В рамках сентябрьского фестиваля японского танца буто «Vertical» состоялась премьера нового спектакля театра «DEREVO» — «Кецаль». Участвуя в собственном фестивале, «DEREVO» со своим последним творением автоматически были причислены к буто, хотя и русскому. Однако, в отличие от великолепного «марсианского» языка японских бутошников, которые своими хаотичными утробными движениями говорят обо всем вообще и ни о чем в частности, спектакль «Кецаль», несмотря на всю свою иррациональность и кастанедовскую бредовость, предстает как линейное повествование.

Взяв за основу миф ацтеков о пернатом змее Кецаль-Коатле — прародителе Вселенной, Адасинский и К° наполнили сюжет личными впечатлениями от последней поездки в Мексику. Посему яркие штаны Адасинского, купленные по возвращении из Мексики в чопорный Франкфурт, и мексиканские сны-видения, посетившие танцовщицу труппы Лену Яровую, заняли в спектакле почетное место наравне с ацтекскими божествами и демонами. В целом спектакль предстает как детская забава, игра в миф, в которой возможны любые метаморфозы.

Действие и начинается как игра. Несколько танцоров в рэперских балахонах носятся по залу, перекидывая друг другу черный полиэтиленовый пакет, условно — баскетбольный мяч, который, попав на сцену, приобретает значение первояйца, из которого вылупился Кецаль. Затем герои разоблачаются до трусов и трансформируются в ацтекских божеств, плавно разгуливающих по не заселенному еще пространству мира. Состояние покоя длится недолго. Заваруха начинается с того момента, как Кецаль-Коатль оплодотворяет Землю и дает трем первым проточеловеческим существам жизнь. Вместо чувства благодарности к своему прародителю они испытывают жгучую ненависть и всячески пытаются его изничтожить. Собственно, с этого момента логика развития сюжета становится условной, а границы, очерчивающие персонажей, совсем размытыми. «Положительные» прародители мира — Земля и Кецаль — превращаются то в злостных детоубийц, то в трогательных родителей. Перводети не только носят свою Великую мать на руках, но и высасывают из нее все жизненные соки. Состояние войны, вызванное страшным блудом прародителя Вселенной среди темных сил, сменяется моментами гармоничного затишья и единения сил добра.

Хаотичность сюжета в сценическом пространстве предстает как мешанина стройных обнаженных тел. Отсутствие сценических объектов переносит основной акцент на действия танцоров, которые с помощью сложных телесных комбинаций создают самые невероятные образы. Каракатицы, змеи, многоножки, драконы, пауки, собаки, шакалы и прочие твари размножаются и расползаются на глазах у зрителей, заселяя пространство мира. Каждый из танцоров воплощается чуть ли не по десятку раз, формируя все новые и новые видения. Кажется, здесь не может быть счастливого финала. Однако неожиданно ритм действия успокаивается, сцена пустеет и алое бутафорское Солнце вкупе с брызгами воды завершает двухчасовой спектакль, символизируя благополучный исход создания мира.

Говорить о «Кецаль» как о типичном примере буто неверно. Стиль «DEREVO», покоящийся на «окрошке» из всевозможных танцевальных и театральных стилей (от пантомимы до театра масок), больше тяготеет к европейской традиции. Буто в «Кецаль», впрочем как и в других спектаклях театра, лишь танцевальный прием, но никак не суть действия.

Однако уже одно то, что посредством формальных танцевальных приемов «DEREVO» добивается невообразимого эмоционального и интеллектуального воздействия на зрителей, подтверждает статус «DEREVO» — школы, мирововоззрения, образа жизни. В этом сходство двух новаторских стилей, которые кардинальным образом повлияли (повлияют?) на развитие современного танца.