У. Хуб. «У ковчега в восемь». Театр «Мастерская».
Режиссер Екатерина Гороховская,
художник Соня Матвеева
Жили-были три пингвина, скучали, стенали, смотрели на льдины, потом и вовсе поссорились с тоски. Пока один, обиженный, дулся в одиночестве, к двум другим прилетела Голубка с вестью: Господу Богу всё и все надоели, поэтому Он устраивает великую чистку — Всемирный Потоп. Но, друзья, без паники, вам повезло: есть пара билетиков на Ноев ковчег, сбор у ковчега — в восемь, просьба не опаздывать. Перед пингвинами встает дилемма: билетов — два, друзей — поболе. Что делать? Пойти на преступление? На обман самого Господа Бога?
Пьесу «У ковчега в восемь» немец Ульрих Хуб написал в 2006 году по случаю: одно издательство предложило пяти театрам создать спектакли для детей на тему религии. Хуб выбрал легенду о Всемирном Потопе и на ее основе выстроил не нравоучительную, а вольнодумную историю про дружбу, где за кажущимися шутками и несерьезностью есть и мудрость, и мораль, недаром в том же 2006 году пьеса была признана лучшей в Германии.
В России пьеса про пингвинов уже стала репертуарной (спектакли идут в Самаре, Саратове, Челябинске, Москве, Екатеринбурге, Барнауле, не считая читок в рамках режиссерско-драматургических лабораторий на фестивалях). Еще больше «Ковчег» ставят в Европе (в одном немецком театре за пингвинов — немолодые мужчины, отцы семейств, и весь их трип-ожидание на Ковчеге — чистый абсурд, Беккет, не меньше).
В спектакле Гороховской пингвины — каверзные,
гиперактивные подростки в возрасте от
Третий пингвин хочет поймать бабочку.
Второй. Ты не слышал?
Третий. Но я хочу ее прикончить.
Первый. Не убий.
Третий. Кто это сказал?
Первый. Я.
Второй. Нет, Бог.
Первый. Точно.
Второй. Бог сказал — не убий.
Третий. Кто это?
Второй. Бог?
Первый. Сложный вопрос.
Второй. Объясните ему.
Первый. О, Бог…
Второй. Бог добрый.
Первый. Бог умный.
Второй. Бог большой.
Первый. И очень, очень могущественный.
Второй. У него только один маленький недостаток.
Третий. И какой же?
Второй. Его нельзя увидеть.
Первый. Бог невидим.
Третий. Но это большой недостаток, если его нельзя увидеть. Невозможно знать наверняка, существует ли он*.
* Перевод Екатерины Гороховской и Йоханна Ботта.
В отличие от других спектаклей по «Ковчегу» (что наших, что европейских), в «Мастерской» костюмы для героев не стилизованы под «натуральные» и не сшиты из мягкого плюша, будто эти «пингвины» только что вернулись с детсадовского утренника. Да, весь гардероб героев выдержан в черно-белом «пингвиньем» цвете, но вообще перед нами — современные молодые ребята, весельчаки, пижоны и модники.
Они носят штаны-зуавы, растянутые майки, кенгурухи и забавные шапочки (художник по костюмам — Соня Матвеева).
М. Касапов (Третий пингвин), Е. Шумейко (Первый пингвин), Н. Куглянт (Второй Пингвин). Фото Д. Пичугиной
Летом 2010 года «Ковчег» Гороховской был только эскизом в рамках Лаборатории «ON.Театр». Тогда в текст пьесы были вмонтированы несомненно гениальные, но изрядно растиражированные (и потому воспринимаемые как приторно-умильные) письма детей из книги Михаила Дымова «Дети пишут Богу». В спектакле все сантименты про «боженьку» убраны, актеры обходятся только драматическим текстом — и его остроумия вполне достаточно. В итоге перед нами четко сбитая по ритму работа. Пластика и стремительность реакций трех актеров «Мастерской» словно снята с героев какого-нибудь мультфильма DreamWorks. А их мимику, ужимки, прыжки, танцы и падения сопровождает победительная музыка для скейтборда.
Со сценографией все очень просто. Пустая черная коробка сцены, а на авансцене — маленький белый коврик, где, как на льдине, примостились пингвины. Они и сами, черно-белые, подвижные, напоминают дрейфующую в океане льдину — впрочем, это уже почти метафора, ведь так же, как льдина, дрейфуют в их беспокойных головах мысли. С другой стороны, этот минимализм постановки — отсылка к Станиславскому: актер вышел на площадь, расстелил коврик — и начался театр. На фоне множества спектаклей, умерщвленных реквизитом, видеоэкранами, костюмами (а все это закрывает, замещает и артистов и режиссуру), в этом — ничего лишнего.
Здесь чудо театра, захват нас, зрителей, в их, актеров, игру, появится словно из ничего, враз, как по щелчку пальцев. Пингвины танцуют, складываются пополам, становятся кучей-малой, вступают в шуточные и задиристые поединки. Если они дружат, то «навечно», если ссорятся, то так же — раз и навсегда. Правда, через минуту забывают, что поссорились, встают под общий зонтик, говорят друг другу что-то самое хорошее, и снова у них все — навечно. Они лихо общаются друг с другом, не менее забавны их отношения с другими. Этих других немного, из тех, что зримо появляются, только Бабочка да Голубка. Ноя, как и Бога, не видно, но хотя бы слышно: голос Ноя — Арсений Семенов. Поскольку режиссер делает спектакль все-таки про подростков, то, к примеру, Бабочка здесь, с одной стороны, иллюстрирует заповедь «не убий», с другой, олицетворяет некую условную красотку из параллельного класса. Бабочка — Анна Арефьева — появляется на сцене в развевающихся гавайских одеждах и делает крылышками «бяк-бяк-бяк» под мелодию юга. Обалдуи-пингвины жадно смотрят вслед этой небесной красоте, наконец Третий, скорее с досады (потому что — понравилась и он не знает, что с этим «понравилось» делать), чем от злости, кричит: «Я ее сейчас прикончу!»
Хотя все трое артистов «Мастерской» играют пингвинов в одной стилистике, но постепенно из этой гиперактивной компании начинаешь выделять характеры. Видно, что Первый (Евгений Шумейко) больше всех клоунничает и гримасничает, ко всему он еще и немножко ханжа, немножко фанфарон, а при случае может состроить на своей подвижной физиономии хорошую мину Богу. Второй (Николай Куглянт) — пацифист, ведет себя индифферентно, как бы наблюдая за миром со стороны, у него всегда — акуна матата, лишь бы все жили в согласии. Третий (Михаил Касапов) — задира, склонен к паранойе, очень раним, в Бога до поры не верит (судя по всему, из вредности), но вообще — нежная душа.
Голубка (Алена Артемова — этакая космическая леди в белом комбинезоне и летчицких очках, с белым рюкзаком) тоже не без характера — это въедливая, нервная от обязанностей (зверей на ковчеге много, она — одна, и старик Ной — не лучший помощник), вздорная особа, не лишенная кокетства.
Слово за слово, но Первый и Второй пингвины все- таки проносят Третьего под самым носом и у Бога, и у Ноя, и у Голубки на ковчег контрабандой (в клетчатой сумке «челночников»). Дружба побеждает.
Правда, в самом конце этого бурного рассказа о дружбе режиссер Гороховская набрасывает рисунок совсем новой, самостоятельной истории — про любовь. Которая постепенно возникла между Первым пингвином и Голубкой (та по рассеянности забыла прихватить на ковчег Голубя, осталась без пары, поэтому Первый пингвин вызвался помочь). Евгений Шумейко и Алена Артемова играют здесь первое чувство, некую прелюдию к любви. И после бодрящих ритмов для тела, что звучали весь спектакль, возвышенная музыка Моцарта (под которую в финале обнимают друг друга уже явно не Пингвин и Голубка, а молодой человек и девушка), возможно, покажется пафосной. Но, очевидно, режиссеру нужен этот пафос, как нужно и ценно (особенно после трескотни разговоров) финальное молчание. За кадром этой немой последней мизансцены про любовь угадываются новые, совсем не детские испытания.
Февраль 2011 г.
Комментарии (0)