Эта формула покойного Бориса Понизовского из фильма про самиздат, снятого в сентябре 1991 года братом моей жены Михаилом Таршисом (я там был консультантом), для меня, как художника, является определяющей.

Сразу оговорю, что считаю себя художником в широком, а не узкопрофессиональном смысле этого слова, ибо получил в юности экономическое образование, всему остальному учился сам. Говоря по-западному, я автодидакт.

Так вот, работы, представленные здесь, сделаны методом размыва: тушь наносится (кистью, пером, пипеткой, чем угодно) на мокрый лист бумаги. Процесс разбегания «китайской гущи» по бумаге завораживает, ни один фильм или спектакль не сравним с этим действом. Да, художник, практикуясь десятилетиями, может прогнозировать последствия того или иного приема, он может наклонять лист, чтобы вся эта влажная блестящая картинка разом поплыла в ту или иную сторону, вверх или вниз, но он не может предугадать окончательный результат. Он не Бог, и в этом его счастье. Когда тушь подсыхает, я начинаю крутить картинку так и эдак, чтобы обнаружить сюжет (абстракционист из меня, увы, не вышел). Сюжет всегда есть. Просто страшно, до чего он вездесущ, этот сюжет. В нас, видимо, мифа больше, чем воды.

Обнаружив промысел, остается только обвести его как можно незаметнее и создать фон, если таковой необходим. Как правило, своей продукции я не даю никаких названий, чтобы зритель сам поучаствовал в акте творения. По прошествии нескольких недель созданные картинки меня перестают волновать совершенно. Душа уже в чем-то новом. Может быть, в этом и кроется тайна проклятия богооставленности. С Богом только меняющееся, закостеневшее — с самим собой.

Сейчас учусь рисовать дымом.

На прощание цитата из Леонардо да Винчи: «Вообще не хочется в руки брать кисть, когда в облаках уже есть все».

Июнь 2006 г.