Сибирь богата не только газом, нефтью, углем, лесом, рудой, но и театрами — это общеизвестно. За право называться театральной столицей Сибири борются Омск и Новосибирск, а всех интересных в театральном смысле городов и не перечислить — Барнаул, Томск, Улан-Удэ, Красноярск, Минусинск, Абакан… Однако есть на бескрайних сибирских просторах города, где, несмотря на имеющиеся (и немалые) природные ресурсы, театров нет вовсе. Таким долгое время был и Сургут, город газовиков и нефтедобытчиков, в котором по статистике по два автомобиля на каждого жителя (а население в нем не маленькое, тысяч триста). Посчитайте, сколько машин — и ни одного театра! Таким он был, пока нескольким безумцам не пришла в голову прекрасная идея — создать в Сургуте театр. Из ничего.

Рассказывать всю драматическую историю рождения и жизни этого юного коллектива, которому за восемь лет существования несколько раз грозила гибель, наверное, сейчас не стоит. Наш журнал уже писал о творческих удачах сургутского театра последних лет: о «Сирано де Бержераке» в постановке главного режиссера Владимира Матийченко (см. № 43), о спектакле «Иди, куда влечет тебя свободный ум!» (это работа студентов, которые учатся при театре, см. № 48). Сложный момент наступил для театра, когда одновременно уехали в Москву несколько его ведущих артистов: репертуар необходимо было создавать почти заново, занимая поредевшую труппу, в которой большинство составляли артистки… Но театр справился, пережил казавшийся безнадежным кризис, спектакли продолжали выходить — и с участием «взрослых» актеров (надо сказать, что в театре самым старшим артистам чуть за тридцать!), и с учащимися актерского курса.

Обычно в Сургутском музыкально-драматическом театре ставят «свои» режиссеры — главреж Матийченко, руководитель курса при театре Гарольд Стрелков… Но бывают исключения. Пока, например, Петербург гадает, где и как найти молодую режиссуру, которая была бы готова изменить театральную ситуацию в городе, пока питерские театры решают, давать ли молодым режиссерам право ставить на их сценах, сургутский театр безбоязненно доверил свою площадку начинающему постановщику. Денис Шибаев, выпускник СПбГАТИ, поставил там свой дипломный спектакль «Ловкая служанка». В прошедшем сезоне театр, обычно работающий под лозунгом «Версия молодых», пригласил на постановку режиссера опытного — Линаса Мариюса Зайкаускаса (Литва), сотрудничающего со многими периферийными театрами. Справедливо полагая, что единственный театр города просто обязан дать своим зрителям возможность увидеть самого репертуарного российского драматурга, руководство сделало «заказ»: нужен Чехов!.. Для творческой разведки в области чеховианы Зайкаускас предложил актерам несколько рассказов, и получились «Жутко трогательные сценки про любовь».

«Жутко трогательные сценки про любовь». Сцена из спектакля.
Фото из архива театра

Название спектакля — это не что иное, как определение жанра (хотя ниже указано: комедия). Оно сразу настраивает на иронический лад, кроме того, сообщает, что композиция будет дробной — сценки. Все действие сопровождает небольшой оркестр — инструментальный ансамбль театра «Body and soul» под руководством А. Поля, располагающийся слева на игровой площадке: такой своеобразный отстраняющий прием. Способов игрового отстранения от сюжета режиссер придумал еще несколько. В первой сценке это «хор» — девицы-красавицы в платочках и сарафанах, которые изо всех сил помогают и сочувствуют героине, приплясывают, ахают-охают, голосят и хихикают вместе с ней или вместо нее. Кроме того, лица от театра, студенты, демонстративно условным способом создают атмосферу туманного вечера с помощью дымарей, которыми пользуются пчеловоды. В эпизоде, который происходит в поезде, те же молодые люди ходят по сцене с деревьями в руках: так создается эффект движения вагона вдоль воображаемого леса (добавим: эффект комический). Еще одна возможность подчеркнуть театральную условность — разговоры героев с оркестрантами, постоянное вмешательство в действие Алексея Моисеева — он и баянист, и конферансье, и актер, играющий несколько ролей… Впрочем, постепенно этих иронических приемов становится меньше, в конце концов они иссякают, и это не идет на пользу спектаклю.

Целостности и стилевого единства «Сценкам» явно не достает, а вкус порой категорически изменяет постановщику. Но актерский кураж и осмысленная энергичная игра придают спектаклю обаяние. Самым точным попаданием в жанр оказалось первое действие, очень смешное и по-чеховски грустное. Ситуация, как и положено, трогательная и нелепая: мужчина уезжает, барышня остается, и в этот последний вечер надо что-то друг другу сказать, но… Водевильные персонажи смешны, застенчивы, неуклюжи и симпатичны в своей человеческой слабости. Неутомимая Татьяна Владимировна — Татьяна Конева (героев, по замыслу, зовут так же, как самих артистов) до изнеможения борется за каждую минуту, только бы заставить Аркадия Геннадьевича (Аркадий Корниенко) помедлить и решиться, даже носит тщедушного возлюбленного, перекинув через плечо, хотя и сама выглядит хрупкой. Замечательно выстроено взаимодействие актеров в почти фарсовых потасовках (борясь за связку книг, они кувыркаются, перебрасывают друг друга через голову, делают чуть ли не сальто). В финале сценки кажется естественным прорыв в драму у обоих — и у девушки, потерявшей надежду, разочарованной, как-то разом уставшей, и у мужчины, внезапно подкошенного чувством горького и бессмысленного одиночества.

Еще два спектакля сургутского театра оказались неожиданно связаны местом действия — и в «Лисистрате», и в «Сне в летнюю ночь» все происходит в Афинах.

«Лисистрата». Сцена из спектакля.
Фото из архива театра

Владимир Матийченко обратился к комедии Аристофана «Лисистрата» в поисках пьесы с преобладанием женских ролей. Но в итоге, что естественно для непредсказуемого творческого процесса, получилась неожиданная версия: в спектакле действуют два квартета, мужской и женский, достаточно равноправные сценически. Эти «команды» играют поначалу каждая в свою игру, дружат с разными по природе стихиями: женщины — с водой (моются, купаются, плещутся, брызгаются), а мужчины — с огнем, правда он полыхает за сценой.

Режиссер (который является и сценографом — обычная практика Сургутского театра) довольно четко организовал мир на сцене. С первого взгляда становится ясно, что имитировать древнегреческий театр не собираются. Чувствуется несомненная ирония: перед закрытым занавесом стоят жестяные ведра. Из той же жести сделаны и шлемы, и щиты, и латы воинов — спартанцев и афинян. Все конструкции — из дерева и металла — не скрывают своей условности и функциональности. Эти разновысокие помосты ничего впрямую не изображают, хотя по очертаниям напоминают ступени: маленький ряд для женщин и очень большой — для мужчин. Конструкции могут играть разные роли — скал, стен города, ограды Акрополя и так далее. Небольшой водоем на авансцене сначала почему-то походит на песочницу, вокруг которой большие дети играют в войнушку. Потом выясняется, что эта лужа — священная для афинян река Клепсидра, в которую спартанцы с наслаждением плюют.

Режиссер несколько перемонтировал пьесу, в частности — сочинил пролог: сцену с усталыми воинами обеих армий, сидящими в Клепсидре и кое-как смывающими с себя грязь войны (в белых одеяниях — афиняне, в красных — спартанцы). В прологе наглядно показаны масштабы того географического участка, за который идет столь непримиримая, длительная и изнурительная борьба: ведро песка, два ведра щебня и несколько булыжников…

Л. Янчак (Лисистрата).
Фото из архива театра

Потом возникает героиня — игра разноцветного света, дым и музыка сопровождают чудесное появление красавицы Лисистраты (в финале так же она исчезнет). Дело в том, что Лисистрата (Леся Янчак), афинянка у Аристофана, в спектакле Матийченко — явно божественного происхождения. Одним мановением руки она может выбить копье из рук спартанки, может заставить болтушку Миррину (Анна Махрина или Татьяна Конева) потерять дар речи. Может и сама говорить за нее — вещать через нее. Она повелительница вод — по ее знаку начинает сильнее бить фонтан, на слишком расшумевшегося старца с небес обрушивается целый водопад… Режиссер прочитал комедию как некую мистерию: вода — магическая стихия, которая должна погасить огонь войны. Вокруг этой темы строится все. Клятва женщин у источника, омовения, погружения в воду, беспрестанные окатывания водой, переодевания в новую, чистую одежду — все это имеет ритуальный смысл.

Сказанное не означает, будто все смешное в спектакле потушено сакральным, как огонь — водой. Наоборот, разнообразные старания женщин окунуть мужчин в воду, «промыть» им мозги, забитые войной, хорошенько «простирать» их в Клепсидре выстроены с комедийной изобретательностью. И, безусловно, зрительский смех вызывают бесплодные усилия мужчин, которые склоняют женщин нарушить клятву и вернуться на ложе любви. Физические муки покинутых мужей и вовсе показаны с античной откровенностью — но здесь, в отличие от чеховского спектакля, тонкий вкус нисколько не страдает. Несмотря на принципиальный внешний аскетизм, зрелище кажется красивым и гармоничным, мизансцены выстроены с явной оглядкой на античные рельефные изображения и вазовую живопись, костюмы — при всей ироничности и шутливости решения — воспроизводят силуэты и крой греческих одежд. «Лисистрата» — стильный и умный режиссерский спектакль, актерам в нем еще предстоит полностью освоиться и расцвести.

«Сон в летнюю ночь». Сцена из спектакля.
Фото из архива театра

В «Сне в летнюю ночь», наоборот, прежде всего привлекает свобода, с которой молодежь играет Шекспира. Кажется, что у студентов с великим Бардом сложились дружеские и при этом уважительные, совсем не панибратские отношения. Работе над пьесами Шекспира у сургутских студентов посвящен семестр: их руководитель Г. Стрелков взял за образец учебный план Мастерской Фоменко, где учился сам. Сначала ребята показывают десятки самостоятельных отрывков-заявок, а потом самая многообещающая идея берется за основу будущего большого спектакля. Так было с пушкинским «Анджело» («Иди, куда влечет тебя…»), так получилось и со «Сном…» — режиссером является Анна Ерофеева, она же играет роль Елены.

Прежде всего, студенты внимательно прочитали пьесу и заметили, что из-за ссоры Титании и Оберона испортился афинский климат: на землю пали бесконечные ливни, наползли туманы и задули ветры. Поэтому все персонажи в спектакле ходят в галошах, не расстаются с зонтиками, а из тяжелых туч на их головы то и дело капает (над сценой висят большие кожаные бурдюки, и оттуда сочится влага). Благодаря пристальному изучению текста появилось еще одно немаловажное обстоятельство: страх перед жестокими афинскими законами, который и гонит молодых влюбленных в лес, подальше от отцовской и герцогской власти. То, что правитель Афин Тезей (Виталий Ковалев) суров и беспощаден, понятно с первых минут: добывший свою невесту Ипполиту (Маргарита Неменко) мечом, он привозит ее с кляпом во рту, привязанной к колеснице…

Впрочем, никаких казней и пыток в веселой волшебной истории не будет. «Сон в летнюю ночь» — остроумная театральная забава с явной лирической подсветкой. Волшебный лес, полный тайн, олицетворен самими актерами — они с одинаковым рвением исполняют и главные роли, и, мгновенно сменив «греческие» костюмы на черные трико, роли кустов и деревьев. Заросли преграждают путь юным беглецам, заставляют петлять и теряться в темноте, ветки-руки щекочут их и цепляются за одежду, разлучают и вновь сводят… Нельзя не восхититься пластической изобретательностью ребят и их педагогов (балетмейстер Татьяна Соловьева).

Великолепно придумана в спектакле божественная пара — Оберон (Никита Малышев) и Титания (Юлия Уткина). Царь тьмы в чалме и с развевающимся плащом старательно «задувает» все софиты. Ему помогают духи ветра, они же носят на руках Пэка (Диана Жаворонко) — таким образом этот ленивый увалень, постоянно слушающий плеер, летает. Богиня весны, так же как ее свита — три попискивающие по-птичьи девушки, одета в индийские одежды. Она во всем противоречит своему супругу и зажигает погашенные прожектора… Но самое главное начинается, когда благодаря действию волшебного цветка царица эльфов влюбляется в Основу. Как и в пьесе, самодеятельный актер превращен шалуном Пэком в осла, но не это здесь оказывается источником комических недоразумений. Ведь Титании суждено полюбить первое, что она увидит, когда проснется. А видит она не ослиные уши, а босую ногу стоящего с ней рядом долговязого ремесленника! И вся ее нежность отдана этой большой ступне, к которой Титания обращается так, как будто это дивное лицо возлюбленного. Основа (прекрасная работа Павла Касьяна) смущен, но ведет себя по-рыцарски: покорно разрешает царице таскать его за ногу, понимая, что женщине противоречить бесполезно. Когда же чары развеются и Титания исчезнет, оставив только красный цветок между пальцами ноги несчастного, станет ясно: Основа поражен любовью по-настоящему.

Легкомысленные влюбленные летней ночью легко забывали своих подруг, мгновенно меняли свои привязанности, а бедный Основа вместе со своими товарищами абсолютно всерьез играет трагедию о Пираме и Фисбе — историю о том, что любовь может быть только одна и за нее стоит умереть. И над сценой веет светлой печалью…

Обаятельный сургутский «Сон в летнюю ночь» — одна из самых ясных трактовок этой многосложной и запутанной пьесы, которые приходилось видеть. В ней все непринужденно и легко — естественно. Так же естественно произошло включение актерской молодежи в репертуар основной сцены театра. Поколения труппы (пусть и разделенные всего несколькими годами, но все же разные) находят общий сценический язык, вместе строят молодой, но уже сильный и оригинальный театр в Сургуте.

Апрель 2008 г.