РЕЖИССЕРСКИЙ СТОЛИК

Брэдбери стал классиком мировой литературы благодаря произведениям, написанным в жанре научной фантастики. В этом качестве он наиболее известен и почитаем. А «Вино из одуванчиков » — единственный роман писателя, носящий автобиографический характер. Это очень личная книга, тонкая паутина, сотканная из воспоминаний автора о детстве и юности. О том, как он впервые столкнулся с тем, что будет его, как и всех нас, сопровождать всю жизнь, — встречи, потери, любовь… и мысли о неминуемой смерти. Как это все уложить в сознании и принять жизнь, примириться с тем, что в ней радость и печаль текут вместе, подчас слившись воедино? Ответы на эти первые вопросы ищет герой Брэдбери, носящий такое же имя, какое было дано самому писателю при рождении.

Текст для сцены, сочиненный мною, не стремится соблюсти последовательность историй или отразить судьбы всех героев книги. Такой задачи я перед собой не ставил. Изменилась композиция, сюжетная канва, но, надеюсь, сохранился дух романа. Хотелось взять из книги все, что связано с темой взросления, становления личности. Как случилось, что герой стал таким, а не другим человеком? Какова в этом роль увиденного, услышанного, прожитого и пережитого в юности? Один вопрос опережал другой, и как-то само собой одна новелла Брэдбери вклинивалась в другую, отзывалась эхом. Так что спектакль, если угодно, — вольная импровизация по Брэдбери. А если не угодно — читайте книжку.

Есть такая игра «Замри». Дети разбегаются в разные стороны, а водящий произносит слово «замри» — и все застывают. «Вино из одуванчиков» — название книги, а название спектакля — «Вино из одуванчиков, или Замри!». В постановке время от времени возникает это игра. Но не это существенно. Название таит другой, более важный смысл. Кто не хочет задержать время, продлить счастливые минуты, мгновения? «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Замри — это желание остановить уходящее время, ощутить его неповторимость и невозвратимость. Это о памяти, о еще одном виде земного притяжения.

Сколько живо человечество, столько времени оно пытается найти секрет счастья. Ищется ответ универсальный, а он у каждого свой. По-моему, счастье — это осознание радости бытия. В молодости это оценить трудно. Чтобы воскликнуть — «мгновение, остановись!» — надо осознать его неповторимость.

Сценографию к спектаклю изобретал замечательный художник — Александр Шишкин. С ним мне радостно работать. Кроме всего, возможно, потому, что мы из разных поколений и любопытны друг другу. Да, сцена и зрительный зал в этом спектакле находятся в капризных отношениях. Почему деревья? Не знаю, разве можно представить жизнь без них? Мне всегда хотелось, проснувшись утром, глянув в окно, увидеть деревья. Иногда удавалось, то есть везло. Ну, еще — древо жизни… Каждый должен посадить дерево… Вот выпустим спектакль, и критики объяснят — зачем нужны (или не нужны) деревья. Заканчивая работу, мы с Шишкиным обнаружили, что Брэдбери рисовал деревья.

«Вино из одуванчиков» — исповедальный, поэтический текст. Он поражает исключительной узнаваемостью описываемых событий. Абрис героев вычерчен мастерской рукой. При всем том — яркая метафоричность. Я бы сказал, что книга Брэдбери относится к действительности, как вино к винограду, простите — к одуванчикам!

Часто обращаюсь к авторам, которые произвели на меня впечатление в молодости. Семь лет назад искал современную пьесу, а потом перечитал «451 градус по Фаренгейту» и понял — ничего современнее не найду. А сейчас отыскивал для сцены произведение о юности, о встрече с жизнью. Искал, искал, и вдруг мой 13-летний сын вымолвил: «Вино из одуванчиков»! А действительно! Ведь это как «Детство. Отрочество. Юность» Толстого, как «Амаркорд» Феллини. Стоит пробраться сквозь туман времени назад, в свое прошлое. Такое сладко-горестное путешествие помогает осмыслить, кто ты, откуда пришел и какие у тебя связи с тем человеком, каким ты был когда-то… А еще помогает осознать себя в пространстве сегодняшней жизни и одновременно уяснить, что было преходящим, а что остается вечным, существенным для каждого поколения.

Адольф ШАПИРО