1. Почему вы обращаетесь к материалу о войне? Что это дает? Почему это важно для вас?

Потому что мы должны смотреть на историю не в историческом контексте, а в контексте современности. Вопросы, которые ставит история, не остаются в прошлом, они актуальны и сейчас. И вопросы, которые поставила Вторая мировая война, к сожалению, все еще актуальны. Мы на них до сих пор не ответили.

2. Каковы возможности театра в воплощении военной темы? Какова степень правды и подлинности?

Театр для меня — это место, где можно задавать вопросы, которые гораздо важнее, чем я сам. Когда вы выходите в публичное пространство, очень важно, чтобы у вас была благородная задача, цель, которая выше вас. Если вы работаете на эту благородную задачу, то вопрос о достоверности и честности не встает. И наоборот, если я понимаю, что мне нужно произвести на кого-то хорошее впечатление, это сразу же уводит не в том направлении. Но если мы в театре создаем ситуацию совместного бытия, «полиса», когда мы все существуем вместе, и артисты, и зрительный зал, когда мы все вместе задаемся вопросом, что же нам сейчас по-настоящему необходимо, — тогда этот вопрос правды и подлинности уже перестает быть таким условным. И такие темы, как тема войны, необходимы. Потому что когда вы вместе с залом работаете над каким-то одним вопросом, то это должен быть серьезный, большой вопрос.

3. В чем театр ограничен?

Театр ограничивают наши собственные предрассудки. Потенциал, который есть в театре, непредставим. И мы крайне редко затрагиваем самую суть театра.

4. Из чего складывались ваши сведения о Второй мировой войне, ее ощущение?

Помимо того, что я изучал эту тему в школе, у меня есть и личная история, потому что мой дед прошел концлагерь, отец и мать родились во время войны, дядя был партизаном. Я знакомился с документами, читал литературу о войне, изучал войну с разных точек зрения — психологии, социологии, политики, экономики. Чтобы максимально полно понять, что тогда происходило. Конечно, в молодости у меня не было такого интереса, я смотрел на войну совсем по-другому, но потом, когда начались события в Югославии, я, хотя не участвовал в военных действиях, следил за происходящим. Позже, работая в странах, где происходили войны, говорил с людьми, выслушивая разные точки зрения, разные мнения. И задавался вопросом: какова моя личная ответственность за все происходящее? Потому что есть такая тенденция: в мире что-то происходит, а мы думаем — а, это происходит где-то там, далеко. Но на самом деле каждый человек должен задаваться вопросом: что могу сделать я? Может, я как-то могу повлиять на происходящее, может, могу это остановить, предотвратить?

5. Какие произведения разных искусств для вас — самые сильные высказывания о войне?

Это очень большой список, все сразу не вспомнишь. Если брать кино — то от фильма «Иваново детство» Андрея Тарковского до последних боснийских фильмов.

6. Для вас работа с военным материалом — работа с мифом или с подлинной историей?

В театре мы всегда работаем с мифом. Когда я говорю «миф», я не имею в виду какую-то сказку, которая была в прошлом, я говорю о мифе в психологическом понимании, в понимании Кэмпбелла и Юнга. Миф — это то, что живет в нас всегда. Даже когда вы читаете мифы Древней Греции, вы понимаете, что с одной стороны — это древние предания, но с другой — вполне современные истории, которые работают и влияют на нас до сих пор. Очень важно понимать, что реальные «мифы» — сегодняшние истории и документы — накладывают на нас особую ответственность, потому что это не просто далекие факты, а живые люди, они живут рядом с нами и мы всегда должны держать это в голове. Хотя такую же ответственность я ощущаю, когда работаю просто с пьесами, с художественной литературой. Например, у меня есть спектакль по пьесе Милены Маркович, где одна из тем — интернациональный рабовладельческий трафик. Работая с этой пьесой, я сильно погрузился в фактический материал, собирал информацию, разговаривал с жертвами «рабовладельцев», с девушками, которые по несколько лет жили буквально в аду, и, конечно, уже не мог относиться к своей работе как к просто работе над пьесой.

7. Насколько актуальна для России и ее искусства тема войны?

Очень актуальна, Россия сейчас в войне, очень актуальна.

8. Мы знаем правду о войне?

Знаем ли мы правду о самих себе?