Х. Бойчев. «Полковник Птица».
Самарский театр драмы им. М. Горького.
Постановка Вячеслава Гвоздкова,
сценография и костюмы Александра Орлова
В репертуаре Самарской драмы немало комедий, мелодрам, проверенной временем классики. Зрителю, привыкшему в театре «отдыхать», будет неуютно на спектакле «Полковник Птица» по пьесе современного болгарского драматурга Христо Бойчева.

Пьесе уже одиннадцать лет, она переведена на многие языки, поставлена в более чем 30 странах и востребована театрами российской провинции. В Москве успешных постановок до сих пор не было, а в Петербург, как известно, современная драматургия приходит позже всей страны: «Полковник» пока до нас не добрался. Театр, рискнувший взяться за постановку, обнаружит в пьесе немало трудностей: в ней семь мужских ролей и только одна женская, нет любовной истории; все персонажи, кроме доктора, — душевнобольные, пациенты клиники. Да и доктор говорит о себе, что в психиатрии нормальных врачей не бывает, так что в той или иной степени — сумасшедшие здесь все… Больница расположена в бывшем монастыре, затерянном в Балканских горах. Здесь нет дров, лекарств и провианта, вокруг воют голодные волки, но война еще страшнее волков. Герои покалечены именно войной, хотя не каждый из них, рассказывая о себе, говорит об этом, а один персонаж и вовсе не произносит ни одного слова за весь спектакль. Балканская бойня задела всех, все они служили, участвовали в боевых действиях. Бывшая проститутка Пепа не воевала, но ее пост был на мосту Дружбы над Дунаем: она обслуживала по пятнадцать машин в сутки, и теперь в каждом мужчине «узнает» своего клиента. Персонажи помешались каждый на чем-то своем, но понятно, что их свел с ума жестокий и бесчеловечный воюющий мир. Сбившись, как птички, в маленькую беззащитную стаю, пациенты клиники «Сорока святых мучеников» скрываются здесь от вселенской катастрофы — именно так воспринимается бессмысленное и тотальное уничтожение людей людьми.
Жанр «Полковника Птицы» сложен. Автор задумывал ее как притчу, но при этом не поскупился на юмор, а финал намеренно сделал открытым. Не вполне ясно, что случилось на самом деле, а что — только в воображении персонажей. Полуфантастический сюжет таков: во время бурана самолет ООН случайно сбрасывает грузы, предназначенные для армии, над горным монастырем. В ящиках, кроме продуктов и медикаментов, обнаруживается теплое обмундирование. Это событие выводит бывшего полковника Фетисова (по происхождению — русского) из молчаливого депрессивного ступора, в котором он находился уже три года после того, как потерял всю семью во время бомбардировки. Полковнику удается превратить бедняг-пациентов, измученных страхами и воспоминаниями, в бодрых подтянутых военнослужащих. Он возвращает им душевное спокойствие, уверенность в себе — по сути, излечивает их (хотя они здоровы только в границах придуманного ими маленького мира). Боевая единица провозглашает себя «европейским анклавом на Балканах», проводит тайное голосование и решает присоединиться к ООН. Все связи с внешним миром осуществляются с помощью перелетных птиц! Не дождавшись ответа ни из ЮНЕСКО, ни из европейского парламента, ни из какой-либо другой организации, бывшие пациенты под флагом Объединенных Наций отправляются в путь. Легко минуя все границы, они прибывают в Страсбург. Пока всевозможные комиссии изучают их учредительные документы, герои занимаются строевой подготовкой на кафедральной площади — свободные, независимые и полные надежд…
В Самарской драме пьесу рассмотрели не столько как политическое высказывание (от антивоенного пафоса, конечно, никуда не деться, но главное не в нем), сколько как историю об освобождении от ужасов мира в игре, фантазии, художественном преображении действительности. Полет для человека возможен — творческий. Когда полковник Фетисов вселяет в своих собратьев веру в то, что они все еще люди, а не только больные, болезнь исчезает. Герои находят гармонию внутри себя, а внешний мир перестает определять их жизнь — они сами начинают творить этот мир таким, каким хотят его видеть. Доктор, посомневавшись, присоединяется к своим пациентам, потому что он понимает собственное бессилие. Он не смог им помочь — не вылечил цыгана Давуда от импотенции, не избавил Киро от клептомании, не успокоил Пепу, ощущающую неизбывный стыд за совершенные грехи… Излечил их Фетисов, призвав всех встать в строй.
В самарском спектакле уравновешены усилия всех создателей. Режиссура не заглушает актеров, артисты выстраивают свои образы в рамках замысла, не усиливая яркость красок там, где это не предусмотрено. В организации стройного и впечатляющего зрелища Вячеславу Гвоздкову помогали петербуржцы — Евгений Ганзбург, художник по свету, и Александр Орлов, чья сценография и лаконична, и разумна, и, как всегда, красива. Поначалу персонажи загнаны на узкую и сумеречную авансцену, где в беспорядке нагромождены железные койки. Взгляд упирается в глухую стену. Только наверху — окно, за которым молча и неподвижно сидит обросший бородой Фетисов. Стена рухнет в переломной ночной сцене, когда самолет сбросит нежданный груз: откроется простор, весь планшет окажется, как под снегом, под огромным белым полотнищем. Постепенно пространство освобождается от предметов. Сначала персонажи выстраивают койки в строгом порядке, выравнивая их до сантиметра. А во втором акте сцена оказывается пустой — ведь бытие перестает определять сознание героев! В финале на площадку выезжает машина, собранная из тех же железных коек, выкрашенных в белый цвет. На этом «джипе» уезжают все персонажи в голубых беретах миротворцев… Но тут стена вновь опускается. В дверь протискиваются завернувшиеся в шерстяные одеяла пациенты, сбиваются поближе друг к другу, смотрят в зал, а на стенку-экран проецируются безжалостные кадры военной хроники, сцены обстрелов, бомбардировок, казней. Безумие мира неизлечимо…
Актерские работы в спектакле пока не равноценны. Сложнее всех приходится Владимиру Борисову в роли Полковника. Ему удается транслировать загадочную силу, пока его герой безмолвствует, а когда Фетисов начинает «проповедовать», актеру труднее быть убедительным и харизматичным. Но мужественная фактура отчасти спасает дело, а кроме того, «короля играет свита»: все остальные смотрят на Полковника с безграничным доверием и восхищением. А когда Пепа молится за него: «Господи, только бы не погубила его власть и слава!» — волнение и нежность героини передаются всем зрителям без исключения. Просто Пепу играет приглашенная из СамАрта Роза Хайруллина, актриса, которая может «взять» зал одной только неповторимой интонацией дрогнувшего голоса. Ее Пепа — жалкая пичужка, в которой живет прекрасная птица. Она странная и гордая, сильная и измученная. В глазах ее — страх и боль пережитого. В мужчинах просыпается инстинкт защитника, ведь это хрупкое, маленькое существо — и женщина, и ребенок, и птичка.
Симпатичны характерные персонажи: чернокудрый молодой цыган Давуд (Георгий Кузубов), страдающий оттого, что больше не может «делать детей»; глухой Хачо (Федор Степаненко), каждый вечер читающий по губам диктора новости (звук в телевизоре не работает, а сообщения передаются все время одни и те же); пухлый здоровый Матей (Владимир Сухов), которому по вечерам кажется, будто он такой маленький, что остальные на него наступят; пьяница Киро (Виталий Жигалин), виртуозно ворующий все, что плохо лежит. Даже безмолвному пожилому персонажу по фамилии Чаушеску Юрий Машкин придумал много забавных человеческих подробностей! Не очень пока понятно, что делать с ролью Доктора Олегу Белову — ему как-то нечего играть, он только наблюдает и комментирует.
Эффектно выстроен режиссером переход от безнадежных, тоскливых начальных сцен к новой, организованной по-военному, дисциплинированной жизни: персонажи пока что неуклюже, но старательно бегают друг за другом, вокруг коек и по всей сцене, маршируют, ползают по-пластунски, пропевая известные строевые песни по-русски, но на мотив «You’re in the army now!».
Чувство сценического юмора надежно защищает самарского «Полковника» от фальшивого пафоса, при этом мощная и проникновенная музыка Фаустуса Латенаса придает спектаклю звучание надбытовое, бытийное…
После спектакля, который производит сильное впечатление, хочется продолжать размышлять. Например, о том, что сегодня уже не так сильна надежда на полковников Фетисовых (Бойчев сочинял его, ориентируясь на героический образ генерала Лебедя). И еще задаешься вопросом: почему спастись от безумия можно только в строю?.. Но все это уже не о «Полковнике Птице» Самарской драмы.
Ноябрь 2008 г.
Комментарии (0)