Мальцева О. Н. Театр Эймунтаса Някрошюса: Поэтика. М.: НЛО, 2013.

Книга О. Н. Мальцевой — первая на русском языке (и вторая после изданной на литовском языке книги Р. Марцинкявичюте «Эймунтас Някрошюс: пространство за словами») монография о творчестве самого, пожалуй, известного сегодня литовского театрального режиссера. Это удивительно, учитывая, что количество написанных о нем статей (даже если мы ограничимся только русскоязычной периодикой) давно уже перевалило за несколько сотен.

Очень жаль, что книга не снабжена развернутой библиографией, но ни малейшего сомнения в тщательности проделанной автором источниковедческой работы не возникает. Доказательство тому — многочисленные сноски и непрекращающийся спор с предшественниками — критиками, в разное время писавшими о театре Някрошюса.

Подход Мальцевой к своему герою — сугубо авторский, интерпретирующий и самого Някрошюса как режиссера-автора, далеко отступающего от литературной первоосновы. Подробнейшим образом это качество Някрошюса проанализировано в первой части монографии. Особенно удачно — на примере двух ранних спектаклей («Квадрат» и «Пиросмани, Пиросмани…»).

Проблема в том, что, увлекшись таким подходом, автор иногда усматривает расхождение с литературным первоисточником там, где его нет. Утверждается, к примеру, что Отелло Някрошюса «страстен в любви» и что «такого Отелло сцена еще не знала» (с. 38) или что Дездемона Някрошюса «впервые в сценическом бытовании пьесы играла отнюдь не подчиненную роль» (с. 42).

Как бы там ни было, признание Някрошюса режиссером-автором ведет к необходимости подробнейшего описания текста его спектаклей как параллельного (а иногда и перпендикулярного) тексту литературной основы. Пожалуй, главным достоинством монографии является как раз умение Мальцевой внятно и зримо описать тот или иной эпизод анализируемого спектакля.

К сожалению, иногда этот процесс обретает несколько самодовлеющий характер — целые страницы оказываются отданы чистому описанию без каких-либо определенных выводов или с выводами настолько определенными, что их стоило бы опустить: «Коварство побуждало Яго снять с себя рубаху» (с. 40), «Скатертью обертывают Машу вместе со столбом, который она соотносит с Вершининым» (с. 62), «Явно желая помочь весне, герой начинает энергично действовать» (с. 88).

Другая сложность для читательского восприятия связана с тем, что творчество Някрошюса разбирается не по отдельным спектаклям, а по различным составляющим его режиссерского языка (главы «Игровой материал», «Музыка», «Ритм», «Актерская пластика», «Речь», «Сценография»). Прекрасный сам по себе, такой аналитический подход начинает буксовать, когда для иллюстрации разговора о разных составляющих режиссерской поэтики Някрошюса приводятся в пример описания одних и тех же эпизодов из его спектаклей.

В финале книги театр Някрошюса признается условным и поэтическим — тут с автором вряд ли кто-нибудь будет спорить. Сомнения вызывает другое — с середины монографии с какой-то особой настойчивостью звучат заявления о полном отсутствии метафор в творчестве литовского режиссера.

Во многих случаях эти заявления могут быть оправданы (театральная критика и правда в какой-то момент превратила слово «метафора» в универсальную отмычку для театра Някрошюса), но отнюдь не всегда. Некоторые (и, как правило, узловые) эпизоды в спектаклях режиссера упорно не поддаются буквальной интерпретации вне метафорического ряда.

Приведу в пример описание одной из первых сцен «Фауста»: «Начав знакомить Фауста с реальностью… Мефистофель выбрал для этого попавший под руку обыкновенный светильник, который, по воле Мефистофеля, стал гоняться за Доктором и приставать к нему» (с. 285). Пожалуй, больше похоже на описание дешевого голливудского хоррора, чем на пример «условного и поэтического» театра.

Излишне жесткое следование автора собственной концепции, нежелание признать естественную противоречивость и неоднозначность объекта — те самые недостатки, которые являются продолжением достоинств монографии. Ведь именно это качество позволило исследованию состояться — обобщены и проанализированы те грани творчества Някрошюса, которые этой концепции не противоречат.

Дальнейшее — дело других, альтернативных монографий, если такие, конечно же, когда-нибудь будут написаны.

Алексей ПАСУЕВ Март 2014 г.