М. де Гельдерод. «Эскориал». Театр «Эксперимент».
Режиссер Юрий Копылов

Есть причины, по которым драматурги выносят за сцену очень эффектные события или самых важных персонажей пьесы. Есть причины, по которым постановщики не следуют логике автора. Иногда пьеса мстит театру за нарушение законов, по которым она построена.

Сцена театра «Эксперимент», на которой был сыгран спектакль, оказалась абсурдно маленькой для камерного «Эскориала». Ни конструкция С. Шавловского, на которую вынуждены взбираться Король и фолиаль, чтобы по очереди оказываться на троне; ни пластические этюды, разбавляющие драматическое действие; ни в большинстве своем статичные мизансцены Ю. Копылова — ничто не вписывалось в сценическое пространство, безжалостно спрессовавшее весь воздух, всю емкость и простоту драматургии де Гельдерод. Все в этом спектакле казалось содержательным, но неоправданно усложненным. Все, призванное разными способами открыть нам пьесу (вплоть до прозвучавшей особенно чужеродным элементом симфонической музыки), уводило в отвлеченные от смысла дали, где самыми сомнительными показались финальные слова Короля, особо выделенные актером: «Что Королева? Где еще найдешь такого шута?»

Отказавшись от аскетизма и внешней локальности пьесы, постановщики незаметно для себя утратили ее строгость и глубину. Разбавляя емкое действие пластическими интермедиями, они всему настроению спектакля придали слегка утрированный пафос, поглотивший подлинный трагизм «Эскориала».

Все, происходящее на сцене, хотя и случается из-за Королевы, погибающей от яда где-то в скрытых от зрителя залах дворца-склепа, — лишь отчасти спровоцировано ею. Она действительно стоит за словами и поступками Шута и Короля, но незримо присутствует в пьесе. Даже многоликость и многофункциональность сыгранного на сцене женского образа не умаляют досады по поводу буквального воссоздания того, что лишь упоминается автором пьесы, по поводу персонификации всего, что гораздо образнее может быть передано другими выразительными средствами.