Жизнь Александра Петровича Сумарокова (1717–1777) сложилась так, словно ему суждено было в полной мере оправдать роковой смысл, заложенный в его фамилии.

«Сума» — да, он постоянно нуждался. Бедность дамокловым мечом висела над ним всю жизнь. А в итоге — попытки залить горе вином, болезнь, одиночество, смерть. Но и после смерти «рок» преследовал его. Могила Сумарокова в Некрополе Донского монастыря в Москве не имела памятника. Ее забыли и только в начале XIX века разыскали вновь.

А затем произошло следующее. В 1836 году эта могила стала местом успокоения троюродного брата М. С. Щепкина, профессора математики. Позднее она превратилась в усыпальницу и других членов семейства Щепкиных. Так в смерти было суждено пересечься фамилиям «отца русского театра» Сумарокова и родоначальника сценического реализма на русской сцене Щепкина.

Фамилия Сумарокова созвучна и еще с одним словом. Это слово — «сумасшествие». «Сумароков без ума есть и будет!» — соизволила начертать однажды Екатерина II в связи с одной из его новых театральных идей. Настойчиво добиваясь их осуществления, опережая свое время, он выглядел Чацким русской культуры XVIII века.

Несомненно, если бы в ее истории не появилась личность такого масштаба, как Сумароков, рождение постоянно действующего профессионального русского театра могло бы отодвинуться на неопределенный срок. Новое дело нуждалось в национальном руководителе. Федор Волков в ту пору не мог стать директором театра. Он не принадлежал к дворянскому сословию, не имел связей и веса при дворе.

Между тем, со временем возникло основное историческое недоразумение: все, сделанное Сумароковым, стали приписывать одному лишь Волкову, называя его «отцом» и даже «основателем русского театра», придавая тем самым универсальный смысл актерской деятельности Волкова и организованному им любительскому театру для демократических слоев городского населения Ярославля. Сумарокову оставили определение только «одного из организаторов русского театра».

По мнению В. Г. Белинского, Волков представлял собой некий «движитель общественной жизни в одной ее стороне». Этой стороной было выражение народных начал русской жизни в искусстве. Все это, очевидно, так. Но самое существенное, тем не менее, в ином. Ученик Сумарокова, Волков стал первым великим русским актером, в игре которого необычайно сильно проявились национальные особенности сценического искусства.

У Сумарокова — заслуги иные. Он «отец русского театра», прежде всего, потому, что именно ему Россия обязана основанием, как считал И. А. Дмитревский, «правильных российских зрелищ» — регулярно действующего до сего дня профессионального государственного театра.

Причины недооценки роли Сумарокова в истории театра состоят в том, что организационные проблемы историки театра всегда оставляли в тени, а в Сумарокове видели только драматурга-архаика, не придавая серьезного значения его театральной деятельности. Между тем, сам Сумароков считал ее главным делом своей жизни.

Он получил превосходное образование в стенах Кадетского шляхетного корпуса. В 11-летнем возрасте впервые познакомился с театральным искусством во время гастролей в Петербурге французской ярмарочной труппы и навсегда полюбил театр. Был постоянным посетителем придворных спектаклей иностранных трупп, а возможно, и их участником в качестве статиста. Одновременно он присматривался к организационной структуре иноземных антреприз, игравших при дворе.

Понимая, что пьесы сочиняются не для чтения, Сумароков мечтал увидеть свои комедии и трагедии на сцене. Поэтому и организовал Придворный кадетский театр (1750-1752), опыт руководства которым, бесспорно, помог ему при создании Российского театра.

В эти же годы в Ярославле действовал и театр Волкова. Вызов «ярославцев» в Петербург, где и состоялось знакомство Сумарокова с Волковым, а затем обучение «ярославцев» вместе с потерявшими голос придворными певчими в Кадетском корпусе «драматическим акциям и декламации» — все это события, к которым имел отношение Сумароков.

Создав под его дирекцией «Русский для представления комедий и трагедий театр» 30 августа 1756 года — в день именин Сумарокова, — Елизавета Петровна тем самым официально признала его заслуги в этом историческом событии.

Утвердив государственный театр в столице, Сумароков переехал в конце 60-х годов в Москву, где пытался также основать подобный театр. В 1773 году, за тридцать с лишним лет до учреждения в Москве казенного театра, он разработал специальный проект его организации.

Сумароков видел в театре «училище бродягам по жизни человеческой», считал театр школой, которая должна содействовать формированию гуманной и просвещенной человеческой личности. Государственный театр, по его мысли, должен служить умножению и развитию отечественной драматической литературы, а в его репертуаре следует иметь, прежде всего, национальные пьесы. Такое под силу лишь государственному театру, вот почему он не хотел даже думать о превращении своего театра в частное предприятие, решающее ограниченные и, главным образом, коммерческие задачи.

Сумароков прекрасно осознал, почувствовал специфику театра как учреждения творческого, с одной стороны, и предприятия, выпускающего художественную продукцию, — с другой. Недаром он говорил: «театр фабрика, но и самая полезнейшая притом».

В пору, когда во главе профессиональной труппы обычно находился антрепренер или директор, он выдвинул идею дифференцированного управления театром — художественным руководителем и директором-распорядителем, говоря современным языком. При этом государственный театр, по убеждению Сумарокова, должен руководствоваться в своей работе определенной «институцией» — сводом правил, касающихся всех сторон его деятельности. И, в первую очередь, правил, помогающих создать в театре подлинно творческую атмосферу. Но театр невозможно содержать на деньги, собранные с продажи билетов, — в ту пору они окупали менее 20 процентов всех расходов. Поэтому Сумароков первым поставил вопрос о внеэкономическом характере государственной театральной деятельности, преследующей определенные социальные цели и посему всецело находящейся на государственном бюджете. Что же касается того, «кто правит театром», то этот человек должен знать театральные «науки», понимать драматургию и актерское искусство. Директору театра необходимо обладать острым умом, деловыми способностями, быть человеком справедливым и, конечно, любить актеров.

Сумарокову принадлежит решающая роль в формировании русской актерской школы. По сути дела, он был первым русским театральным педагогом, режиссером и сценографом.

Без учителя сцены, по мнению Сумарокова, даже игра Дмитревского будет «тщетна». Под «смотрением» Сумарокова актеры Российского театра не только «затверживали» роли. Он был постановщиком всех спектаклей Российского театра, проводил «пробы», обязательно присутствовал на каждом представлении. В актере он видел соавтора, истолкователя роли. Отсюда первое требование к актеру — понять намерения драматурга. А для этого актеру необходимо быть образованным человеком, обладать острым умом, быть способным анализировать роли, разбираться во всех тон-костях. При этом личностные и профессиональные качества актера не могут разделяться. Хороший актер, нравственный человек, по убеждению Сумарокова, лучше тронет сердца зрителей, чем «хороший актер, не ощущающий добродетели».

Этические принципы профессии актера Сумароков формулировал, опираясь прежде всего на творческие и жизненные позиции Ф. Г. Волкова, И. А. Дмитревского и Т. М. Троепольской. Актеров вообще, а их в особенности, он любил нежно и искренне. Свидетельство тому его стихотворения, посвященные творчеству Троепольской и Дмитревского, горестные элегии на смерть Волкова и Троепольской.

Сумароков всегда вставал на защиту чести и достоинства людей театра. И хотя у него иногда возникали стычки со своими подопечными, актеры Петербурга и Москвы уважали учителя, высоко оценивая творческие наставления.

Самое главное в работе Сумарокова были поиски для актеров определенного способа существования на сцене. В эпоху классицизма понятия естественности" или «бытия» достаточно условны. Однако Сумароков xотел, чтобы актер — особенно в комедийном репертуаре — был способен «живо войти», «претворяться» в образ другого человека, стремился к «простоте естества», умело сочетая «искусство с естеством». Очевидно, не случайно первый урок реалистической манеры игры юный М. С. Щепкин получил, увидев актера-любителя князя П. Ф. Мещерского в комедии Сумарокова «Приданое обманом». Что же касается манеры игры актера в трагедийном репертуаре, то в нем, по мнению Сумарокова, актеру, прежде всего, необходимо соблюдать правду чувств и особо эмоциональную, характерную для русских исполнителей, их передачу.

Профессионализм сценического искусства для него был всегда определяющим, ибо пьесы погибают, «когда они мерзко играются». Именно по этой причине произошло в конце января 1770 года острейшее столкновение Сумарокова с генерал-губернатором Москвы графом П. С. Салтыковым. Режиссер спектакля, Сумароков отложил день премьеры своей трагедии «Синав и Трувор», поскольку спектакль был не готов. Несмотря на это, Салтыков заставил актеров играть трагедию. Разразился грандиозный скандал, причем Екатерина II всецело приняла сторону Салтыкова. Ведь Сумароков нарушил основной принцип, на котором стояло русское государство, — принцип беспрекословного подчинения власть предержащим.

Для самого Сумарокова этот поступок был принципиален. Первый среди русских театральных деятелей, задолго до конфликта с Салтыковым, он начал энергично отстаивать право художника творить свободно, повинуясь собственной воле и чувству.

Будучи с юных лет преданным рыцарем театра, Сумароков предчувствовал те драматические коллизии, с которыми он столкнулся на своем творческом пути. Основав Придворный кадетский, а затем Российский театр, в 1761 году он был «отброшен» от руководства своим любимым детищем. Слишком по-разному смотрели на задачи Российского театра его первый директор и чины Придворной конторы.

У Сумарокова был самолюбивый, вспыльчивый характер. А окружающие видели в нем лишь клоуна, шута, нарочно сталкивая его то с В. К. Тредиаковским, то с М. В. Ломоносовым, а то и с каким-либо придворным вельможей. Родственники, думавшие, главным образом, об имущественных интересах, не только не понимали его, но относились открыто враждебно как к человеку, занимавшемуся несерьезным делом. В то же время Сумароков был необычайно добр, отходчив. Ни на кого не держал зла и бросался на помощь к любому, кто нуждался в его поддержке.

Всю жизнь мечтал он увидеть мир, чужие земли, а, главное, театр Европы и, прежде всего, театральную «мекку» XVIII века — Париж. Но Екатерина II не отпустила своего беспокойного подданного за границу.

Несмотря на то, что Сумароков немалого достиг в своей многообразно деятельности, многие важные предложения его не принимались, попытки отстоять достоинство театра и его служителей встречались насмешками и непониманием окружающих…

В 1802 году Н. М. Карамзин причислил Сумарокова к тем, кто вошел в «Пантеон российских авторов», и призывал современников не трогать «мраморного подножия», на котором покоится изображение «кумира» прежней эпохи, оставить в целости и надпись: «Великий Сумароков!». Карамзин настаивал на сохранении исторической памяти. Однако потомки не обратили внимания на его призыв.

В XX веке, в послереволюционный период, на первый план вышел сугубо классовый, партийный подход к явлениям литературы и искусства. Согласно идеологическим постулатам, все лавры возлагались на фигуры, близкие современности, так сказать, по «пролетарскому происхождению». Именно поэтому выходцу из народной среды Федору Волкову отдавалось безоговорочное предпочтение перед дворянином Сумароковым. На самом же деле, Сумароков выражал просветительские, гуманистические устремления своего времени и, по словам Дмитревского, «никогда не величался своею породою». В годовщину смерти Сумарокова, в 1807 году, Дмитревский произнес на торжественном собрании Российской академии «Слово похвальное Александру Петровичу Сумарокову…». Назвав своего учителя «отцом и учредителем правильных российских зрелищ», Дмитревский завершил выступление так: «буди благословен бессмертный Сумароков!».

Почти два с половиной века Театру драмы им. А. С. Пушкина — театру, основанному Сумароковым. Сегодня театру вернули имя Российский Александринский. И хотя известно, что Александринским он стал в 1832 году в честь императрицы Александры Федоровны, а затем с 1937 года носит имя Александра Сергеевича Пушкина, и в том, и другом случае живет отзвук имени его основателя, которое по праву должен был бы носить театр.

Первый, чуть ли не за двести лет, юбилей Сумарокова, проходивший в конце ноября 1992 года в нашем городе в Александринском театре, положил начало исторической реабилитации свершений великого театрального деятеля России. Юбилей продемонстрировал, что сформулированные Сумароковым организационно-творческие идеи, в модифицированном виде дошли до наших дней и не устарели сегодня.

Говорят, что «рукописи не горят». Не «горят» и великие дела.

***

«Печально и глухо, в отчуждении от света, родных и близких людей умер Сумароков в Москве 1 октября 1777 года. Никто не был свидетелем его смерти и никто, по-видимому, не пожалел его. Современное известие, напечатанное в „Санкт-Петербургских Ведомостях“ отзывается о нем сухо и без особенного участия. После него не осталось денег на погребение, и его схоронили на свой счет московские актеры, несшие гроб его на руках своих до Донского монастыря. Могила его не имеет памятника и остается совершенно неизвестною».

(Из книги Н. Булича «Сумароков и современная ему критика»)

«Взвесьте хорошенько наши выражения, потому что мы имеем дело с горячей головой, которая начинает терять смысл, если уже давно не потеряла его. Однако сделайте так, чтобы он поправил свои глупости или поправьте их сами».

(Из письма Екатерины Второй А. В. Олсуфьеву. 30 апреля 1765 года)

«А я театр основал не ради огорчения себе, но ради прославления моего времени и моего имени».

А. П. Сумароков

«Г. Сумароков имел Гений и был хороший литератор; в время, когда Россияне не умели свободно изъясняться на природном их языке, Г. Сумароков писал прекрасные стихи. Варварство, в которое был погружен наш язык, не препятствовало Гению трагика исторгнуть оной из мрачной темницы, где несколько веков лежали на нем оковы».

А. Грузинцов.

«Неприлично, съехавшись, видеть Семиру и грызть орехи, и думати, что когда за вход заплачены деньги в позорище, можно в партере в кулачки биться, а в ложах рассказывать истории своей недели громогласно и пр.»

А. П. Сумароков

«На другой день после представления какой-то трагедии сочинителя Сумарокова, к матери его приехала какая-то дама и начала расхваливать вчерашний спектакль. Сумароков, сидевший тут же, с довольным лицом обратился к приезжей даме и спросил: „Позвольте узнать, сударыня, что же больше всего понравилось публике?“

„Ах, батюшка, дивертисмент!“

Тогда Сумароков вскочил и громко сказал матери: „Охота вам, сударыня, принимать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства!“ И тотчас же убежал из комнаты».

(Из анекдотов о А. П. Сумарокове)

«Не знаю, правда ли, только здесь слышно, что на Москве Александр Сумароков чрезвычайно шалит и озорничает и будто он на рынке близ его дома ходит с дубиною и разбивает горшков и всякие продажные вещи. Если это правда, то надеюсь, что вы его уймете и не дадите людей обижать.

Пожалуйста, осведомитесь, правда или ложь.»

(Из письма Екатерины Второй М. Н. Прозоровскому. 29 декабря 1772 года)

«Граф Салтыков за то одно прогневался, что я ослушную актрису на репетицию от графа Толстова требовал, и сказал ему, что он сам как и что и кому играти прикажет, хотя ему по;ручена Москва, а не Музы. […]

А мне Россия по милости Салтыкова, приносит благодарение такое, что вся Москва на зло мне собрана, а начальник Москвы дует гиенною.

Наконец, прикажите, Государыня, растерзать тело моё, сколько его сиятельство ныне мой дух терзает, ежели малейшее по делу сему заслужил огорчение».

А. П. Сумароков

«Разные обстоятельства отвратили меня вечно от театра. Легче было мне расстаться с Талиею, нежели с прелюбезной моею Мельпоменою; но я ныне о ней редко думаю: не для того, что она мне противна, но что очень мила: а о той любовнице, которая мила паче жизни, по разлучении воспоминать мучительно. Но кто от мучительного сновидения спастися может? Востревожил меня сон, и извлек из очей моих, во время своего продолжения, слезы. Был я сновидением на театральных представлениях парижских и видел некоторые трагедии так живо, как наяву…»

А. П. Сумароков

Подборка А. Чепурова