«Зимний путь». «Mika Film». 2013 г.
Режиссеры Сергей Тарамаев, Любовь Львова

Да, нам везде и всюду мерещится это, как говорит герой Евгения Ткачука, «г… про любовь». Все про любовь и только. И когда Леха, разодравшись с кем-то в троллейбусе, теряет свой талисман — ящерку и потом нагло требует ее обратно у Эрика (у которого только что украл телефон), это тоже про любовь. И когда друг Эрика Слава, в прошлом подававший надежды вокалист, сдает в ломбард свое наследство — это тоже про любовь. И когда врачу-патологоанатому Паше предстоит найти труп своего нерадивого возлюбленного, замерзшего в алкогольном опьянении под забором, — это точно про любовь. Не взаимную. Дикую. Нелепую. Чудовищную. И про отсутствие любви.

Фильм, стилистически напоминающий кино нулевых, с легким флером странности от плавающей камеры Михаила Кричмана, от затуманенного пространства, фильм, в котором мало слов и много крупных планов, дает повод для размышлений. Еще больше поводов замкнуться в себе, уйти в пугающий обывателей мир беспредела, где спасает тебя только твоя собственная наглость и злой цинизм, и, пожалуйста, никакой этой романтической фигни про любовь.

Злые и правдоподобные диалоги выламываются из умиротворяющей действительности фильма. Реплики Лехи «режут» слух обсценной, но такой родной лексикой, слова Эрика благопристойные, не менее уничижительные по отношению к семье, друзьям. Два героя — ничем не схожие — вдруг оказываются нужны друг другу. Эрику предстоит конкурс, где он должен исполнить шубертовский «Зимний путь»: утром он репетирует, а вечером напивается до бесчувствия. Лехе ничего не предстоит — вся жизнь в один день: подрался, забрали, выпустили, украл, избили, попал в розыск и т. д. При этом Эрик непроницаем, как камень, неподвижен, он чего-то, наверное, ждет, но неясно чего. Он «темный», хотя и благополучный. Леха — за словом в карман не полезет, «отбреет» — мало не покажется. Заберет поднос с едой в столовке у какого-то тихони, и никто ему и слова не скажет. И он — «светлый», потому что понятный (хоть и не приятный) и узнаваемый. Леха — бес, мелкий черт, наглый, выносящий всем мозг, гопник. Злой к людям и добрый к животным, даже плюшевым или пластиковым. Образ получает завершение, когда Леха, избитый, размазывающий по лицу кровь и грязь, сидит на остановке в окружении мягких игрушек, таких же ненужных, выпотрошенных, выброшенных.

Ну, конечно, он — демон, падший ангел и все-такое, и режиссеры с оператором только и делают, что намекают нам на это. То у него появятся дьявольские рожки от новогоднего костюма, то сам он в наркотическом приходе мечется по клубу, схожий с тьмой, из которой выглядывают все время разные лики. Плачет сентиментальный хулиган Леха горючими слезами из-за шубертовского «Зимнего пути», и понятно, что теперь все не может быть так же, как было. Прорвало. Дальше события развиваются стремительно: до того неспешный фильм меняет ритм — длинные планы сменяются короткими, реплики спрессовываются, нет времени обращать внимание на мотивы. Надо бежать: по сценарию от преследующих Леху полицейских, а по сюжету развития отношений — от нахлынувших чувств. Лехе влюбиться невозможно, не то что в мужчину или женщину, а вообще — невозможно ни в кого и ни во что. Финальный разговор, после которого Лехе в женской шубе и с накрашенными глазами идти по длинному мосту, а Эрику в концертном фраке замерзать под забором, произойдет в подземном переходе, где гулко отзываются голоса и где навсегда ударом кулака в стену впечатается нелюбовь в жизнь героев. Леху настигает какое-то непонятное, невиданное чувство, и ему проще разбить кулаки, ударяя в стену рядом с лицом Эрика, чем прикоснуться к нему и самому поверить, что он может чувствовать, жить, быть счастливым. Речь не о любви в принципе, а о полноценности жизни.

Сквозь внешнюю «недоговоренность» сюжета проглядывает жесткий сценарный каркас, выверенный и точный. Но насыщение истории «жизнью» выглядит немного неряшливо: персонажи, не двигающие сюжет, но необходимые для объема, даны в одно касание. Гости на дне рождения врача Паши описываются одним словом — псевдобогема, родители Эрика — обыватели, консерваторские коллеги — завистники. Авторы фильма Сергей Тарамаев и Любовь Львова не стремятся проговорить все, они скупы на слова и ставят многоточие, предоставляя нам возможность догадываться о развитии событий, о причинах и самое важное — о том, что происходит внутри персонажей. Внутри Лехи. Фильм держится на его темпераменте, на стремительных метаморфозах его скуластого, крупной лепки лица от подростковой обиженной серьезности к звериному оскалу. От разболтанности, веселости дворового пса к делячеству, необузданному желанию урвать чужое, своего ведь нет. Вихрастый Леха никому не позволит себя одурачить, за словами и жестами сразу видит суть. Может, еще и поэтому сладкоголосый Эрик все больше молчит и пьяно улыбается. Но, видно, Леху часто обманывали, поэтому и привык доверять только тем, кто плачет кровавыми слезами, как его пластиковая ящерка. «У вас, с**а, п***сов, ничего святого нет», — и это ко всем относится. Ни святого, ни дорогого, ни близких, ни далеких, ни любви, ни жизни, ни счастья. Только долгий мучительный зимний путь.

Апрель 2014 г.