«Любовь — недуг». Сценическая композиция по произведениям В. Шекспира.
Режиссер Валерий Суржа
М. Паньоль. «Топаз».
Режиссер Ефим Каменецкий.
В. Розов. «Брат Алёша».
Режиссёр Анатолий Морозов
Учебный театр СПГИТМиК. Дипломные спектакли IV актёрского курса Т. М. Абросимовой

Любой дипломный спектакль — итог. Итог учебы. Итог студенческой жизни. Итог практического процесса: уроков, поисков, репетиций. Это — истина. Но далеко не всякий учебный спектакль возможно оценивать и расценивать с точки зрения искусства.

И все же, как ни парадоксально, лучшие выпускные работы ЛГИТМиКа последних лет — «Крейслериана» по Гофману (класс Л. Додина, 1989 г.), «Удалой молодец — гордость Запада» Синга (класс А. Д. Андреева, 1989 г.), «Доходное место» Островского (класс В. М. Фильштинского, 1991 г.), «Горячее сердце» Островского (класс В. В. Петрова, 1992 г.) приучили нас подходить к дипломному спектаклю как к художественному явлению. Недостатки профессионализма, огрехи режиссуры компенсировались студентами погружением в атмосферу данного драматургического материала, стильностью сценического поведения, предельной самоотдачей.

«Случай» абросимовского курса особый.

Просмотренные спектакли оставляют ощущение необязательности. Необязателен выбор пьес, необязательны реакции исполнителей на те или иные реплики партнеров, необязательно действие, необязательны зрители.

Впрочем, если бы в дипломных спектаклях чувствовалась сценическая культура, художественный вкус каждого артиста…

Если бы в каждом спектакле стиль, способ актерского существования соответствовали режиссерскому замыслу…

Если бы жанры «Любви — недуга», «Брата Алёши», «Топаза» не ограничивались определением «сценическая композиция»…

Самый уязвимый спектакль курса «Любовь — недуг» поставлен дипломником Киевского театрального института В. Суржой год назад — в апреле 1992 г.

Калейдоскоп действующих лиц… Здесь Анджелло (В. Лобанов) и Изабелла (Н. Якупова), Троил (И. Линович) и Крессида (С. Королёва), Отелло (А. Маскалин) и Яго (С. Молянов), Бенедикт (М. Ильичёв) и Беатриче (Л.3лая), Ромео (О. Харитонов) и Джульетта (М. Ордина).

Бал веселья, любви, острословия…

«Весь мир — театр, а мы все в нем…»

Ромео поет Джульетте романс, Троил кокетничает с Крессидой, подозревает Отелло, витийствует Бенедикт, плетет свои коварные интриги Яго.

Интермедии сменяются монологами, монологи — переодеваниями, драки, диалоги, элегии…

Идея театральности диктует исполнителям простые и испытанные приспособления. Если любовь, то взгляд с поволокой, взволнованные речи, если сомнения, ярость — то заломанные руки, прерывистое дыхание и пр. и пр.

Безусловно, не все студенты безлики, не всех можно упрекнуть в наигрыше.

Органично существует в спектакле Татьяна Воротникова. Роль Мальчика более чем скромна: минимум текста, движения. На «предыгре» Воротниковой удается передать свое отношение к происходящему, ее персонаж загадочен, наивен, внутренне пластичен.

Стремлением к осознанию логики поступков, попыткой найти связь между чувством и разумом героя отмечены монологи Натальи Якуповой (Анна, Изабелла), Владислава Лобанова (Анджелло) Александра Маскалина (Отелло) Но как только действие требует общения, сразу же возникают штампы, «дежурные» оценки..

«Мы все марионетки», — поют в прологе и эпилоге участники спектакля «Топаз».

Незамысловатая история о том, как неудачливого и нелепого учителя Альбера Топаза выкинули из пансиона, и как он медленно, но верно превратился в главу фирмы «Топаз», играется ровно, уверенно, в быстром ритме. Без откровений.

Закономерно, что предпочтительнее исполнителей заглавных ролей смотрятся «эпизодники» Наталья Якупова, Геннадий Смирнов, Илья Линович, Алёна Харитонова.

Их воображение не сковано мучениями о сквозном действии, о трудноуловимой сверхзадаче пьесы. Герои — Баронесса, Полицейский, Почтенный господин, Ученик — очень серьёзны, чересчур серьёзны, непроницаемо серьёзны. Серьёзность доводится до абсурда. В коротких импровизациях-«гэгах» просматривается перспектива развития того или иного образа. Вместо характерности — игра в характерность, вместо результата — дистанция результата. Мимолётность пребывания на сцене сопрягается с достоверностью, узнаваемостью, типичностью…

К сожалению, сцены с участием Н. Якуповой, И. Линовича, Г. Смирнова не вписаны в общий рисунок спектакля, они скорее останавливают действие, нежели дополняют, оттеняют его.

***

И «Любовь — недуг», и «Топаз», и «Брат Алёша» распадаются на серию отрывков, «картинок с выставки». Неумение педагогов-постановщиков управлять композицией целого приводит к «разорванному» актёрскому существованию.

Смею предположить, что ошибка заключается в ортодоксальном преподавании системы Станиславского. Выхватываются вехи, понятия, но игнорируется индивидуальность студента.

Артисты начинают вести диалог прежде, чем заслуживают на него право. Режиссёры ставят учебные спектакли без элементарного разбора обстоятельств роли, микроэпизода, сцены, действия.

Шаблонность порождает атмосферу аморфности, безразличия…

***

Третий спектакль курса, «Брат Алёша», в первую очередь, «хорошо сделан». Выверены мизансцены, поставлен свет, в действие введена музыка В. Гаврилина (симфония «Перезвоны»).

В качественном отношении постановка АМорозова грамотнее работ В. Суржи, Е. Каменецкого.

Запоминаются Александр Маскалин (нервный, порывистый Красоткин), Родион Приходько (болезненно-подозрительный, изломанный Снегирёв), Наталья Якупова (взбалмошная Хохлакова), Татьяна Воротникова (беспомощно-женственный Илюша). И все же…

В функциональном смысле «Брат Алёша» ничем не отличается ни от «Топаза», ни от «Любви-недуга».

Схематичность инсценировки. Темпоритмическая монотонность действия. Одномерность сценического решения. Инертность обоих исполнителей Алёши Карамазова -Владислава Лобанова и Геннадия Смирнова.

Очень трудно внятно и вразумительно сформулировать «про что» спектакль. Наверное, про то, что, «во-первых — нужно быть добрыми, потом — честными, и потом…»

В сумме «Брат Алёша» лишен и загадки, и образности.

***

«Как сложатся судьбы вчерашних студентов?» — примерно таков «трафарет» проблемных статей о выпускных спектаклях.

И вправду, к а к???

***

У «абросимовцев» есть солидное преимущество перед «кацманятами», «додинцами», «петровцами». Они уже прошли школу казенного театра. Остается самая «малость»: творчество.