Л. Минкус. «Дон Кихот».
Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко.
Хореография Рудольфа Нуреева, музыкальный руководитель и дирижер Тимур Зангиев, постановка Лорана Илера, художник-постановщик, художник по костюмам Николас Георгиадис

В Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко состоялась долгожданная премьера «Дон Кихота» в версии Рудольфа Нуреева и постановке Лорана Илера. Долгожданная она в том смысле, что премьеру заявляли еще в позапрошлом сезоне, но по разным причинам откладывали, что не сильно сказалось на количестве новых постановок в этом театре — с приходом Антона Гетьмана на пост гендиректора и приглашением француза Илера на должность балетного худрука интенсивность балетной жизни в МАМТе и без того серьезная.

И. Михалев (Базиль), О. Кардаш (Китри). Фото С. Аввакум

Трудно сказать, чем в большей степени руководствовался Илер, взявшись за «Дон Кихота». Понятно, что ни одну афишу московского балетного театра нельзя представить без этого любимца публики: премьера «Дон Кихота» состоялась в Москве 160 лет назад, самые важные версии родились здесь (редакция Александра Горского 1901 года прежде всего), так же как вошедшие в историю исполнители Китри и Базиля (Майя Плисецкая, Ольга Лепешинская, Екатерина Максимова — Китри, Асаф Мессерер, Владимир Васильев, Михаил Лавровский — Базиль). Дело в том, что ситуация с версиями классических спектаклей в Стасике сложилась трудная, особенно жалкий вид имели «Жизель» и «Дон Кихот» — прежде всего из-за внешнего вида, облезлой картинки, которая мозолила глаз, но и сами постановки пережили столько неконструктивных вмешательств за полвека, что с этим надо было как-то бороться, причем срочно. Летом Илер своими силами подправил «Жизель» — обновления коснулись именно хореографической редакции, в ближайшее время — в течение сезона или двух — будет обновлено оформление.

«Дон Кихот» в версии Нуреева привлек худрука и директора и тем, что такая постановка будет эксклюзивной в России, где именем знаменитого невозвращенца названы фестивали, но не идет ни одного балета в его редакции или его сочинении, тогда как в мире этих спектаклей представлено достаточно. Обсуждать правоту театров (это Парижская опера, Ла Скала, Венская опера, Ковент-Гарден и др.), возобновляющих ежегодно более чем спорные постановки Рудольфа Нуреева, не предмет нашей рецензии, но констатировать факт авторитетности и живучести последних в мире придется.

Перенесенный Лораном Илером и его театральной экс-коллегой, парижской этуалью Изабель Герен в МАМТ «Дон Кихот» является последним вариантом спектакля Парижской оперы с оформлением любимого художника Рудольфа Николаса Георгиадиса (1981). Стиль его работ можно описать парой слов — «богато, экзотично». Когда после Пролога открывается занавес и ты видишь сцену с площадью, заполненной вычурно одетой публикой, обиды, связанные с задержкой выпуска премьеры, улетучиваются: логистика постановки спектакля с нуреевским размахом, страстью к золотым украшениям и вообще его пресловутым вещизмом, сказывающимся во всем, была тяжелая.

Д. Соболевский (Базиль), Н. Сомова (Китри). Фото С. Аввакум

Илер и Герен — «цыплята» Нуреева, их талант расцвел при его руководстве и под тщательным присмотром. Роли в «Дон Кихоте» с ними разучивал сам Рудольф, как во многих других своих постановках классики, поэтому преданности парижских танцовщиков, а сегодня они все уже педагоги-балетмейстеры, Нурееву лично, а также верности памяти после его раннего ухода нет предела. В итоге премьеру в МАМТе можно обозначить как реконструкцию спектакля и постановочного стиля эпохи 70–80-х годов прошлого века, времени, когда о тотальных реконструкциях балетов Петипа по записям Николая Сергеева речь не шла и за них, занятый фантазийным романтизмом, еще не брался Пьер Лакотт. В это же время уже появлялись редакции другого типа, предвосхитившие моду на короткие версии классических балетов: превращение трехактных спектаклей в двухактные за счет редукции пантомимных сцен и характерных танцев, как сделал Михаил Барышников. По пути редукции уже в новом веке пошел Йохан Кобборг, он поставил динамичную версию «Дон Кихота» с ясным сюжетом и интересной пантомимой (сейчас идет в Театре балета имени Л. Якобсона), есть и другие примеры. Случай Нуреева особенный — как постановщик он работал параллельно с такими мэтрами хореографии, как Фредерик Аштон, Кеннет МакМиллан, Джон Крэнко, Джон Ноймайер, и, несмотря на неталантливость танцевальных и режиссерских решений, его версии принимались тогда и вполне конкурентоспособны сейчас. Секрет заключался в том, что Нуреев ставил виртуозные трюковые комбинации в расчете на себя (мало сказать, что у него были способности и отличное образование, полученное в Ленинграде, затем отточенное у лучших наставников на Западе) и, пока мог, сам выходил в этих балетах и выполнял мириады мелких трудных па, оправдывая их нужность, а дальше к его балетам попросту привыкли артисты, зрители и критики.

Главными героями у Нуреева остались Базиль и Китри, но здесь они «захватили» место, время и иногда музыку других персонажей (музыки им не хватило, и в дело пошла «Баядерка»), ставших второстепенными, оттесненными на сюжетную обочину. Ничего не досталось Гамашу, все, что увидели зрители, — это фирменная мимика главного комика МАМТа Антона Домашева, который в других спектаклях прекрасно сочетает пантомиму с танцами. Укрупнена роль Санчо Пансы — уже в Прологе он предстает в облике упитанного клирика с тонзурой, гоняющегося за жареной курицей и девчонками, и в других актах для него предусмотрены веселые «вариации» (а может, они были предусмотрены в более скромном варианте, но Денис Акинфеев на премьере сделал их веселящими публику). От напора сольных танцев Базиля и его новопридуманных дуэтов с Китри пострадали характерные танцы (на каблуках), их в версии Нуреева не осталось, кроме фанданго, выдернутого постановщиком из «Лауренсии» и смотрящегося имплантом. Мелкие «кражи» танцев и идей были совершены не только у Вахтанга Чабукиани, но и у Аштона из его «Тщетной предосторожности» (дурашливые выходы тех самых второстепенных персонажей), но ловить за руку Нуреева никто не стал, наоборот, его все любили, да и времена были не те.

М. Бек (Уличная танцовщица). Фото К. Житковой

В связи со знаменитой цыганской картиной, переставленной Нуреевым и «одетой» Георгиадисом, приходят на ум пушкинские строки: «Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют», из-за которых и теперь многие ошибочно называют молдаван цыганами. Если не знать, что Китри с Базилем попадают в цыганский табор у себя в Испании, можно подумать, что они убегают в Румынию, таковы славянизированные костюмы от Георгиадиса. И сам танец псевдоцыган с валянием на полу нелеп и смешон, он требует от артиста не образованности в «нархаре» (народном сценическом или народном характерном танце), а навыков цирковой эквилибристики. Но элементы кувыркания на полу имеются и в других танцах, поставленных Нуреевым, достаточно вспомнить выход Абдерахмана со свитой в парижской «Раймонде», к которой французские зрители привыкли и не считают вампукой.

Илер и Герен, а вместе с ними и педагоги театра усердно готовили к премьере четыре состава, балетную труппу хочется похвалить за старание, которое они все проявили на премьерных показах, преодолев многочисленные технические трудности с улыбкой на лице. Результат кропотливой работы влюбленных в постановки Нуреева французов пока все же скромный, но хочется верить, что артисты спектакль «втанцуют» уже к концу сезона. По-настоящему на высоте была опытная прима-балерина Оксана Кардаш, которая по-царски поделилась с коллегами тремя первыми днями премьеры и метко выстрелила в последний. Ее Китри лучшая в этом театре, лучшая в Москве, может быть, лучшая в мире. Любые появления Кардаш на сцене надо видеть, но с октября 2019 года Москва без этой Китри не Москва, кто не видел Кардаш в «Дон Кихоте», тот не видел Москвы. Похожая история двадцать лет назад была с Ульяной Лопаткиной, Петербургом и «Лебединым озером». Кардаш подлинная героиня сюжетов Петипа — дворянская дочь, украденная цыганами в условной Испании. Ксения Шевцова, которой достался первый спектакль, несомненно, балерина с большим будущим, и Илер спешит занять ее в своих проектах, формируя команду преданной ему молодежи, но ей пока не просто быть виртуозкой с отточенными движениями и уверенной в себе хозяйкой положения, каковой должна быть московская Китри. И Денис Дмитриев, и постоянный партнер Кардаш Иван Михалев интересно перевоплощались в сделанного под формат Нуреева Базиля, хотя известно, что выполнять каверзные плеяды ассамбле и россыпи заносок с длинными, как у этих артистов, ногами стоит невероятных усилий. Эспада в исполнении нестареющего Георги Смилевски великолепен не только статью, но и танцевальной силой. Мария Бек предстала ловкой и точной Уличной танцовщицей. Наталья Клеменова неплохо подготовила партию Повелительницы дриад, но сама роль настолько обесценена в постановке Нуреева, что выделиться в ней не получается. Картина сна Дон Кихота — самая невнятная в спектакле, и понятно почему: в ней не участвует Базиль, она для Нуреева была проходная.

Оркестровка музыки Минкуса Джоном Ланчбери не понравилась не только зрителям, но и оркестрантам во главе с дирижером Тимуром Зангиевым, в сентябре блеснувшим в роли музыкального руководителя «Похождений повесы» в МАМТе. Постоянно казалось, что музыканты противятся, так как хотят исполнять нашего московского, не побоюсь сказать — любимого Минкуса.

Ноябрь 2019 г.