Театру Mongolfieri чуть меньше года, но он уже громко заявил о себе в Петербурге, бедном на подобные коллективы. И дело не только в том, что здесь играют дети, но и в редком сочетании театра и цирка. Вообще, кажется, что происходит тихая революция: все больше профессиональных людей отказываются от традиционных форм детского театра, пытаясь найти уникальные пути для того, чтобы прежде всего сам ребенок мог раскрыться в пространстве театра, воспринимая театр в том числе и как терапию. То, что для Европы — реальность, у нас — исключение из правил. О том, как существует театр, лишенный какой-либо поддержки со стороны государства, спонсоров и родителей, беседуем с создателем и руководителем театра Ларисой Маркиной — режиссером и актрисой.
Л. Маркина. Фото М. Степановой
Елена Строгалева Лариса, что такое театр Mongolfi eri?
Лариса Маркина Это такой театр-цирк, в нем занимаются дети в основном из социально незащищенных семей. Есть трудные подростки, есть из обыкновенных семей. Мы занимаемся бесплатно и не делаем ограничений, но в основном остаются почему-то дети, которых воспитывает либо одна мама, либо один папа, приемные дети из детского дома, трудные подростки.
Строгалева Кто придумал этот проект?
Маркина Идея была моя, а учредители — я, Игорь Сергеев и Костя Ушаков. Они поддержали мою идею, вложились в нее, в том числе и финансово, помогают сейчас.
Строгалева А чем вы занимаетесь с детьми?
Маркина Театром, цирком, акробатикой и жонглированием. Сейчас освоили одноколесный велосипед. На ходулях ходим. Ну, и делаем спектакли.
Строгалева Идея создать театр с репертуаром возникла сразу или вы сначала думали просто о студии для детей?
Маркина Нет. Изначально была идея сделать театр. Но так как я больше склонна не к драматическому театру, а к синтезу жанров, получилось такое странное сочетание цирка и театра. Хочется, чтобы через этот театр дети росли и менялись, открывали в себе какие-то внутренние ценности.
Строгалева Каким образом Лариса Маркина, выпускница первого режиссерского курса Григория Козлова, «настоящая драматическая актриса», пришла к синтетическому театру и идее создания театра для детей и с детьми?
Маркина Мы были не совсем драматические актеры, так как учились на кукольном отделении и пробовали все: клоунаду, кукол, драматический театр, в результате сделали дипломный спектакль «Декамерон», где соединились многие жанры, что очень повлияло на мой дальнейший выбор. Я пришла в театр и вдруг поняла, что драматический театр мне не очень интересен. Что касается детей… У меня двое, это, конечно, повлияло. Когда у тебя появляется ребенок, ты оказываешься перед выбором, а когда рождается второй и третий, либо с театром завязывают, либо с детьми, они на бабушках и где-то еще. Мне хотелось все совместить.
Строгалева Ты ориентировалась на какие-то образцы европейского театра?
Маркина Отовсюду по чуть-чуть: что-то от Григория Михайловича, что-то от разных европейских режиссеров. У нас много идей, которые мы заимствуем, но это хорошо. Дети — маленькие обезьянки, через подражание они растут. Они пробуют чужое. Конечно, не сразу, но лет через десять у нас будет что-то свое.
Мастер-классы. Фото М. Степановой
Строгалева Как меньше чем за год удалось создать спектакли с абсолютно неподготовленными детьми?
Маркина Первый спектакль у нас совсем маленький — 20 минут, больше дети не выдерживают. Он называется «Люди разные». Ребята очень быстро овладели катушками из-под тросов, такие огромные деревянные катушки, на которых катаются. Потом вместе с замечательным актером Дмитрием Чупахиным из БТК мы сделали еще «взрослый» спектакль на «двоих»: «Сказка о рыбаке и рыбке». Сейчас готовим новую премьеру, которая состоится в июне. Поэтому наши выступления — это такое «три в одном»: детский спектакль, взрослый спектакль, различные мастер-классы после представлений. Происходит интеграция зрителя в процесс, например, дети после спектакля могут попробовать походить на катушках, которые у нас используются, пожонглировать, попрыгать на батуте, к ним подключаются родители, и в этом мне видится единение семьи, которое необходимо в современной ситуации.
Строгалева На самом деле, попав в твой театр,
я вспомнила, как лет
Маркина Да. У нас такого практически нет. Есть, к примеру, цирк Упсала, это немецкий проект, его делает девушка-немка, но у них направленность на детей из трудных семей. Как ни странно, в Питере мы постоянно сталкиваемся с тем, что трудными детьми все-таки занимаются, детьми наркоманов занимаются, а есть прослойка: дети из социально незащищенных семей…
Строгалева Из бедных?
Маркина Да. Они из нормальных, интеллигентных семей, но не могут пойти заниматься в хорошие кружки, и они чувствуют, что оказались вне этой социальной системы. Например, родители стесняются, что у них нет денег…
Строгалева Ну еще бы. Вход в зоопарк 400 рублей…
Маркина Да. И вот эти дети оказываются за бортом. И приходят к нам. Но мы не хотим этим бравировать, наоборот, мы нигде об этом не пишем. Только когда к чиновникам приходим, говорим: у нас социальный проект, мы занимаемся бесплатно с детьми из социально незащищенных семей, нам нужны деньги на существование, потому что сейчас нам помогают только друзья.
Мастер-классы. Фото М. Степановой
Строгалева То есть зарабатываете сами: ты на стороне заработала пять тысяч рублей и вложила их в театр?..
Маркина Да. Театр не приносит дохода — мы играем бесплатно, это наша установка. То, что я или мой муж зарабатываем на стороне, вкладывается в театр. Помимо этого у нас есть прекрасные друзья, волонтеры, которые помогают организовывать выступления, занимаются фандрайзингом, бесплатно работают с детьми. Это и Наташа Зуева, наш креативный директор, Аня Хапричкова — художник, Света Матвиенко из фонда культурных инициатив, хореограф Маша Репина, жонглер Настя Ломтева, Андрей Петриков — он пришел недавно, но буквально за две недели посадил детей на одноколесный велосипед, и они поехали. Приходит психолог Катя Кульбидюк, Кузьма Маркин — наш директор. Вот эта команда делает все, чтобы наш театр существовал.
Л. Маркина, Д. Чупахин в спектакле «Сказка о рыбаке и рыбке». Фото М. Степановой
Строгалева Но это практически невозможно — работать на нуле, не получая помощи…
Маркина Но мне не хочется сейчас концентрироваться на этих «суперпобирушках». Мне хочется, чтобы прежде всего это был театр, праздник для детей, возможность для них что-то через театр понять про себя, решить свои проблемы. Как мой сын Ваня: ему шесть лет, и он дерется. Он приходит в театр, проигрывает эту модель через разные штуки и вдруг понимает про себя какие-то вещи.
Строгалева Я после появления ребенка и посещения с ним множества детских театров посмотрела на все это не с точки зрения критика, а как мать и пришла к выводу, что для ребенка младшего возраста зачастую важен не столько стопроцентный эстетический вариант, сколько театр как чудо, причем когда есть возможность подключиться к этому чуду, участвовать в нем. В детях очень много этого чистого, живого театра…
Маркина Да. Но у нас отчего-то подобные театры считаются непрофессиональными, любительскими, самодеятельными. А мне хочется научить детей заниматься театром профессионально. Как пример: в Нижнем Новгороде есть театр Piano, существующий 25 лет. Он приезжал к нам на фестиваль. Его нужно всем смотреть обязательно. Некоторые дети там играют лучше профессиональных актеров. Это театр глухонемых детей. Он уникален. Он напоминает старый театр — цирк Леонида Енгибарова. Актеры существуют как мимы. И ты у них на спектакле плачешь от той любви, которую они несут в зал. Их художественный руководитель, Владимир Чикишев, удивительный человек, объясняет так: дети с потерей речи и слуха — это люди с ограниченными возможностями, они существуют очень обособленно, закрытыми сообществами и в принципе очень обижены на жизнь, а в театре их учат раскрываться миру, несмотря ни на что, и нести в мир какой-то позитив. И когда они пришли к нам в гости, было чувство, что это мы глухие. Это уникально: человек с ограниченными возможностями может показать что-то людям с неограниченными возможностями. На что же может быть способен человек, у которого способности не ограничены (а он себя ограничивает вот так, как в тюрьме)? И мы хотим, чтобы через 25 лет к нам пришли люди и подумали: да, вот что такое свобода.
Когда к нам приходят дети, они очень открываются. Они берут в руки мячики, начинают жонглировать — у них не получается. А потом смотришь — раз, получилось, и у них внутри другая жизнь, они поверили в себя.
Строгалева Сколько лет вашим детям?
Маркина От шести до четырнадцати.
Строгалева У этих детей был какой-то эстетический опыт? Они вообще знали, что такое театр?
Сцены из спектакля «Люди разные». Фото М. Степановой
Маркина Один человек, пожалуй, и все. Но они ходили на мои спектакли. Сейчас мы стараемся их водить в театр, и они очень его полюбили, они его чувствуют. Конечно, это капли — какое-то мгновение чистого вдохновения, но это очень ценно. Это вопрос только времени и опыта.
Строгалева Мне кажется, вы очень быстро стали популярным коллективом.
Маркина Да. Нас много приглашают: мы играли и в детском доме, и на фестивале «Краски детства», пригласили на фестиваль уличных театров на Елагином острове, много куда зовут. Все очень любят наши мастер-классы. Грустно другое. Мы репетируем с детьми в трех местах. Нам негде хранить реквизит. Клуб Метрострой дал нам помещение. Мы полгода у них занимались без арендной платы, там очень хороший директор. Но клуб закрыли на реставрацию. Мы ходим по Петроградке, но никто нам помещений не дает. А нам нужно пространство театра. Если мы занимаемся на спортплощадке — это другие эмоции, не происходит накапливания нужной энергии, которую надо давать в зрительный зал. Детям очень тяжело потом за один день осваивать пространство сцены. Так хочется, чтобы у наших детей был дом. Дом.
Май 2012 г.
Комментарии (0)