Великая вещь — исторические традиции. Что-то вроде неизменного общественного генетического кода, который бесполезно запрещать, уничтожать, перелицовывать, подменять. На какое-то время, может, и удастся, а потом всё равно древнее, исконное вырвется из-под спуда и возродится как ни в чём не бывало.

Всё делалось, чтоб древнему городу изменить лицо и душу, и даже имя. Закрыли грандиозную ярмарку, на которую со всего света съезжались тысячи людей (население города увеличивалось в эти дни в несколько раз). Настоящий был праздник — с размахом, пользою, гордостью и весельем. Отняв у города душу-ярмарку, превратили его в военно-промышленный центр, закрытый, сумрачный, особо охраняемый. А в итоге устроили в искалеченном городе тюрьму для главного бунтовщика страны, человека со слабым голосом и близорукими глазами. Сколько усилий было потрачено, как чётко и последовательно трудилась уничтожительная машина — и всё оказалось впустую. Стоило только чуть ослабнуть тоталитарной узде, как рухнула тюрьма, снова зашумела ярмарка и город вернул себе прежнее, честное имя. Великая вещь — исторические традиции…

Теперь, приезжая в Нижний Новгород, не перестаю удивляться и завидовать многим вещам. Например, тому, что сохранился дух города, спокойный, доброжелательный. Это чувствуется сразу — на улице, в транспорте, где почему-то не толкаются и злобно не шипят, хотя этого самого транспорта так же не хватает, как и в Питере. В магазинах не стараются сразу с порога обхамить и обидеть. Нет, лучезарно — как в Америке — не все улыбаются, но своё и чужое достоинство берегут.

И в театр ходят. И одеваются при этом в лучшее, как принято было когда-то. И — что уж совсем для нас, питерцев, непривычно — местное отделение СТД работает вовсю. Не для отчётов и собственного благополучия, а для всего прогрессивного театрального человечества. Живут (простите за банальность, но это так) болями и радостями местных театров, помогают им в нелёгкой борьбе за выживание, да ещё и проводят всероссийские фестивали. Аж три ежегодно! Фундаментальный фестиваль горьковской драматургии, лирический «Поют драматические артисты» и фестиваль театральных капустников «Весёлая коза».

«Коза» самая молодая — в марте этого года состоялась только второй раз. Но уже и в первый раз, весной 1993 года, стало очевидным, что идея организовать парад капустников плодотворна. Во-первых, просто потому, что «их есть» в самых, как говорится, отдалённых уголках; во-вторых, они явление и общественное, и художественное, очень своеобразно и любопытно преломляющее театральный процесс; и, наконец, делают их люди, как правило, бескорыстные энтузиасты. А когда много таких людей собирается в одном месте, обязательно бывает празднично, весело и поучительно для всех.

На зов «Весёлой козы» (имя фестиваля — от шутки писателя Владимира Гиляровского, назвавшего оленя с лихо запрокинутыми рогами, изображённого на гербе Нижнего Новгорода, весёлой козой) откликнулись те, у кого хватило средств хотя бы на железнодорожный билет — всё остальное хозяева фестиваля брали на себя. Получилась географически пёстрая компания: и соседи по волжскому бассейну (ивановский кукольный, астраханский ТЮЗ), и кукольники из малоизвестного Краснотурьинска на Северном Урале, и частная антреприза Ю. Тузова из Кургана, и тульские тюзяне, и их коллеги из Уфы… После трехдневной фестивальной гонки безусловным лидером единодушно был признан капустник нижегородского ТЮЗа.

…На сцене строй казаков: лихие чубы торчат из-под лихо сдвинутых набекрень фуражек, налицо вся портупейно-ременная амуниция, шашки, нагайки, кирзовые сапоги… отсутствует только одна существенная деталь казачьего обмундирования — галифе. Зато наличествует то, что носится под ними — трусы сатиновые, в цветочек и в горошек. Петушиная важность и страсть к самоутверждению посредством маскарада выявлены достаточно едко. Политическое обрамление легко и гибко трансформируется в театральную сущность. Это когда три казака в вышеописанных костюмах вдохновенно и с тонким чувством стиля спародировали эротические зкзерсисы дивы Б. Моисеева, незадолго перед тем посетившего Нижний. В этот момент в зале начались смеховые истерики.

Очень своеобразным был показ башкирских тюзян. Почти без костюмов и реквизита двое очень обаятельных актёров вкрадчиво и мягко, без привычного для нас капустного напора, представили национальную драматургию с её обветшалой помпезностью и традиционной наивностью. И за этот небольшой номер уфимцы вполне заслуженно удостоились II-го места.

Там же оказалась и московско-нижегородская капустная команда, состоящая из уроженцев Нижнего, закончивших разные московские театральные ВУЗы. Молодые актёры показали подчёркнуто традиционные актёрский капустник. Взяли некий драматический отрывок и разыграли его в нескольких театральных стилях во мхатовском, в стиле Малого театра и т. д. Сделано это было добротно, основательно, к тому же не без блеска. И опять подумалось о неистребимости традиций. Вспомнились описания первых мхатовских капустников, ещё домашних, корпоративных, но уже поднявшихся на истинно художественную, мхатовскую высоту.

Традиционность неожиданно продолжилась в выступлении ивановских кукольников. Они обратились к известному в свое время, но забытому ныне сюжету Николая Евреинова. Была у него такая монопьеса «В кулисах души», в которой сцена представляет собой человеческий организм в разрезе: сердце, печень, селезёнка и другие органы беседуют о своём хозяине. Ивановцы несколько переосмыслили сюжет и показали внутренности современного актёра, подверженного многочисленным порокам. Получилось любопытное зрелище, но заимствованный сюжет, не подкреплённый острым сегодняшним текстом выглядел, несколько архаично.

Ниже своих возможностей на сей раз выступили астраханцы. Год назад они запомнились всем очень оригинальными зарисовками на «волжские» темы. Нынче своеобразия поубавилось, программа была несколько затянута и вторична, но недюжинный творческий потенциал коллектива всё равно ощущался. Два эти коллектива взошли на почётное III-е место.

На гала-концерте фестиваля, который состоялся в очень вместительном зале ТЮЗа, публика стояла у стен, сидела в проходах и на ступеньках, как в благословенные времена «театрального бума». Каждый номер встречался с необыкновенным энтузиазмом…

«Весёлая коза» вновь проявила боеспособность и живучесть великолепного, любимого театральным народом жанра.

Как писал в своей книге старый, мудрый директор центрального Дома актёра Александр Эскин: «…капустник — это кардиограмма состояния театра, его сердечной деятельности». Судя по кардиограммам, показанным на новгородском фестивале, больной болен тяжело, но не безнадёжно.