Привет! Во-первых, хочу сообщить: сведения о том, что Сибирь далеко, несколько преувеличены. Всего четыре часа лету и вы оказываетесь в объятиях тех, с кем совсем недавно обнимались на Моховой. Сергей Черкасский, недавно возглавивший Красноярский театр имени А. С. Пушкина, видимо, так привязан к родной институтской улице, что решил открыть ее филиал на сибирской земле. Шагу нельзя ступить, чтобы не встретиться с петербуржцами.

Мало того, если вам вдруг взгрустнется и потянет в родные пенаты, то, возвращаясь, вы не потеряете ни минуты. В 19.00 вылетите, в 19.00 приземлитесь в Пулково. По-моему, это одно из самых замечательных изобретений находчивых сибиряков. Как бы компенсация за кажущуюся отдаленность. Но мысль превратить Сибирь в край ленинградской-петербургской культуры возникла не сегодня.

Сибирь всегда славилась тем, что сюда ссылались лучшие люди России. Некоторые даже добровольно шли. Их привлекали необъятные просторы, неоглядные дали, возможность развернуться во всю мощь, проверить себя на прочность.

Касалось это и театрального люда.

И если Ленинград не скупился, отправляя лучших, талантливых, самых-самых в Сибирь, то совсем не потому, что был безразличен к своим детям. Отнюдь. Ведь большое видится на расстоянии. Так что подальше отправить значило получше рассмотреть.

Для того чтобы перечислить всех, кому Красноярск помогал шлифовать свой талант, потребовалось бы составлять отдельное приложение. Поэтому ограничимся некоторыми именами. Но и этого будет достаточно, чтобы осознать значение города на Енисее в истории города на Неве. И. Штокбант, Г. Опорков, Д. Либуркин, Э. Кочергин, Ю. Копылов, К. Гинкас, Г. Яновская, А. Попов, Н. Басин, В. Жук, Л. Малеванная, С. Шавловский, В. Ветрогонов (возглавляющий ныне Театр юного зрителя) и даже Иннокентий Смоктуновский, начавший свое триумфальное шествие с подмосток нашего театра. Вот так.

В Красноярск любили ездить в ссылку наши вожди. Сохранился даже маленький с резными ставнями и невысоким крыльцом, деревянный домик, в котором жил, и, конечно же, работал Ленин. Впрочем, старушка-смотрительница по секрету рассказала, что Владимир Ильи жил совсем в другом домике, о местонахождении которого никто и ничего не знает, да это и неважно. Сведения о том, посещал ли Ленин местный театр, к сожалению, не сохранились.

Театр в Красноярске существует с 1902 года. Актеры-любители и редкие гастролеры собирали на свои представления чуть ли не весь город. Причем, поначалу, каждый зритель шел в театр со своим стулом. Сейчас уже трудно представить столь трогательную картинку. Ах, какие времена были.

Вообще, чем больше я узнаю Красноярск, тем больше убеждаюсь, что он привлекает к себе людей с романтической жилкой и, может быть, не случайно судьба выбрала именно этот город для последнего пристанища графа Николая Резанова, чей образ также вписан в историю отечественного театра.

Но вернемся к дням сегодняшним. В марте 1992 года Красноярск сделал предложение Сергею Черкасскому, и тот сказал «да». Романтик, потому что.

Жизнь на нашей «Моховой», расположенной между двумя проспектами — Мира и Маркса — кипит, бьет ключом, порой преподносит неожиданные сюрпризы. И слава Богу. Зато не скучно.

В момент написания этих строчек в театре предпремьерный мандраж. 25 декабря должна выйти «Мера за меру» Шекспира. Город волнуется ничуть не меньше, чем участники. Все соскучились по настоящему, по хорошему. Я же почти не волнуюсь, однако удачу сглазить побаиваюсь, поэтому о спектакле — в следующем письме. Но судите сами. Режиссер спектакля — Сергей Черкасский, художник — Александр Орлов, композитор Игорь Рогалев, художник по костюмам — Елена Орлова. Все петербуржцы, все талантливы, так что шансы на успех все-таки есть. Приезжайте, посмотрите сами.

Кстати, вы обратили внимание, что на вашей Моховой кого-то недостает? Не волнуйтесь, Гриша Козлов здесь, у нас. Несмотря на то, что все доходящие до нас газеты только и пишут об успехе его спектакля «Москва. Моление о Чаше», он сам на лаврах почивать не желает, репетирует «Фрекен Жюли» А. Стриндберга. День и ночь говорит только о спектакле, только о театре. Невозможный человек. С божьей искрой.

Алексей Серов — дипломник курса М. В. Сулимова — тоже здесь. Ставит «Снежную королеву» Е. Шварца. Напридумывал, нафантазировал… Спектаклей на пять хватит. Но очень хочется, чтобы получился один. И хороший.

Теперь о главном художнике Красноярского театра, выпускнике Петербургской Академии художеств (мастерская Э. С. Кочергина) Евгении Шараборине. Хоть и не на Моховой рос, а рядом — одарен и перспективен ничуть не меньше. Совершенно неожиданно, прежде всего для самого себя, Женя стал пушкинистом. То есть минуты нет, чтобы не рисовал Александра Сергеевича. Дело в том, что буклет о театре, который носит имя великого поэта, мы условно назвали «Пушкин в Красноярске», или, конкретнее, «Пушкин в Красноярском театре им. А. С. Пушкина». Заядлый театрал и поклонник нашего театра, Александр Сергеевич отсмотрел весь репертуар, высказал свое мнение по каждому спектаклю, в антракте посмеялся над анекдотами Хармса, сфотографировался с актерами на память, в общем принял самое активное участие в жизни театра, и помог ему в этом художник Евгений Шараборин. Советую на это имя обратить внимание. Чтоб потом не удивляться: «Откуда такой?». Из Красноярска. А буклет обещаем прислать в ближайшее время в подарок «Петербургскому театральному журналу».

Конечно, надо отметить, что красноярская Моховая состоялась благодаря давней, ставшей традиционной связи двух городов. И директор театра имени А. С. Пушкина Игорь Бейлин этой связи не препятствует, напротив, всячески ей потворствует.

А мне кажется, что хватит скрываться, пора обнародовать и узаконить столь многолетние и нежные отношения Санкт-Петербурга и Красноярска. Например, как в старые добрые времена, — города-побратимы. Театральные. Чтоб запросто в гости к друг другу ездить, с праздниками поздравлять, помогать… советами. И будет у Красноярска меньшой (по возрасту: нам-то 350) брат. И чтоб при встрече можно было распахнуть друг другу объятия и сказать: «Ну, что, брат Питер?», — и в ответ услышать: «Да все в порядке, брат…». На этом и заканчиваю. С любовью к вам

Ольга Никифорова.

P. S. А у вас-то как? Все ли в порядке? Что нового в театрах? Пишите, не забывайте. И в гости, обязательно в гости приезжайте. Честное слово, не пожалеете.

Целую. Оля.

***

Дорогая Оля!

Очень жалко, конечно, что первое Ваше письмо сгрызла Ваша собака (как видно, совсем оголодавшая в далекой Сибири), но второе письмо мы получили — к всеобщей радости. Сразу же хотели полететь на премьеру «Меры за меру», но физически не достали билетов и отложили поездку на № 3. В № 1 (чувствуете, как жизнь идет по номерам?) у нас прошел сюжет идентификации. Если б Ваше письмо пришло раньше!.. Потому что идентификация жизни «на Моховой» у нас и у вас — полная.

Ваш директор закончил, наконец, ремонт века в театре? Нет?

Наш Учебный театр все в таком же разобранном состоянии. Может быть, когда отремонтируют его — продвинутся дела и в Красноярске? Или, наоборот, попросите И. Бейлика активизироваться: может быть, отраженной реальностью воскреснет и театр на петербургской Моховой?

Вы пишете, что Женя Шареборин рисует Пушкина в театре им. Пушкина. А нас посетил Р. Габриадзе. Помните его пушкинские рисунки? Теперь в нашем журнале, несомненно, появится «Пушкин в Петербургском театре» — как только Резо вернется из Швейцарии, где он ставит спектакль «Какая грусть, конец аллеи…» и ваяет из фарфора фигурки Бежара размером в полнаперстка. И Пушкина нарисовал: как тот бежит прочь, услышав речь Достоевского на открытии памятника самому себе… Так что привет Жене!

Вообще, гостей в редакции много: и с Моховой, и из более далеких регионов — то Э. Кочергин с Васильевского, то A. M. Володин с Петроградской, то В. Жук с другого берега, то Ю. Белинский с фотоаппаратом, то А. Парин или А. Соколянский вовсе из Москвы… Заходили и Ваши нынешние земляки, то Г. Козлов, то А. Серов. Не говорю уж о студентах. Так что живем.

В театры ходить перестали совсем, все больше в типографию. Это такой театр жизни, перед которым меркнет все: и прочая жизнь, и театр. Светлые образы администраторов-полиграфистов (директоров, их замов, технологов), свято хранящих главные заповеди мафиозно-совдеповского образа жизни, естественным образом затмевают бледные художественные образы, иногда случайно возникающие в отдельно взятых театрах…

Завидуем бодрости Вашего тона (конечно, первый сезон в новом театре, да еще в хорошей компании — за это отдашь многое, для того и приходим на Моховую как таковую…). С бодростью у нас хуже, с усталостью — лучше. Просто совсем нет сил. Может быть, приедем на ваши премьеры — и взбодримся, а то одним компьютерным набором сыт не будешь. Эстетический голод — прямо как у Вашей собаки, которая съела первое письмо! Ей — особый привет.

Пишите! Ждем!

Целуем —

М. Дмитревская и все остальные: Ира, две Марины, две Гали, Лена и Леня.