких внятных разъяснений, чем принципиально будет отличаться двухуровневое образование от классической пятилетки, нет. Говорится лишь о том, что после четырех лет обучения бакалавр может устраиваться на работу, а может продолжать учебу, на конкурсной основе поступив в магистратуру.
За творческие вузы разгорелась нешуточная борьба. Двухступенчатое обучение композиторов, поэтов, пианистов, актеров, художников абсурдно. Да и нужен ли в Европе, например, диплом бакалавра драматургии?
На данный момент пятилетнюю систему обучения из основных театральных специальностей сохранили режиссура, актерское мастерство, сценография. Театроведения в этом списке нет, как в аналогичном «киношном» нет киноведения (музыковедение каким-то чудом специальностью осталось).
Чем в итоге вся эта реформа обернется, сегодня не так уж важно, в том смысле, что изменить ее поступь вряд ли возможно. В связи с грядущими изменениями не дает покоя скорее философский, почти метафизический вопрос: а правда, специальность ли театроведение? Нужна ли сейчас обществу театроведческая деятельность как профессия? Если все просвещенное театральное сообщество (в разработке проекта этого образовательного стандарта участвовали ректоры и ученые советы театральных вузов, СТД, Институт искусствознания) подписывается под исключением театроведения из списка специальностей, не пора ли задуматься самим театроведам?
Что изменится в нашей культуре, обществе, если вдруг исчезнут театроведы, но не как вид, а как специалисты? И есть ли вообще сегодня разница между человеком, пишущим о театре, и дипломированным театроведом?
Самые очевидные перемены в театральном социуме последних лет — его невиданная интернетизация. Впервые в истории театра зрители получили возможность обмениваться мнениями, не видя и не зная друг друга. Зритель почти перестал нуждаться в размышлениях театральных критиков, для него намного важнее оказывается возможность высказаться самому. Упоенность этой возможностью — запоздалое лет на двадцать стихийное мало контролируемое государством проявление свободы мнений.
Мы живем в эпоху «комментов», которые в силу жанровой специфики не подразумевают аргументации. Человек в виртуальном пространстве привык чувствовать себя защищенным от необходимости отвечать за слова. Тем более что свой «коммент», если вздумается, всегда можно удалить.
Свобода выражения чувств и мыслей повлекла за собой если не взрыв, то мощнейший всплеск дневниковости в современной российской культурной жизни, театральной в том числе. Чуть ли не у каждого театрала и театрального критика есть собственное средство массовой информации — Живой Журнал. Добровольная оголенность и частной жизни, и творческого процесса свидетельствует по меньшей мере об острой потребности в этой самой оголенности.
Аудитория театроведческого факультета ЛГИТМиК. Фото из архива редакции
Безусловно, огромное количество зрителей живет вне интернета, билеты покупает в городских кассах и делится своим впечатлением от спектакля лишь с друзьями в кафе или с семьей за ужином. Но если все же констатировать изменения, то прежде всего бросается в глаза это обезличенное пространство мнений о театре в виртуальном компьютерном мире.
Отсюда вытекает болезненный вопрос о театральной прессе. Где печататься и для кого?
Временнoе отставание печатных СМИ от блогосферы кажется безнадежным. Статья критика будет конкурировать с сотнями мнений, опубликованных намного раньше, чем выйдет газета или журнал. К тому же общая для всех СМИ тенденция создания параллельно основному изданию интернет-версии газет и журналов обессмысливает для современного читателя покупку их бумажного эквивалента. Можно возразить, что статья критика на то и статья критика, чтобы быть глубже, точнее, зорче зрительского мнения. В реальности же формат критических статей неумолимо приближается к формату отзыва о спектакле на одном из театральных форумов. В информационной схватке само собой уходит на второй план внимание к стилистике статьи. Нужен броский, а главное — короткий обзор события, яркая (первая?) эмоция, поток ощущений. Времена «аськи» и твиттера не подразумевают наличие абзацев. Читатели отвыкают от длинных текстов, от «длинных» мыслей.
Однако в России театровед традиционно был и практиком театра, участником процесса рождения спектакля. В последние же годы должность завлита в большинстве театров существует номинально, по старой привычке. В подавляющем большинстве нынешние завлиты — это пресс-секретари и рекламщики в одном лице.
Итак, в чем состоят сегодня задача и миссия театральной критики? Ощущает ли она себя самосознанием современного театра? Как относиться к грядущим переменам в обучении театроведов и к масштабным изменениям в сфере образования в целом?
Комментарии (0)