«Как объяснять картины мертвому зайцу». Театр № 99 (Таллин).
Режиссер Тийт Оясоо, художник Эне-Лийз Семпер

Один из самых интересных участников фестиваля — эстонский театр под названием № 99. В названии зашифрована программа с обратным отсчетом — после 99 премьер коллеги разойдутся и театр прекратит свое существование. Эта забавная и философская затея, своеобразное «memento mori», если не является просто пиар-уловкой, видимо, добавляет драйва при совместной работе и уж во всяком случае «цепляет» внимание посторонних. Впрочем, специально себя пиарить у экспериментального театра уже нет необходимости: за несколько лет существования он получил — вполне заслуженно — и признание публики, и внимание критики, и карт-бланш со стороны властей. Молодой руководитель театра режиссер Тийт Оясоо, его постоянный соавтор художница Эне-Лийз Семпер и небольшая команда единомышленников (бывших сокурсников) ставят спектакли о том, что их волнует сегодня, не дожидаясь, пока драматурги напишут подходящую пьесу, а создавая сценарную основу и текст самостоятельно. Впрочем, в театре от драматургии совсем не отказываются: идут «Человек-подушка» МакДонаха, пластическое представление по чеховскому «Вишневому саду», спектакли по киносценариям «Семь самураев» и «Сталкер». Все представления театра вызывают бурную реакцию публики — как у себя дома, так и на фестивалях.

«Горячие эстонские парни» («ГЭП»), постановка под номером 88, показанная на многих фестивалях, в том числе, и на прошлогоднем «Балтийском доме», — о клубе молодых патриотов, пытающихся бороться с демографической катастрофой путем посильного массового оплодотворения своих соотечественниц. Или «Незнайка на Луне» — спектакль по мотивам популярнейшего в свое время «антикапиталистического романа для детей» Николая Носова, играющийся в самом «тылу капитализма» — в банках и офисах.

Театр заявляет тему, как будто выпуская джина из бутылки, — нетрадиционная форма спектаклей рядится в легкую, ироничную и даже развлекательную, но таит в себе провокационный заряд, содержит задевающий всех серьезный, больной, жизненный вопрос — социальный, политический или философский.

В этом году на фестиваль театр привез остросатирический спектакль «Как объяснять картины мертвому зайцу». Это именно тот случай, когда и текст и композиция растут из драгоценного «сора» — на репетициях и в разговорах, возникают из импровизаций на «заданную тему», используются документы и газетные статьи, дается экскурс в искусствоведение. Структура спектакля — центональная, из номеров, эпизодов, этюдов и при определенной подвижности и импровизационности — имеющая стержень, направление.

Многие качества спектакля остались за кадром внимания фестивальной критики, увидевшей главным образом скандальную провокацию. В частности, обозреватель «Коммерсанта» А. Пронин выступил как ревнитель «приличий» и проявил сервильность там, где можно было бы и обойтись, он усмотрел прямое глумление и хамство театра в адрес властей, спектакль же в целом оценил как «изобретательный капустник».

Сцена из спектакля.
Фото В. Луповского

Видеть капустник в социальной сатире — это безопасно, это известная «гражданская» позиция гибкопозвоночных и даже в некотором роде традиция нашего города. В Петербурге, пожалуй, нет ни одного театра, кроме «Комик-Треста», позволяющего себе высказывания на социальные и политические темы. Сатира, тем более социальная, злободневная, — очень непопулярный жанр в последнее время. Между тем проблемы, которые мучают эстонцев, — вопиюще актуальны сегодня и для Петербурга, и для всей России. И вопрос демографии, и вопрос идеологии капитализма, и, как в «Мертвом зайце», — вопрос взаимоотношений художника и власти, власти и народа, художника и обывателя. За примерами далеко не пойдем — спор вокруг охтинской башни выявляет в нашей демократической действительности недостижимость взаимопонимания и диалога с властью. Что важнее — архитектура или деньги? Чье мнение, чья позиция — художника, народа или чиновника — обеспечивает будущее? Что останется в веках? И кто останется? Все эти вопросы слышатся в эстонском спектакле, свидетельствуют о профессиональной, интеллектуальной и гражданской зрелости авторов, что у меня вызывает уважительную зависть.

Причиной же скандальной славы послужило появление на сцене двойника эстонского министра культуры госпожи Лайне Янис в исполнении замечательной актрисы Марики Ваарик. Впрочем, двойник — это, скорее, «архетип» начальствующей дамы, собирательный образ, шокирующе узнаваемый. Обыгрывается фамилия чиновницы, означающая «заяц», само же название спектакля заимствовано у одного из многочисленных родителей перфоманса немца Йозефа Бойса.

В 1965 году на открытии своей выставки Бойс с головой, политой медом и покрытой золотой фольгой, три часа подряд подробно объяснял смысл своих картин купленному утром на рынке мертвому зайцу, которого нежно носил на руках. Об этом нам расскажет с видеоэкрана стриженая старушка, спец по европейскому авангарду, известный эстонский искусствовед по имени Эха Комиссарова.

Как во времена Бойса, так и сегодня существует пропасть между художником и обывателем, преодолевать которую — то же самое, что ждать реакции со стороны мертвого зайца. Взаимное раздражение иногда — как в одном из скетчей спектакля — наполняется агрессией и становится поводом не только для «идейной войны», но для примитивной и часто совершенно оправданной физической разборки: «Это искусство? Он насрал в банку и говорит, что это искусство? А я смотри на это? Да еще деньги плати за вход?!» В самом деле, где грань искусства и профанации? И как сегодня, когда утрачены все критерии, человеку далекому от искусства, но облеченному властью не «ударить в грязь лицом» — но и не уничтожить ненароком национального достояния, не загубить молодой талант, не лажануться перед мировой общественностью? Наша совместная история набита трагическими и анекдотическими примерами.

Сцена из спектакля.
Фото В. Луповского

На площадке — павильон с двумя дверями, стеллажи с реквизитом, стулья, диванчик, колонки, музыкальный центр — студия для актерских занятий, слегка напоминающая комнату, которая в советские времена могла находиться в каком-нибудь ДК, или при ЖЭКе, или при заводе. На одной из стен — «выставка» фотографий, изучать которую сюда придут трое зайцев довольно большого роста— примерно как люди или даже чуть повыше. Добродушные плюшевые животные несколько раз будут наведываться в «галерею», честно попытаются вникнуть в происходящее.

Они внимательно будут разглядывать только что организованную «инсталляцию» — прижатого доской к стене человека, не подающего признаков жизни. Ну… Ну не близко зайцам такое… времяпрепровождение. Они даже не находят все это особенно забавным. Покачав головой, зайцы уходят. Зато явится другой «заяц». Марика Ваарик работает тончайше. Она делает из пародийной роли не плоскую карикатуру, не просто узнаваемый типаж, а человеческий характер, объемный и неоднозначный. Собственно, это единственная роль в спектакле. Ее «госпожа министр» вызывает не только смех, но и жалость, и сочувствие, и — понимание. Она искренне хочет для своей страны пользы, славы и благоденствия. Ее попытки найти общий язык с «художественной» молодежью, келейно занимающейся своими важными артистическими делами, и смешны и драматичны. Она надеется, что можно использовать их молодую энергию на благо обществу, а не растрачивать впустую неизвестно на что.

Каждый раз она пытается мимикрировать, меняет интонацию, отказываясь от привычной, заученной, идиотически бодрой, она становится вкрадчивой, даже заискивающей, она меняет костюмы — чиновничий стандартный, потом поизящней, поженственней, потом спортивный и, наконец, самый, по ее мнению, убедительный «аргумент», призванный пробудить патриотизм в молодых людях, — национальный костюм, чуть ли не музейный… И все равно при ее появлении, как бы она ни старалась «быть своей», быть убедительной, оживленные разговоры смолкают, атмосфера делается тягостной, все мрачно пережидают ее присутствие и речи, как досадную помеху, как дождь, непогоду. Она это чувствует и… пробует снова, как будто иллюстрируя фразу о том, что здравомыслящему человеку легче подчиниться сумасбродам, чем управлять ими…

«Сумасброды» же отстаивают свое мироздание, с упрямством злых детей втягивая бедную начальницу в неподобающие ее рангу игры, откровенно насмехаясь и издеваясь, устраивая, к примеру, нападение сексуально озабоченной «собаки» — голого парня с носком вместо фигового листа (пародия на акциониста Олега Кулика) или организовывая турнир по мочеиспусканию. Надо заметить, что «сумасброды» из Эстонии в отличной форме — они мобильны, реактивны, очень хорошо тренированы, красивы и понимают, о чем играют спектакль.

Впечатляет финальная мизансцена-инсталляция — превращение всех элементов декорации, мебели и реквизита в пространственную композицию. Артисты собирают все предметы, складывают их один за другим, заматывают тканью, обвязывают веревками и поднимают — в какой-то момент эта куча-трансформер напоминает походную кухню, потом вдруг танк, потом космическую станцию, взмывающую ввысь и парящую в невесомости, и в конце концов становится ясно, что это просто собирание «в узелок» никому, кроме бродячих актеров, ненужного скарба. Вот сейчас они поедут в другое место и потащат за собой свой драгоценный багаж — может, и непонятное, но вечное искусство.

Ноябрь 2009 г.