«Сверчка за очагом» можно подробно разбирать — как можно подробно разбирать любой спектакль. Но не любой спектакль заслуживает, чтобы его разбирали. И дело не в высокомерии критика, не в пренебрежении трудом театра. Спектакли бывают важными и знаковыми, а бывают проходными. «Сверчок» — это проходной спектакль, что не значит плохой. Плохой тоже может оказаться и важным, и знаковым. Проходным спектакль становится, если не несет в себе ничего нового — ни для его создателей, ни для его зрителей.
Интересно понять, что сделало тюзовский спектакль таким.
Художник Э. Капелюш расставил вдоль стен брусья, своим ритмом очевидно напоминающие балки старого дома. И эти же брусья ненавязчиво, но уверенно рифмуются с двумя недоделанными деревянными моделями из мастерской Калеба — корабля и кита: там тот же деревянный остов, тот же ритм балок. На фоне черных стен ребра дома отчетливо выпирают, так же, как и не обтянутые материей ребра кита. В этом уподоблении не понятно, что первично, дом или игрушки: то ли герои спектакля живут в игрушечном мире, то ли игрушечный мир стремится во всем повторить настоящий (мечта Калеба — сделать игрушечный дом, во всех подробностях воспроизводящий реальный). Художник фактически предлагает режиссерское решение — двойственная неопределенность мира спектакля. Но в противовес пространству и вне всякой связи с ним существуют актеры, разыгрывающие, видимо по заданию режиссера Г. Цхвиравы, совсем другую историю. Их история — о тяжеловесных человеческих отношениях, с криками, слезами, деланной наивностью и деланным умилением. Их история — приземленная однозначность. Рождественскую сказку разыгрывают всерьез.
Спектакль представляет собой довольно распространенный симбиоз более или менее условного пространства и однопланового реалистического исполнения. Ставшее уже привычным скрещение «реализма и условности на сцене» давно превратилось в расхожий прием — его содержание и смысл забыты. Между тем еще век назад была высказана мысль о возможности преодоления внутренних противоречий как реалистических, так и условных постановок через активизацию зрительского воображения. В случае «Сверчка» в самом строе спектакля сквозит желание все малолетним зрителям объяснить, все досказать. Да, дети плохо чувствуют иронию, но игровую стихию чувствуют очень хорошо. В «Сверчке» же нет ни того, ни другого. Он не доверяет зрителю, не ждет его реакций, а катится сам по себе хорошо заведенным механизмом.
Комментарии (0)