Саратовскому ТЮЗу им Ю. П. Киселева исполнилось 90 лет. К этой дате и был приурочен Второй Поволжский фестиваль детских театров «От А до Я».

Программа фестиваля преследовала одну цель: показать саратовцам лучшие спектакли Поволжья. Никакого конкурса, раздачи наград и премий. Скорее подарок юбиляров городу. Не было и обсуждений спектаклей, вместо них по вечерам на камерной сцене театры обменивались творческими сюрпризами.

Программа состояла из утренних спектаклей для детей и вечерних — для взрослых и подростков. Самой большой радостью фестиваля стал спектакль «Слон Хортон» Нижегородского ТЮЗа. Молодые актеры, ученики Вячеслава Кокорина, нашли способ общения с детской аудиторией. Вместо того чтобы неестественными высокими голосами разговаривать с «милыми мальчиками и девочками» как с умственно отсталыми (этот запрещенный прием использовали актеры ТЮЗа «Джангар» из Элисты в спектакле «Сказка Белого месяца»), ребята вели диалог с залом на равных, просто и естественно. Без искусственных улыбок и приподнятых интонаций, скорее даже грустно, чем весело, рассказали они трогательную историю про недотепу-слона, который высиживал чужого птенца, несмотря ни на какие жизненные перипетии. Потому что этот слон оказался верным «от хо-о-о-бота и до хвоста». А в финале всем, и детям и взрослым, было предложено зажечь свою звезду: пришить пуговицу к белому матерчатому куполу, где уже горели «звезды», зажженные в других городах.

Зал на утренних спектаклях не меньше чем на треть состоял из взрослых, и по-настоящему объединить всех зрителей смог спектакль «Врун из Тридевятого царства» (режиссер Дамир Салимзянов) Глазовского театра «Парафраз»: тот час, что шло действие, смеялись все. Нечасто на спектаклях приходится так самозабвенно хохотать. «Врун» — пародия на русские сказки и на театральные штампы исполнения этих сказок. Остроумные тексты и живые, смелые, просто даже отчаянные глазовские актеры. Они не боялись наигрыша и азартно и упоенно разыгрывали незамысловатую историю про то, как вор под видом заморского принца хотел посвататься к царевне, чтобы украсть царскую казну. Но множество совпадений и случайностей, а также любовь сына трактирщицы к царевне и ревность быстрой на расправу жены вора помешали осуществиться злостному намерению. «Врун из Тридевятого царства» — обаятельный спектакль, и если молодые «кокоринцы» порадовали профессионализмом и обученностью, то молодые глазовские актеры — живостью и яркостью индивидуальностей.

Пожалуй, самым удручающим детским спектаклем на фестивале стала «Сказка Белого месяца» (режиссер Борис Манджиев). Калмыцкие танцы, музыка, костюмы завораживают, но эта этнографическая фактура сочетается с доморощенным, мертвым способом существования актеров в детском спектакле: высокие, противные голоса, незатейливые и скучные игры с залом, неестественная приподнятость. Спектакль рассыпается: все начинается с того, что детей долго учат говорить по-калмыцки слова «зайчик» и «лисичка», но ни тот, ни другая так и не появятся на сцене и к рассказываемой истории не будут иметь никакого отношения. Собственно, историю вообще трудно вычленить в калейдоскопе плясок и аттракционов.

Спектакль для самых маленьких — «Росток» Саратовского ТЮЗа в постановке Екатерины Гороховской — красивое пластическое действо, лишенное драматического развития. Детям рассказывают историю о том, как благодаря заботе садовников, воды, огня, земли, воздуха расцветает росток. Но с ним ничего не происходит: ни стихии, ни дикие звери ему расти не мешают. Симпатичная зарисовка, но еще не спектакль.

«Жил-был Геракл» (режиссер Ааре Тойкка) СамАрта — спектакль забавный, стильно оформленный, остроумно решенный, с замечательными актерскими работами. Рассказчица Розы Хайруллиной с сочувствием следит за приключениями Геракла, но в то же время исподволь, ненавязчиво осуждает наивную жестокость его подвигов. Обаятелен улыбчивый худенький Геракл в исполнении Алексея Меженного. Этот Геракл — пародия на американских супергероев, не рефлексирующих, не изменяющихся от подвига к подвигу, в каждый новый поход он отправляется с бездумной улыбкой: под веселую музычку шагает на месте. Это смешно и остроумно. Но между такими симпатичными находками, играми и шутками действие не развивается, и в финале, когда Геракл сперва утрачивает надежду на свободу, а потом вдруг свободу обретает, ничего не меняется, потому что на протяжении всего спектакля он ни к какой свободе не стремился.

«Синяя птица» была поставлена в Саратовском ТЮЗе к юбилею театра: 90 лет назад этот первый в России театр для детей открылся пьесой Метерлинка. Спектакль Александра Пономарева красивый, красочный, атмосфера в нем царит вполне сказочная. Но зачем и о чем ставить сейчас эту сказку непонятно. Главный образ пьесы — синяя птица — решается в каждой сцене по-разному, очевидно оттого, что у каждого человека своя синяя птица, но в финальной сцене выносят чучело голубя, что сводит на нет весь замысел: оказывается, все дело было в набитой опилками кукле. Две сцены привлекательны: смешной и одновременно пугающий приход феи Берилюны (Елена Вовненко) к детям и драматичное, трогательное свидание внуков с бабушкой (Светлана Лаврентьева) и дедушкой (Юрий Ошеров). Остальные же эпизоды остались цветными иллюстрациями.

Спектакль «Оскар и Розовая мама» (режиссер Владимир Чигишев) Казанского ТЮЗа построен как фантасмагория, калейдоскоп страшилок, рождающийся в сознании больного мальчика (Галина Юрченко). Все герои искажены в его восприятии, они как будто вышли из мультиков про Симпсонов, и только постепенно, по мере того, как мальчик обнаруживает в них человеческие черты, они меняются. Первой «реабилитированной» взрослой стала Розовая мама (Елена Ненашева), потом доктор, а потом и монструозные родители-предатели. Умирает Оскар в уже преображенном, человеческом мире, примиренный с ним. Спектакль перенасыщен танцами и постановочными аттракционами, так что на фоне этого карнавала, явно вышедшего из-под контроля режиссера, точное и вдумчивое существование Юрченко—Оскара кажется изящной черно-белой графикой рядом с аляповатыми глянцевыми картинками.

Пьесу МакДонаха «Калека с острова Инишмаан» (спектакль Волгоградского ТЮЗа называется «Билли») режиссер Альберт Авходеев решил как бытовую драму: скучно и тошно жить в забытом богом захолустье, где ссора соседской кошки с петухом уже волнующее событие. Вот и мучают все друг друга, потому что сил нет существовать бок о бок с одними и теми же давно надоевшими людьми. Сестра бьет брата, мальчишка издевается над старухой-лавочницей, тетки изводят племянника-калеку. Весь спектакль на сцене крик, ругань, кто-нибудь кого-нибудь колотит. И калека Билли (Роман Вахменин) ничем не отличается от остальных неприятных и скандальных островитян, разве что ведет себя потише. Финал спектакля лиричен, но безнадежен: Билли расправляет искалеченное тело и, раскинув руки, взмывает над морем. Очевидно, на этот раз смерть от туберкулеза не мнимая. Единственный способ вырваться с проклятого острова и из ловушки немощного тела — умереть.

Событием фестиваля стал спектакль «Лавина» Национального Молодежного театра им. Мустая Карима из Уфы (режиссер Линас Мариюс Зайкаускас). Пьесу турецкого драматурга Т. Джюдженоглу литовский режиссер поставил на башкирском языке. Но смотреть спектакль можно и без перевода: так подробно и достоверно существуют актеры. Сама история кажется экзотической: жители горной деревушки живут под вечной угрозой обвала, из-за этого неукоснительно соблюдают закон — рожать женщина может только в те несколько месяцев, которые считаются безопасными, чтобы крик новорожденного не вызвал бедствия. У молоденькой девочки начинаются преждевременные роды, и ее семья по приказу старейшин готова принести невестку в жертву: девочку должны замуровать. И только мальчик — ее молодой супруг — готов защищать жену и ребенка. Ребенок рождается, но от его крика обвала не случается. Опасность оказалась мнимой. И тогда впервые в жизни все герои кричат в полный голос, просто орут, вопят, почувствовав себя свободными.

Предлагаемые обстоятельства пьесы вынуждают актеров говорить вполголоса, тем выразительнее становится их почти бессловесное общение, глубже и подробнее внутренняя жизнь героев. Атмосфера на сцене такая насыщенная и достоверная, что начинаешь ощущать запах шкур и ковров, втягиваешься в течение этой чужой и неведомой жизни. Но «Лавина» — не жизнеподобный спектакль, это притча о несвободе, которая внутри нас, и избавиться от нее мы можем только сами, совершив всего один свободный поступок.