«Уважаемая Анна Антоновна и Владислав Игнатьевич! … член СТД товарищ Жук… начал свою речь после ухода Собчака словами наконец ушёл этот надоедало… считаю необходимым разобрать поведение Жука на бюро СТД и дать мнe официальный ответ… член СТД художественный руководитель театра русская антреприза имени Андрея Миронова — Рудольф Фурманов». 28.04.1993 г.

Кому теперь неизвестно, что долгие годы мы жили не только в «стране героев, стране мечтателей, стране учёных», но и в стране сексотов, стукачей и доносчиков. Система сыска, прослушивания и выведывания, проникновения в частную жизнь пронизывала всё общество, все слои и профессиональные труппы. Мир театра, разумеется, не избежал общей участи.

«Глубокоуважаемый Никита Сергеевич!*

(…) Группой ленинградских товарищей была вскрыта контрреволюционная организация, действующая на идеологическом уровне. (…) У нас продолжают уничтожать литературные и театральные кадры, выводить из строя целые творческие коллективы, устранять из театров значительные политические постановки, не принимать к постановке боевые партийные пьесы, продолжают писать диверсионные статьи, извращать идеологически и эстетически студентов в театральных институтах и т. д. Обо всём этом даю материал…

Прилагаю краткую свою автобиографию и очень короткое изложение сути понимаемого дела.

28 апреля 1962 года. Ленинград, Большой пр., 102, кв. 26, Александра Фёдоровна Евсеева».

*Документ хранится в отделе рукописей Музея театрального и музыкального искусства — ОРУ 2643 а-в. При публикации стиль и правописание подлинника сохранены. (Прим. автора)

В переводе со стукаческого на человеческий язык суть процитированного письма в следующем. После XX съезда в доблестных органах произошли некоторые перемены. Система тотального сыска пошатнулась. Прежние хозяева начали отпихивать ногами своих «верных русланов». И тем стало нестерпимо больно, они не понимали, что происходит.

В приложенной к письму автобиографии Александра Фёдоровна Евсеева, добровольный и вдохновенный помощник органов с 1929 года, искренне недоумевает: «…Работники госбезопасности относились ко мне хорошо, подчёркивая важность и серьёзность моего материала, часто торопя меня дать те или другие сведения. Поэтому очень странно, что вскоре после ареста Берия Большой Дом грубо, по-хамски порвал со мной отношения, порвал по телефону совершенно незнакомым мне голосом, а потом был вызван мой муж, и ему была сказана явная ложь, что мои материалы были бабьими сплетнями. Потом начали травить и меня… Я почувствовала, что все это исходит из Большого Дома…» Вот почему, отчаявшись быть услышанной там, где еще недавно перед ней распахивались все двери, Александра Федоровна обращается в высшую инстанцию, к Первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву. За автобиографией следует «очень короткое изложение сути понимаемого дела» на более чем 20-ти страницах, то есть собственно донос. «Состояние драматургии на сегодняшний день говорит о том, что идеологическое вредительство продолжается, продолжается ставка на таких авторов, как Алешин, Арбузов и им подобные. А ведь пьеса Алешина „Все остается людям“ вредна: в ней поп берет верх в споре с ученым». «… за деньги покупаются актерские места в театрах, покупаются дифирамбы критиков, как это делают Товстоногов и его ученик Владимиров…» «Ленинградскую оперетту называют бездарной, правильно называют, таланту туда не пробиться. Пробовал туда поступить из ленинградской самодеятельности моряк водолаз Володя Черкашин, выдержал испытание, но взяли без испытания еврея, тогда Черкашин поехал в Москву и там в московскую оперетту тоже выдержал испытание, но и там взяли еврея. Тогда он сделал для себя вывод: «Евреи делают свое дело: Ленинград и Москва таким, как я, недоступны!» И завербовался (!) в пятигорскую оперетту… Молчать об этом из-за боязни, что тебе пришьют антисемитизм, как это иные делают, считаю преступлением перед Родиной!? Слышу оппонирующий голос: Господи! Сколько можно цитировать эту абракадабру? Да, все это было ужасно, но минуло уже, по крайней мере, три десятилетия. Нынче, кроме нескольких полубезумных стариков, нет уже ни профессионалов, ни любителей извещать инстанции о чужих мнимых преступлениях.

Как бы не так, господа! Вот вам совсем свеженькое изделие, ещё не успевшее покойно лечь в архивную папку.

ТЕЛЕГРАММА Санкт-Петербург 20026 256 28/04 0308 Петербург-25 Невский 86 Дом актёра СОЮЗ ТЕАТРАЛЬНЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ СЕКРЕТАРЮ СОЮЗА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ЖУРАВЛЁВОЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СТРЖЕЛЬЧИКУ ОТ ЧЛЕНА СОЮЗА ТЕАТРАЛЬНЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ ФУРМАНОВА РУДОЛЬФА ДАВЫДОВИЧА УВАЖАЕМЫЕ АНТА АНТОНОВНА И ВЛАДИСЛАВ ИГНАТЬЕВИЧ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С НЕОБЫКНОВЕННЫМ И ПРЕКРАСНЫМ ВЕЧЕРОМ ВЫДАЮЩЕГОСЯ РЕЖИССЁРА АЛЕКСАНДРА АРКАДЬЕВИЧА БЕЛИНСКОГО НА ЭТОМ ВЕЧЕРЕ БЫЛО ВЫСКАЗАНО МНОГО ДОБРЫХ СЛОВ ЮБИЛЯРУ ПРИШЁЛ ПОЗДРАВИТЬ МЭР ГОРОДА АНАТОЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ СОБЧАК КОТОРЫЙ ПРОЯВЛЯЕТ БОЛЬШУЮ ЗАБОТУ ОБ АКТЁРАХ И РАЗВИТИИ ТЕАТРАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА НА ТОВАРИЩЕСКОМ УЖИНЕ В ЧЕСТЬ ЮБИЛЯРА БЫЛО ВЫСКАЗАНО МНОГО ТЁПЛЫХ СЛОВ СО СТОРОНЫ МЭРА И ЕГО ЗНАНИЯ О ЮБИЛЯРЕ ПОСЛЕ ЕГО УХОДА С УЖИНА ЧЛЕН СТД ТОВАРИЩ ЖУК КАК БЫ ПРОДОЛЖАТЕЛЬ ТРАДИЦИИ ТЕАТРАЛЬНОГО КАПУСТНИКА НАЧАТОГО БЕЛИНСКИМ 40 ГОДАХ НАЧАЛ СВОЮ РЕЧЬ ПОСЛЕ УХОДА СОБЧАКА СЛОВАМИ НАКОНЕЦ УШЕЛ ЭТОТ НАДОЕДАЛО И ТАК ДАЛЕЕ Я ВИДЕЛ ЛИЦА ИНТЕЛЛИГЕНТНЫХ ЛЮДЕЙ КОТОРЫМ ЭТО НЕ ПОНРАВИЛОСЬ В ЭТО ВРЕМЯ УВАЖАЕМЫЙ ВЛАДИСЛАВ ИГНАТЬЕВИЧ ВАС НЕ БЫЛО ЗА СТОЛОМ ИНАЧЕ КАК ПОСЛЕДНИЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА ВЫ НА ЭТО ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ… ВСЛЕД УХОДЯЩЕГО ГОСТЯ КАКОЙ БЫ ОН НИ БЫЛ ПО РАНГУ НЕ ГОВОРИТЬ СЛОВО НАДОЕДАЛО… СЧИТАЮ НЕОБХОДИМЫМ РАЗОБРАТЬ ПОВЕДЕНИЕ ЖУКА НА БЮРО СТД И ДАТЬ МНЕ ОФИЦИАЛЬНЫЙ ОТВЕТ НА МОЁ ОФИЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ С ОГРОМНЫМ УВАЖЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ ВАМ ЧЛЕН СТД ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ТЕАТРА РУССКАЯ АНТРЕПРИЗА ИМЕНИ АНДРЕЯ МИРОНОВА = РУДОЛЬФ ФУРМАНОВ

И пусть никого не введёт в заблуждение требование разобраться на бюро и дать официальный ответ и т. д. Все законы жанра — стиль, язык, обязательные клятвы в вечной любви к начальству, гражданское негодование по отношению к преступнику — налицо. Перед нами его мерзейшество Донос, изготовленный не в 37-м, а в 93-м году.

Несколько лет назад в том же Доме актёра состоялось юбилейное чествование самого Рудольфа Фурманова. Один из его горячих поклонников назвал в тот вечер художественного руководителя «Русской антрепризы» современным Дягилевым. Нет спору, сравнение удачное… Представьте себе Дягилева, строчащего донос на Лифаря или Нижинского.

Конечно, можно было бы ещё тонко поиронизировать насчёт того, что худрук преуспевающей антрепризы не читал, видимо, всемирно известный роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Ведь именно оттуда позаимствовано страшное слово, которым литератор Жук смертельно оскорбил мэра Собчака. «Таперича, — объявил публике Фагот, — когда этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!» Фраза уже давно приобрела статус поговорки и большинством воспринимается исключительно юмористически — смею выразить уверенность, в том числе и Собчаком.

Можно ещё, пользуясь случаем, рассмотреть исторические параллели. Вспомнить, что Римское право начисто отметало донос как повод для обвинения, а средневековая инквизиция, как и сталинская диктатура, питалась преимущественно именно доносами.

Вполне уместно поломать голову и над тем, для чего удачливому шоумену понадобилась письменная официальная форма выражения личного протеста, к какой категории доносчиков его лучше отнести: «из мести, корысти или по ремеслу»?

Но ни иронизировать, ни пускаться в исторические экскурсы, ни копаться в психологическом типе «верного Рудольфа» абсолютно не хочется. Потому что, если начинаешь всерьёз анализировать и рассуждать о такой чудовищной материи, как донос, стало быть, хоть на какой-то процент допускаешь возможность его существования.

А может, стоит и впрямь разобрать поведение Жука на бюро СТД? Покрыть длинный стол кумачом да сесть этакой троечкой. Во главе стола «последний и единственный интеллигент Санкт-Петербурга» Владислав Игнатьевич в кожаной тужурке, по бокам заместители. «Ну, что, гражданин Жук, — скажет председательствующий, с грохотом выкладывая на стол газовый маузер, — докатились до подрыва исполнительной власти? От капустников до государственной измены — один шаг! Предлагаю по законам инфляционного времени поставить гражданина Жука к четвёртой стенке. Нет возражений? Пли! А Фурманова Рудольфа Давидовича за проявленную бдительность наградить званием почётного чекиста с вручением ему горохового пальто и медали имени Александры Евсеевой и Павлика Морозова».

И будет такая сцена вполне соответствовать Марксу, ибо, как известно, основоположник утверждал, что История сначала предстаёт как трагедия — и от наветов Евсеевой пострадали десятки людей. А потом та же История оборачивается фарсом, и потому от доноса Фурманова никто пока не пострадал. Вот только фарс ли это?