Б. Бриттен. «Поворот винта». Сцена Эрмитажного театра.
Постановщик Ирина Черкасова, дирижер Дамиан Иорио

Питер — город, в сущности, англофильский. Поспорить с британскими культурными влияниями может, пожалуй, только Германия: традиционно крепкие, исторически сложившиеся связи с нею закладывались Петром еще до строительства Питербурха.

В наши дни англофилов собирает вокруг себя Британский Совет; германофилов — само собою, Институт Гете. Оба культурных представительства наперебой предлагают городу духовную пищу отменного качества, хоть и не вполне привычную. Вот, скажем, в конце прошлого сезона усилиями Гете-Института здесь впервые прозвучала опера Вольфганга Рима «Якоб Ленц». А нынче Британский Совет предложил меломанам художественный продукт совместного, англо-российского производства: на сцене Эрмитажного театра 4 раза кряду прошла опера Бенджамина Бриттена «Поворот винта». В спектакле занята интернациональная бригада исполнителей из Великобритании, Канады, Франции — правда, все они в свое время обучались в Англии. Аккомпанировал оркестр Эрмитажа «Санкт-Петербург Камерата»; дирижировал 27-летний Дамиан Иорио, британец, периодически наезжающий в Петербург для учебы.

Из 15 опер, созданных главным британским композитором ХХ века, «Поворот винта», наверное, самая интригующая. Излюбленные английской литературой готические мотивы, атмосфера запретной тайны, игры с потусторонним, полунамеки и полутона, которые можно трактовать и так и эдак, пленяют воображение и будят мысль. Зритель должен занять определенную позицию по отношению к тому, что происходит на сцене. Ибо выводы, которые напрашиваются после прослушивания оперы, могут завести очень далеко. Так далеко, что становится страшно за целостность мировосприятия, ориентированного на материальность и обыденность. Мучительно хочется уяснить для себя: действительно ли детям являются призраки лакея Квинта и умершей от несчастной любви гувернантки — или это всего лишь фантомы, порожденные воспаленной фантазией их нынешней наставницы, мисс Джессел?

Мастер стиля и строитель хитроумных литературных лабиринтов, Генри Джеймс не дает в своей повести однозначного ответа. Один поворот винта — и завеса реальности спадает, обнажая сокровенные глубины инобытия. Мрачная история с привидениями, начинавшаяся как сказка, приводит-таки к трагическому финалу: Майлз умирает. То ли сердце мальчика не выдерживает давления вины и приобщения к тайне, то ли оно разрывается оттого, что сердце подростка становится ареной борьбы света и тьмы (сам Бриттен сознательно не определяет в опере своей позиции).

Как бы то ни было, но в опере Бриттена, как и в любой опере, неизбежно происходит опрощение литературного первоисточника. Амбивалентность отчасти снимается, некоторые смысловые слои утрачиваются — таков диктат сцены, ее законов. Колеблющиеся тени — то ли есть, то ли нет — обретают актерскую плоть, развитые вокальные партии и оттого становятся реальны и включаются на общих основаниях в дружную семью сценических персонажей. Об их призрачности порой свидетельствуют лейттембры — например, серебяно-холодный тембр челесты, всякий раз сопровождающий появление Питера Квинта. Бриттен в этой камерной опере принципиально облегчает оркестр, сокращая его до размеров инструментального ансамбля. Высокие голоса исполнителей — сопрано, тенор, дискант — парят в вышине, сопровождаемые прозрачными звучаниями оркестра и активным фортепиано. Полуабсурдные диалоги, маниакально-упорные повторы ключевых слов, эффекты эха, пограничные состояния, оцепенелость, детские страхи, трепет невинной души, столкнувшейся с манящими омутами неведомого, соблазны порока, искушающего невинность, даны безоценочно и составляют второй и главный план пьесы. Подводные течения в ней оказываются гораздо важней, событийней и содержательней внешнего плана бытия: беспечального житья детей и гувернантки в типичном английском поместье, уроков и гулянья в летнем лесу.

Отдадим должное постановщику, Ирине Черкасовой: минимальными средствами, безо всяких декораций, лишь поставив на сцене три стула и рояль, она создает выразительнейшую сценическую партитуру, в которой отслежены мельчайшие душевные движения героев: их колебания между добром и злом, их детская увлеченность игрой и вместе с тем — противоестественная тяга к мертвому холодному миру Квинта.

Глубина сцены погружена во мрак. Граница между светом и тьмой четко прочерчена и делит сцену на две части. Из-под светового занавеса изникают привидения: небрежно-элегантный Квинт, исполненный отрицательного обаяния, сквозь которое нет-нет, да и прорывается плебейская нагловатость; скорбно поникшая фигура гувернантки в черном, покрытая плотной вуалью. На освещенной авансцене резвятся дети, брат и сестра: скачут на игрушечной лошадке, учат латынь, баюкают куклу, поют псалмы. Их оберегают две дамы: молоденькая мисс Джессел (Сара Тайнен) и домоправительница миссис Гроуз (Элика Шторм).

В целом певческий ансамбль в спектакле сложился превосходный. Все певцы разучивали партии дома, в Великобритании, успели «обкатать» до Питера в Новосибирске. Особенно подкупала ясность и естественность голосоведения Сары Тайнен, обладательницы звонкого и подвижно-пластичного сопрано. Идеально точная интонация певицы радовала ухо; немало украсило спектакль и раскованное стильное исполнение Оливье Дюме (Квинт), равно как и трогательный дискант Грегори Монка (Майлз): угловатый британский подросток с тонким бледным лицом и худенькими плечами, он выглядел гораздо младше своих 14 лет.

Художественная акция Британского Совета, осуществленная в содружестве с Эрмитажем и Лондонской Королевской Академией музыки, положила начало глобальному проекту Эрмитажной Академии музыки «Мир камерной оперы». Проект весьма актуален: действительно, хороших камерных опер на протяжении ХХ века написано немало, но с большинством их петербургская публика практически незнакома. Пришла пора всерьез взяться за благородное дело освоения классического наследия прошлого столетия — и Эрмитаж, с его замечательным камерным театром, располагающим неплохим камерным оркестром, безусловно, является подходящим прибежищем для камерных опер. И кто знает — быть может, мы стоим у истоков создания в нашем городе нового оперного центра?

Декабрь 2001 г.