Х. Бойчев. «Полковник Птица». Самарский театр драмы им. М. Горького.
Постановка Вячеслава Гвоздкова, сценография и костюмы Александра Орлова

В репертуаре Самарской драмы немало комедий, мелодрам, проверенной временем классики. Зрителю, привыкшему в театре «отдыхать», будет неуютно на спектакле «Полковник Птица» по пьесе современного болгарского драматурга Христо Бойчева.

Пьесе уже одиннадцать лет, она переведена на многие языки, поставлена в более чем 30 странах и востребована театрами российской провинции. В Москве успешных постановок до сих пор не было, а в Петербург, как известно, современная драматургия приходит позже всей страны: «Полковник» пока до нас не добрался. Театр, рискнувший взяться за постановку, обнаружит в пьесе немало трудностей: в ней семь мужских ролей и только одна женская, нет любовной истории; все персонажи, кроме доктора, — душевнобольные, пациенты клиники. Да и доктор говорит о себе, что в психиатрии нормальных врачей не бывает, так что в той или иной степени — сумасшедшие здесь все… Больница расположена в бывшем монастыре, затерянном в Балканских горах. Здесь нет дров, лекарств и провианта, вокруг воют голодные волки, но война еще страшнее волков. Герои покалечены именно войной, хотя не каждый из них, рассказывая о себе, говорит об этом, а один персонаж и вовсе не произносит ни одного слова за весь спектакль. Балканская бойня задела всех, все они служили, участвовали в боевых действиях. Бывшая проститутка Пепа не воевала, но ее пост был на мосту Дружбы над Дунаем: она обслуживала по пятнадцать машин в сутки, и теперь в каждом мужчине «узнает» своего клиента. Персонажи помешались каждый на чем-то своем, но понятно, что их свел с ума жестокий и бесчеловечный воюющий мир. Сбившись, как птички, в маленькую беззащитную стаю, пациенты клиники «Сорока святых мучеников» скрываются здесь от вселенской катастрофы — именно так воспринимается бессмысленное и тотальное уничтожение людей людьми.

Р. Хайруллина (Пепа), Ю. Машкин (Чаушеску), Ф. Степаненко (Хачо).
Фото из архива театра

Жанр «Полковника Птицы» сложен. Автор задумывал ее как притчу, но при этом не поскупился на юмор, а финал намеренно сделал открытым. Не вполне ясно, что случилось на самом деле, а что — только в воображении персонажей. Полуфантастический сюжет таков: во время бурана самолет ООН случайно сбрасывает грузы, предназначенные для армии, над горным монастырем. В ящиках, кроме продуктов и медикаментов, обнаруживается теплое обмундирование. Это событие выводит бывшего полковника Фетисова (по происхождению — русского) из молчаливого депрессивного ступора, в котором он находился уже три года после того, как потерял всю семью во время бомбардировки. Полковнику удается превратить бедняг-пациентов, измученных страхами и воспоминаниями, в бодрых подтянутых военнослужащих. Он возвращает им душевное спокойствие, уверенность в себе — по сути, излечивает их (хотя они здоровы только в границах придуманного ими маленького мира). Боевая единица провозглашает себя «европейским анклавом на Балканах», проводит тайное голосование и решает присоединиться к ООН. Все связи с внешним миром осуществляются с помощью перелетных птиц! Не дождавшись ответа ни из ЮНЕСКО, ни из европейского парламента, ни из какой-либо другой организации, бывшие пациенты под флагом Объединенных Наций отправляются в путь. Легко минуя все границы, они прибывают в Страсбург. Пока всевозможные комиссии изучают их учредительные документы, герои занимаются строевой подготовкой на кафедральной площади — свободные, независимые и полные надежд…

Сцена из спектакля.
Фото из архива театра

В Самарской драме пьесу рассмотрели не столько как политическое высказывание (от антивоенного пафоса, конечно, никуда не деться, но главное не в нем), сколько как историю об освобождении от ужасов мира в игре, фантазии, художественном преображении действительности. Полет для человека возможен — творческий. Когда полковник Фетисов вселяет в своих собратьев веру в то, что они все еще люди, а не только больные, болезнь исчезает. Герои находят гармонию внутри себя, а внешний мир перестает определять их жизнь — они сами начинают творить этот мир таким, каким хотят его видеть. Доктор, посомневавшись, присоединяется к своим пациентам, потому что он понимает собственное бессилие. Он не смог им помочь — не вылечил цыгана Давуда от импотенции, не избавил Киро от клептомании, не успокоил Пепу, ощущающую неизбывный стыд за совершенные грехи… Излечил их Фетисов, призвав всех встать в строй.

В самарском спектакле уравновешены усилия всех создателей. Режиссура не заглушает актеров, артисты выстраивают свои образы в рамках замысла, не усиливая яркость красок там, где это не предусмотрено. В организации стройного и впечатляющего зрелища Вячеславу Гвоздкову помогали петербуржцы — Евгений Ганзбург, художник по свету, и Александр Орлов, чья сценография и лаконична, и разумна, и, как всегда, красива. Поначалу персонажи загнаны на узкую и сумеречную авансцену, где в беспорядке нагромождены железные койки. Взгляд упирается в глухую стену. Только наверху — окно, за которым молча и неподвижно сидит обросший бородой Фетисов. Стена рухнет в переломной ночной сцене, когда самолет сбросит нежданный груз: откроется простор, весь планшет окажется, как под снегом, под огромным белым полотнищем. Постепенно пространство освобождается от предметов. Сначала персонажи выстраивают койки в строгом порядке, выравнивая их до сантиметра. А во втором акте сцена оказывается пустой — ведь бытие перестает определять сознание героев! В финале на площадку выезжает машина, собранная из тех же железных коек, выкрашенных в белый цвет. На этом «джипе» уезжают все персонажи в голубых беретах миротворцев… Но тут стена вновь опускается. В дверь протискиваются завернувшиеся в шерстяные одеяла пациенты, сбиваются поближе друг к другу, смотрят в зал, а на стенку-экран проецируются безжалостные кадры военной хроники, сцены обстрелов, бомбардировок, казней. Безумие мира неизлечимо…

Актерские работы в спектакле пока не равноценны. Сложнее всех приходится Владимиру Борисову в роли Полковника. Ему удается транслировать загадочную силу, пока его герой безмолвствует, а когда Фетисов начинает «проповедовать», актеру труднее быть убедительным и харизматичным. Но мужественная фактура отчасти спасает дело, а кроме того, «короля играет свита»: все остальные смотрят на Полковника с безграничным доверием и восхищением. А когда Пепа молится за него: «Господи, только бы не погубила его власть и слава!» — волнение и нежность героини передаются всем зрителям без исключения. Просто Пепу играет приглашенная из СамАрта Роза Хайруллина, актриса, которая может «взять» зал одной только неповторимой интонацией дрогнувшего голоса. Ее Пепа — жалкая пичужка, в которой живет прекрасная птица. Она странная и гордая, сильная и измученная. В глазах ее — страх и боль пережитого. В мужчинах просыпается инстинкт защитника, ведь это хрупкое, маленькое существо — и женщина, и ребенок, и птичка.

Симпатичны характерные персонажи: чернокудрый молодой цыган Давуд (Георгий Кузубов), страдающий оттого, что больше не может «делать детей»; глухой Хачо (Федор Степаненко), каждый вечер читающий по губам диктора новости (звук в телевизоре не работает, а сообщения передаются все время одни и те же); пухлый здоровый Матей (Владимир Сухов), которому по вечерам кажется, будто он такой маленький, что остальные на него наступят; пьяница Киро (Виталий Жигалин), виртуозно ворующий все, что плохо лежит. Даже безмолвному пожилому персонажу по фамилии Чаушеску Юрий Машкин придумал много забавных человеческих подробностей! Не очень пока понятно, что делать с ролью Доктора Олегу Белову — ему как-то нечего играть, он только наблюдает и комментирует.

Эффектно выстроен режиссером переход от безнадежных, тоскливых начальных сцен к новой, организованной по-военному, дисциплинированной жизни: персонажи пока что неуклюже, но старательно бегают друг за другом, вокруг коек и по всей сцене, маршируют, ползают по-пластунски, пропевая известные строевые песни по-русски, но на мотив «You’re in the army now!».

Чувство сценического юмора надежно защищает самарского «Полковника» от фальшивого пафоса, при этом мощная и проникновенная музыка Фаустуса Латенаса придает спектаклю звучание надбытовое, бытийное…

После спектакля, который производит сильное впечатление, хочется продолжать размышлять. Например, о том, что сегодня уже не так сильна надежда на полковников Фетисовых (Бойчев сочинял его, ориентируясь на героический образ генерала Лебедя). И еще задаешься вопросом: почему спастись от безумия можно только в строю?.. Но все это уже не о «Полковнике Птице» Самарской драмы.

Ноябрь 2008 г.