В центре внимания на Зальцбургском фестивале этим летом оказалась «Травиата» в постановке Вилли Декера и сценографа Вольфганга Гуссманна — спектакль простой, цельный, ясный, красивый. Изобразительный ряд «немногословен», пространство организовано гармонично. Светлый полукруг игровой площадки выгорожен голубоватой вогнутой стеной — полусферой, над которой то повисает черная гроздь персонажей из хоровой массовки, то расцветает целое поле камелий (в зависимости от происходящего — алых и оранжевых, мертвенно-белых или залитых кроваво-красным светом).

Вдоль всей стены — того же цвета скамья-ступень, слева — незаметная дверь. Единственным постоянно присутствующим на сцене предметом (за исключением финала) оказываются огромные круглые часы с движущимися черными стрелками.

Во втором акте, когда пространство над полусферой цветет алыми и желтыми камелиями, когда такие же яркие накидки покрывают диваны и тем же роскошным рисунком пестрят халаты влюбленных, на часы тоже накинуто цветастое покрывало — беспечная пара их «наблюдать» не хочет. Распрощавшись со счастьем, после ухода Жермона, Виолетта медленно стягивает покрывала, обнажая белые диваны и часы. А в третьем акте, положенные на планшет, они превращаются в рулетку — мужчины разыгрывают судьбу Виолетты.

Спектакль задуман ради звездного трио: русской Анны Нетребко, мексиканца Роландо Виллазона и американца Томаса Хэмпсона.

С Хэмпсоном — Дон Жуаном Нетребко в роли Донны Анны завоевала Зальцбург в 2002 году, с Виллазоном блистала весной 2005-го в венском «Любовном напитке». Эти трое, да еще практически безмолвный четвертый персонаж доктор Гранвиль, он же посланник смерти, держат зрительское внимание весь спектакль. Пятая и очень важная составляющая — толпа мужчин в темных костюмах (женская часть хора и Флора переодеты в мужское платье). Всегда появляясь плотной толпой, возбужденные самцы тянут жадные руки к Виолетте — то к красному дивану, на котором возносят героиню, то вниз, свисая с белой стены.

В алом, сильно расклешенном коротком платье Виолетта—Нетребко явно провоцирует толпу мужчин, принимая откровенно чувственные позы. Героиня с отчаянной решимостью, даже мазохизмом отдается эротическому экстазу, сознавая недолговечность своей власти, ибо белая камелия — роковой знак — уже брошена ей вестником смерти доктором Гранвилем.

Сцена из спектакля.
Фото из буклета к спектаклю

Режиссер и актриса акцентируют весьма острую тему: судьба Виолетты, какой она сотворена в зальцбургской «Травиате», — это и актерская судьба. Звезда — идол и игрушка толпы (в спектакле нарочито безликой: Барон, Гастон и другие — просто часть хоровой массовки), предмет дикого вожделения, а то и объект насилия.

Бал у Флоры точно фиксирует это: Виолетта позволила себе принадлежать только одному человеку, позволила себе любить, быть любимой. И с влюбленными расправляются. Толпа в масках с дурацкими рожами глумится от души — мускулистый мужик натягивает на себя алое платье и похотливо изображает публичное изнасилование Виолетты, танец матадоров превращается в издевательство над Альфредом, которому напяливают на голову бычьи рога. Изящные хоровые и инструментальные мелодии Верди вдруг начинают звучать гротескно — дирижер Карло Рицци ведет оркестр в полном взаимодействии со сценой.

Тема толпы и кумира развивается и дальше. В эпизоде карнавального хора (третий акт) разудалая компания вваливается с новым идолом, девушкой, которую обряжают в алое платье Виолетты. Взрыв восторга — и нового идола, новую игрушку беснующаяся толпа утаскивает вместе с часами; лишь алые, как струйки крови, обрывки серпантина остаются на планшете. Время Виолетты кончилось. Гранвиль бросает белую камелию.

И с этого момента Анна Нетребко удивительно тонко передает состояние абсолютного одиночества своей героини, хотя и в страстном общении с Альфредом. Оба, как в бреду, прижались друг к другу, но Виолетта уже не здесь… Голос трепещет, интонация ломкая, хрупкая. Умоляющий взгляд Гранвилю — ну подари минуту!

Еще раз в высоте над влюбленными расцветают камелии, но они залиты кроваво-красным заревом. Гранвиль встает. Пора. Жермон, Альфред, Анина постепенно отступают к белой скамье у стены — последние зрители финала человеческой комедии. Виолетта наедине с пустотой.

А. Нетребко (Виолетта).
Фото из буклета к спектаклю

Бытует мнение, что Анна Нетребко живет нынче по принципу «всё на продажу». Огромные рекламные плакаты, публичная светская жизнь, эпатирующие интервью, раскованность в манерах, популярность — все так. Но когда дело касается профессии, она погружается в нее с головой. Нетребко — идеальный тип артистки музыкального театра. Техника ее вокала великолепна. Пластичность и психологическая подвижность позволяют решать самые сложные актерские задачи. Она, яркая и всегда узнаваемая, имеет дар проникаться замыслом режиссера и дирижера, активно принимая «условия игры» спектакля, в котором работает. Актерство — ее стихия, пение — ее природа, здесь она, как правило, настоящая, подлинная. Душа актрисы в ней пока что не деформирована жизнью.

В «Травиате» Анна снова встретилась с Роландо Виллазоном. Журналисты окрестили их «дуэтом мечты», а публика не знала, кому отдать предпочтение, — настолько оба были хороши. Эти двое сыграли и спели любовь так, как давно уже никому на оперной сцене не удавалось.

Учитывая почти безграничные возможности своих актеров, Вилли Декер предложил им превратить речитатив и арию Альфреда в начале второго акта в безудержно-восторженную, озорную, полудетскую, полуэротическую игру влюбленных. Темпы в оркестре просто невероятные, еще стремительнее передвижения героев и полет переполненного молодостью и счастьем голоса Альфреда—Виллазона. Естественность, свобода и красота, с которой исполнители вовлекают друг друга в шутливую любовную возню, бегая между диванами в развевающихся ярких халатах, играя в прятки и обнимаясь, делают эту сцену такой настоящей, какой она в оперном театре редко бывает.

Соответственно, усиливается драматичность и следующей сцены — встречи Виолетты с Жермоном. Движения души, изгибы взаимоотношений, мельчайшие детали поведения в этом поединке разума и чувства с подкупающей точностью и тонкостью проинтонированы двумя высокими мастерами — Нетребко и Хэмпсоном. Замечательно музицируя, они поют не просто красивый дуэт — два импульсивных человека отчаянно спорят.

А за первым поединком следует еще один — отца с сыном. Популярная ария Жермона тоже превращена в спор, мучительный и бесполезный, заканчивающийся настоящей дракой двух мужчин.

А. Нетребко (Виолетта), Р. Виллазон (Альфред).
Фото из буклета к спектаклю

Избитый отцом, затравленный глумливой компанией, истерзанный потерей любви, Альфред в спектакле — тоже жертва, и чем непосредственнее, эмоциональнее, обаятельнее исполнитель партии Роландо Виллазон, тем жестче звучит в спектакле тема толпы и индивидуума.

Зальцбургский фестиваль, который, как и всегда, имел в афише этого года названия не самые ходовые, в том числе «Отмеченных» Франца Шрекера, все-таки сделал акцент на столь популярном названии. Риск велик, даже при возможности приглашать лучших мастеров. Но в данном случае риск себя оправдал — «Травиата» имела невероятный успех.

Публику Зальцбурга трудно обмануть. Но она не только взыскательна — она азартна. Перед третьим представлением «Травиаты» около входа в театр стоял пожилой японец с плакатиком: «Куплю билет за любые деньги».

Ноябрь 2005 г.