Театр «Perpetual motion» (Великобритания)

Англичане показывали петербуржцам «Служанок» Ж. Жене и «Макбета» В. Шекспира в течение одного вечера, то есть, что называется, за один присест. Но эта встреча не оказалась утомительным, многочасовым испытанием зрителей на прочность; напротив — всё было предельно лаконично. Больше того, при том, что «разговор» шёл, как известно, о весьма трагических событиях, он оказался занимательным для восприятия.

Разумеется, речь не идёт о том, что Жене и Шекспир были изложены в облегчённом варианте; никто и не помышлял устраивать из их текстов комиксы.

Однако игра английских актёров была столь насыщенна и спрессованна, что представление обеих (сложнейших и «длинных») пьес уместилось в два с небольшим часа!

Как тут в очередной раз не задуматься, что «всё» в театре решает способ существования актёров на сцене.

Если попытаться кратко охарактеризовать то, что на сей раз продемонстрировали англичане, вспомнится давно известная, но мало и нечасто осознаваемая нашим отечественным театром истина: искусство способно тайное сделать явным.

Для этого, оказывается, вовсе не обязательно всегда прибегать только к масляной живописи (тем более работать в манере «передвижников», склонных к дотошной фиксации многочисленных, легко узнаваемых жизненных подробностей). Не зашоренные вековой, великой традицией российского театра, молодые английские актёры воспользовались возможностями графики, буквально физически прочертив, сделав зримыми, линии душевного пространства, связывающие меж собою персонажей в одном случае Жене, в другом — Шекспира. Можно ли сыграть вместо линии бытового поведения траекторию движений, происходящих в глубинных пластах наших душ; движений, «лишь» предопределяющих все последующие наши взаимодействия? Оказывается, можно.

Думаю, нелепо было бы оценивать то, что тебе практически неведомо, о чём ты прежде лишь слабо догадывался. Потому, ограничусь предположениями. Мне показалось, что «английский вариант» — бесценная находка скорее для репетиционного процесса, чем для демонстрации публике уже в качестве завершённого художественного произведения. Родилось, однако, и чувство благодарности за расширение кругозора, так как спектакли англичан обнаружили один из кладезей сценического искусства; тот самый, из которого наш театр со времён Михаила Чехова черпать богатства не привык (вернее, отвык).