Блокада Ленинграда — тема сложная и опасная не только для театра кукол, но и для любого художественного осмысления. Обращение к ней требует от режиссера необычайного эстетического чутья, чувства меры (ведь чуть сфальшивишь — и обречен на провал!), да и смелости тоже, потому что в зале могут оказаться те самые ленинградки и ленинградцы, непосредственные участники и очевидцы трагических событий 40-х… Примут ли, не покажется ли им спектакль кощунственным? С другой стороны, в том же зале — молодежь, дети и подростки, для которых блокада — преданья старины глубокой, что-то вроде войны с Наполеоном… да, было когда-то, слыхали, в школе рассказывали, кино смотрели… На каком языке говорить с ними, воспитанными в совершенно иной реальности, — да и нужно ли «подстраиваться» под этот новый тип сознания, с его размытыми критериями, идеологическим хаосом, переизбытком информации в одной сфере и вакуумом в другой?..
Создатели «Ленинградки» попытались. Не адаптируя серьезную тему «для чайников», стараясь не спрямлять проблематику, а выбрав для постановки выигрышную, если адресат — подросток, форму сказки, почти фэнтези (жанровые признаки налицо: произведение нереалистического толка, где вымысел тесно сплетен с реальностью и волею автора рождается уникальный «параллельный» мир со своими законами и традициями, населенный сказочными и мифологическими существами; в мире этом герою надлежит пройти некий путь, выполнить «квест», и от того, будет он выполнен или нет, зависит в итоге судьба Мира). Выигрышный еще и потому, что формальная сложность, многосоставность сценической ткани (проекция — звук — свет, «кукольный» план — «живой» план, документальные материалы — и чистая игра) требует и жанрового обоснования тоже.
Спектакль получился спорным, «рыхлым», вызвал множество вопросов — и тем не менее получился. Да, есть некоторая наивность (особенно в финале, где настойчивый музыкальный рефрен группы «Сплин» «никто не хочет войны» звучит слишком уж пафосно и прямолинейно, а уж в экранных сценах «банного рая» постановщикам явно изменил вкус), где-то излишняя «проговоренность» выдает недоверие к публике (портрет «отца народов», незримое присутствие которого только что было выражено вполне художественно, языком сценического образа — к чему дублировать?)… Грешит спектакль и композиционной незавершенностью (видеоряд в начале заявлял отчетливый «второй план», историю современной «ленинградки» с маникюром, — и эта линия вдруг оказывается брошена, ничем не поддержана, как, впрочем, и прием «рассказа о событиях» с проникновенным «закадровым» голосом постаревшей героини, то ли живого человека, то ли призрака…). Но, честное слово, не хочется, не интересно копаться в недочетах. Когда есть главное.
Комментарии (0)