МДТ сделал поворот в своей интерпретации театра Шекспира. Многие критики обнаруживали в «Лире» фундамент театра психологически конкретных характеров, могли объяснить мотивы трагедии в категориях семейной драмы. Новый спектакль другой. Шекспир разворачивает, как обычно, балаган, в котором «человек предполагает», наивно верит в свой разум и волю, запутывается в страстях, а рок «располагает» человеческими судьбами самым драматическим образом. Общее свойство спектакля — его стильность, единство поэтического языка. Комедия сыграна как бы вне времени и «внелично». Игра речи, игра чувств и игра разума преодолевают реальность обыденного плана. Абстрактен визуальный образ, лишен реальных характеристик ровный белый свет, нарядно пустое пространство. Черные колонны-стволы, полые, тяжелые, неправильной, искаженной формы, с изъеденной, выщербленной поверхностью, выросли из почвы бессознательного. Два трио близнецов, мужское и женское, ведут между собой игру по воле неподвластного им разума, все очень молодые (что не обязательно предполагается пьесой). Призрачно неопределенны характеры в каждой группе лиц. Остраненный, без быта, но физически наполненный и подлинный принцип существования актеров — это новое качество игры на сцене МДТ. Полутанец-полуакробатика молодых героев в первой сцене начинает мотив непонятной воли, управляющей жизнью. Владимир Селезнев, Александр Морозов, Павел Грязнов объединили своих персонажей в команду, составленную не из «характеров», имеющих конкретные свойства, а из особенных физических и эмоциональных существований, в характеристиках психологического театра безличных. Девушки тоже вместе, напряженное внимание то одной, то другой иногда направлено за пределы сцены. Просится ассоциация с Данаей, изображаемой в неясном ей самой предощущении чувственного «золотого дождя»… Дарья Румянцева, Елизавета Боярская, Елена Соломонова, вместе с мужским трио, играют музыкально, кантиленно — нарастающие мотивы удивления происходящему с ними, опьянения собственным бессознательным. Их тащит в любовную стихию сила, безусловно противостоящая их разуму (они дают обеты, выстраивают очередные планы, оценивают друг друга, и что-то их обманывает). Плюс к перепутанной арифметике любовных историй даны два ее отражения: драматически-абсурдное — дон, сыгранный Игорем Ивановым, безумно страдающий, буквально сходящий с ума от обожания крестьянки, предпочитающей ему деревенского идиота, и буффонное — сам этот идиот, сыгранный Олегом Рязанцевым. С влюбленными сопоставлен вельможа Александра Завьялова, который как будто знает о следующих шагах тайной силы (может, в нее посвящен).
Кульминационная ночная сцена, когда все наслаждаются встречей со случайным «не тем», вроде понимают, а все равно наслаждаются, — играется с иронично-«оперными» вариациями. После этого тотального помешательства начинается рождение грустных людей из чувственной тусовки. Замешательство, бегающие глаза, сломленный гонор — психологические знаки переключения в философском плане спектакля. Первый итог — признать, что, вообще-то, любят «лживую мечту, безжизненный мираж», отказаться от логики жизни, основанной на самонадеянности сердца и воли. И для лучшего усвоения урока трагическая перипетия (смерть отца героини) прерывает все дальнейшие порывы нокаутом, «love’s labour’s lost» — «любовная игра проиграна», как заранее предсказал заголовок пьесы. Наваррская компания пытается снова заняться своей акробатикой, но у нее ничего не выходит. Любовь где-то там. Недаром МДТ прочитал комедию Шекспира после трагедии.
Комментарии (0)