У. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Выборгский Театр драмы и кукол «Святая крепость».
Режиссер Юрий Лабецкий
Среди премьер уходящего сезона — «Ромео и Джульетта» в театре «Святая крепость», осуществленная с достойным бессмертного шекспировского творения размахом и серьезной заявкой на собственное, современное видение. Даже Шекспир в переводе Пастернака подвергся некой литературной редакции режиссера-постановщика спектакля, заслуженного деятеля искусств России Юрия Лабецкого (о чем свидетельствует не только строка в программке, но и текст самого спектакля, временами смело выходящий за рамки «канонического»).
Сценография (создана Юрием Лабецким), также в самом что ни на есть современном духе, минималистична и символична: войдя в зал, мы сразу видим дощатый помост, пару канатов, обломки лодки, падуги, стилизованные под пергаментные страницы манускрипта. Музыкальный ряд смонтирован из композиций модного «Secret Garden». Танцы (балетмейстер Анна Болоколоцкая) — динамичны. Костюмы (Филипп Игнатьев) — не просто современны, а прямо-таки гламурно-злободневны! Одним словом — все актуальные элементы зрелищности налицо, постановка явно адресована публике молодой, активной, искушенной в новейших театральных веяниях и продвинутой в усвоении продуктов массовой культуры.
Появление на сцене актеров вызывает восхищенный вздох в зале — шекспировские веронцы выглядят более чем впечатляюще, костюм уверенно берет самую высокую эстетическую ноту и порой буквально солирует в этой постановке, диктуя пластику и даже содержание образов. Сочетание историзма и новейших тенденций «от кутюр», театральности и функциональности, современности и сказки доставляет истинное зрительское наслаждение. Актеры же явно чувствуют себя очень комфортно в красочной оболочке, дополненной самыми модными аксессуарами и авангардным гримом (художник-гример Светлана Чурсина), с нескрываемым наслаждением выносят на сцену великолепно костюмированные образы, группируются в преимущественно симметричные мизансцены, увлеченно дефилируют…
Костюм разнообразно — и часто эффектно — обыгрывается: разница в цветовой гамме одежд враждующих семей (черное — Монтекки, красное — Капулетти), Меркуцио в костюме Королевы Маб, красный плащ Тибальта, белый воздушный свадебный (он же погребальный) наряд Джульетты и так далее. Но, к сожалению, не всегда последовательно: кроваво-красная шелестящая мантия, чрезвычайно эффектная в эпизоде смерти Меркуцио, слишком рано исчезает со сцены — и сеньора Капулетти оплакивает Тибальта, потрясая натуралистично «окровавленной» хлопчатой тряпицей.
Вторым голосом в спектакле звучит хореография — Монтекки и Капулетти протанцовывают сцены вражды, активно жестикулируя (и в более чем смелых жестах не стесняясь). Массовые танцы-шествия задают ритм, провоцируют ожидание истинного пластического драматизма в сценах, повествующих о любви и смерти, — в соответствии с упомянутым в программке жанром: «трагедия в пяти актах». Но это, вполне логичное, ожидание оказывается, увы, обманутым…
Интересно решена сцена свидания Ромео и Джульетты, где балконом становится центральная часть помоста, ее обращенный к зрителю край поднимается наискось над планшетом сцены — довольно остроумное сценографическое решение, и актеры увлеченно его обыгрывают. Джульетта (Г. Тарасова) — невесомая яркая птичка, болтает ногами, сидя на краю этих своеобразных замерших качелей, не подозревая о том, что Ромео (А. Косолапов) уже находится внизу, в непосредственной близости. Так и ведется диалог — игра с несуществующим расстоянием.
Поединок забавно неспортивного Меркуцио (М. Гладков) и вызывающе величественного Тибальта (Е. Никитин) условен, но вполне выразителен, а затем… Трепетный белокурый Ромео-мститель совершенно невнятным, лишенным всякой экспрессии жестом почему-то повергает во прах опаснейшего из фехтовальщиков Вероны!
Брачная ночь Ромео и Джульетты приносит еще большее разочарование: в заданной атмосфере спектакля абсолютно нелогичны подсвеченные потусторонним синим силуэты обнаженных «веронских любовников», полностью утративших какую-либо грацию и внезапно перешедших на язык «школы переживания»!
Отражение брачной постели в зеркальном (!) потолке усугубляет зрительское замешательство… «Любовная лодка» прямо-таки разбивается об эти самые зеркала, в которых к тому же видны два отражения (!) влюбленной пары! К середине спектакля утомляют взгляд и уже упомянутые немасштабные (игрушечные?) половинки-обломки лодки, которые навязчиво перетаскивают и переставляют в процессе действия, — скамейка, колыбель, лодка, гроб, склеп, сооружаемые попеременно, скорее излишествуют на сцене, чем выявляют контекст. Та же судьба постигает и белые канаты, натянутые вертикально по центру сцены: вроде бы многозначительная, эта деталь остается, скорее, декоративной — невзирая на все постановочные-актерские усилия, канаты почему-то никак не «привязываются» к смыслу действия.
В течение трех часов именно красочные костюмно-музыкально-хореографические фрагменты спектакля удерживают внимание, развлекают и впечатляют. Остается признать декоративность единственно внятным из выразительных средств постановки, которая так и просится на подиум или, скорее, на страницы глянцевых журналов — в модном жанре «фотосессии по мотивам».
Комментарии (0)