Это очень гармоничный спектакль. Вдумчивый и негромкий, интеллигентный и стильный. Да-да, речь идет о спектакле по пьесе Мартина МакДонаха «Человек-подушка» в постановке Екатеринбургского ТЮЗа.
Режиссер Олег Гетце, замечательный актер и педагог, и его коллеги подошли к пьесе драматурга-провокатора, будто не заметив ее «скандального шлейфа». Никакого сладострастно-изощренного смакования подробностей или нарочитого запугивания зрителя. Спектакль не пытается шокировать, агитировать, обличать — он, скорее, призывает к соразмышлению, к тихому и трудному внутреннему поиску ответов на глобальные вопросы. Эти вопросы — о смысле человеческой жизни, о цене творчества и об ответственности творца (в том числе и Творца), о свободе выбора и многом-многом другом — не навязаны, не «выкрикнуты» в спектакле, а незаметно, как бы сами собой проступают в сознании зрителя, требуют ответов. Тогда и приходят эмоции — страх, шок, гнев от собственной беспомощности и т. д. Актеры на сцене существуют внутренне неторопливо, и, хотя по действию то и дело кто-то кричит, бьется в истерике или просто повышает голос, главную интонацию можно определить словами негромко и бережно. Думается, именно это заставляет сложного разновозрастного екатеринбургского зрителя завороженно следить за происходящим в течение трех с лишним часов.
Нет ни одной лишней детали. Почти пустая площадка — черный кабинет, куски оргстекла, простейшая мебель, точечный свет, выхватывающий из темноты то лицо персонажа, то силуэт, то маленькую наивную куколку с лицом Катуряна. Аскетичная и выразительная сценография Анатолия Шубина подхвачена деликатным световым решением Евгения Захарова, здесь все работает и на смысл, и на атмосферу, все соразмерно актеру, проявляет его, обеспечивает постоянный крупный план. Разные театральные жанры соединились в спектакле чрезвычайно органично, Олегу Гетце и его коллегам, кажется, удалось найти универсальный ключ к сложнейшей пьесе. Актерские работы Олега Гетце и Ильи Скворцова (Катурян Катурян), Геннадия Хошабова (Тупольски) — это пример настоящего хорошего психологического театра. При этом за спиной Катуряна маячат за стеклом, как воспоминание, утрированные фигуры Отца (Виктор Поцелуев) и Матери (Галина Белова), кукольными движениями обозначающие избиение младшего сына. Смотреть на это не страшно, но осознавать, что же на самом деле происходило в семье будущего писателя, — страшно очень. Те же Поцелуев и Белова, иллюстрируя рассказ про маленького Иисуса, выбегают на сцену, свирепо вращая глазами, хохоча и рыча, — гиньоль. А Катурян, рассказывая своему брату Михалу историю Человека-подушки, мастерит из носового платка кукольную головку и надевает на указательный палец. На поклоны все исполнители выходят с кукольными двойниками. И «большие» актеры выглядят адвокатами своих «маленьких» персонажей, пусть и совершающих самые ужасные, непростительные поступки…
Успех спектакля лежит где-то в области мотивации его создателей. Думается, им было интереснее разбираться с людьми — замученными, подавленными, ищущими, по-детски наивными и жестокими, обреченными и побеждающими благодаря силе духа, — чем просто ставить скандальную, наводящую ужас на обывателей пьесу популярного драматурга.
Июль 2008 г.
Комментарии (0)