«Summertime». Театр «Птицы с юга».
Режиссер Леонид Лучкин.

Несколько лет назад существовал ташкентский театр «Ильхом». Двое его актёров — Ришат Валитов и Татьяна Збышевская — перебрались к нам на север и вместе с Александром Пайгаликом, игравшим ещё недавно в «Мимигрантах», организовали театр «Птицы с юга». «Птицы» свили себе гнездо в ДК Зеленогорска. Кое-как закрепили распадающиеся стены сельского клуба, заделали щели в полу и потолке, обтянули закуток чёрной тканью и в такой достаточно типичной для российского театрика обстановке сделали спектакль «Summertime» с претенциозным подзаголовком «философская притча для взрослых».

Жанр спектакля услужливый пресс-релиз определяет как «философскую клоунаду». Но, к сожалению, несмотря на концентрацию театра на слове «философский», понимание этого термина остаётся на уровне глубокомысленно поднесённого ко лбу перста. Полтора часа трое персонажей на сцене разыгрывают некоторый ряд (который и сюжетным-то никак не назовёшь) умозрительных, сконструированных ситуаций. Дело даже не в том, что весь спектакль так и остаётся набором некоторых иллюстраций некоторых ситуаций; не в том, что спектакль никак не развивается и остаётся перечнем этюдов, не в том, что эти этюды практически не имеют связей друг с другом и, лишённый не только событийного, но и собственно театрального сюжета, спектакль в конце концов разваливается; — дело в том, с какою «думой на челе» существует этот спектакль. Вселенская серьёзность происходящего создаётся всеми возможными средствами: полумраком, чёрным кабинетом с одинокими понурыми фигурами, их обязательным молчанием (что, кстати, даётся актёрам не так естественно, как хотелось бы). Но всё это не прибавляет смысла. Один литературный герой также «пел разлуку и печаль, и нечто, и туманну даль», его vis-a-vis помнится, относился к песням подобного рода внимательно и «хоть их немного понимал, прилежно юноше внимал». Что ж, Евгений умудрялся быть снисходительным… Обаятельным и одарённым актёрам (всё же — «Ильхом», «Мимигранты») не достало режиссёра. Актёры, пространство, предметы существуют разрозненно, друг на друга не влияя… Последние вообще живут жизнью самостоятельной, возникают и исчезают по совершенно неведомым законам. И при этом большинство сцен спровоцировано простым наличием предмета, но отнюдь не отношениями героев — достигая эффекта необязательности той или иной сцены. Могло бы и не быть спектакля. Но он есть, спектакль с омрачённым думой челом. Думой вообще. О туманной дали.