Еще знакомясь с анонсами «Теллурии», я понял, что хочу поставить книгу Владимира Сорокина: меня, что называется, «купили» ключевые хэштеги аннотации к роману: антиутопия, новое Средневековье, дробная мозаичная структура текста. По прочтении «Теллурии» я лишь убедился в правильности своего выбора: страшно интересным показалось поработать с материалом, с которым, на первый взгляд, в театре вообще невозможно иметь дело.

Что такое «Теллурия»? Это ведь замкнутая, герметичная структура, в которой отсутствует центр, ось, линейность. В пятидесяти главах своего романа Сорокин выстраивает лабиринт отработанных цивилизацией культурных кодов: лабиринт без начала и без конца, лабиринт, из которого нет выхода.

Конечно, Сорокин пишет не столько о будущем Европы, сколько об окружающей нас современной реальности с ее тотальной относительностью всего и вся, с ее невозможностью увидеть цельную картину происходящего вокруг — «Теллурия » убедительно доказывает, что ее попросту не существует. Любая попытка построить объективную модель мира обречена на провал: реальность постоянно двоится, дрожит и исчезает.

С самого начала было очевидно, что роман Сорокина невозможно ставить, так сказать, впрямую: сочинять девятичасовую эпопею, инсценируя главу за главой, выводить на сцену кентавров, крестоносцев, маленьких людей и великанов. В конце концов мы попытались найти решение, не только адекватное букве и духу первоисточника, но являвшееся его драматическим аналогом, синонимичным структуре «Теллурии» и непростым взаимоотношениям ее автора со своим произведением.

Марат ГАЦАЛОВ