«Изотов» — прекраснейший спектакль. Сидя в красном бархатном кресле, испытываешь самые приятные чувства: тебя умиляют фокусники с крыльями, твой вкус воспитывают туалеты Лизы — Юлии Марченко, твой глаз отдыхает на белом с редкими цветными пятнами оформлении, твоя женская сущность тает, из последних сил отражая флюиды главного персонажа — продвинутого интеллектуала с растерянным взором, и даже твой профессиональный инстинкт время от времени взвизгивает от неожиданных режиссерских зигзагов. Чего стоит, например, пространственный разрыв персонажей и места действия и постоянная смена уровня условности в сцене поездки героев из города в деревню! То и дело рассыпаясь и складываясь в новый причудливый узор, картинка бесконечной снежной дороги оборачивается реальным шоковым стоп-кадром: вываленный на белую простынь фанерный (или картонный?) автомобиль, упавшие среди деревянных стульев фигуры пассажиров, тоскливый аккорд Каравайчука и пауза, выдержанная ровно столько, сколько длится твой шок. Или сцена с забором, который — воображаемый — есть для астронома Сергей Сергеича, но отсутствует для писателя Изотова. Или неоднократно прокрученная в разной степени предметности шахматная игра. А чего стоят обноски чужого тряпья, грациозно падающие на белую поверхность, словно бомбардируя совесть героини снарядами чужой памяти! А маленький утопленник? А рождественский голландец Волгина? Изящный, грустный и нежданно гетеросексуальный? А присущая зрелищу в целом легкая и такая достойная интонация самоиронии? Буквально все, все, ну за исключением финального выверта с роялем, доставляет тебе огромное удовольствие. Кажется, что ты смотришь выдающийся спектакль с блистательным ансамблем. Так кажется еще через полчаса и даже через час после просмотра. Наутро… наутро же это ощущение почему-то улетучивается, как пузырьки от шампанского, впрочем, как и опьянение от оного.

Настойчиво и даже как-то назойливо вспоминается проступающая через все изыски спектакля незатейливая, сентиментальная и претенциозная фабула пьесы, манерное письмо, ничем не задевающий ни твоего Я, ни сверх Я приглаженный, модный, плосковатый и самодовольный тип — главный герой. Через неделю об «Изотове» забываешь напрочь. Разве что студенты-театроведы в капустнике напомнят какие-то фрагменты из его монологов и мизансцен. Что ж, возможно мы уже старые и эстетически бесчувственные. И именно потому этот, достойный во всех отношениях, спектакль провоцирует нас на манерную пустышку вместо профессиональной рецензии.

Ноябрь 2009 г.