Она мечтает, что когда-нибудь ей все принесут «на блюдечке» для реализации ее замечательно-бредовых идей, а пока с удовольствием подкрашивает свои декорации и лично вбивает «последний гвоздь» перед премьерой, вспоминая напутствия своего мастера Олега Шейнциса.

Марина Квасницкая Мария, вы учились у Олега Шейнциса в Школе-студии МХАТ. Он как-то обозначал возможные пути развития сценографии будущего? К чему готовил вас?

Мария Утробина Мы так много говорили с мастером, что сложно выделить «генеральную» линию этих размышлений. Пожалуй, самое ценное и основное, к чему Олег Аронович подготовил, — это многогранность и широта мышления сценографа. Если работаешь в театре, границы твоих интересов распространяются далеко за пределы конкретных знаний о технике сцены, сценографии, сценическом действе. Будущее как раз за способностью художника-сценографа аккумулировать знания, наблюдения из разных сфер искусства и складывать из них свое уникальное сценическое пространство. Художник-сценограф должен являться в своем роде зеркалом времени, как бы банально это ни звучало.

Еще Олег Шейнцис нас учил, что художник должен быть универсалом — делать спектакли, фильмы, книжки рисовать. Тогда я думала: это слишком высокие требования. Однако сейчас убеждаюсь: чем больше ты загружен, чем разностороннее сферы деятельности, тем сильнее ты становишься. Тратишь силы, а энергии возвращается больше, приходят идеи, жизнь сталкивает с потрясающими людьми.

Квасницкая В чем широта мышления художника лично для вас?

Утробина Это прежде всего открытость к работе с любым материалом и любым режиссером, это умение увидеть режиссерский замысел спектакля целиком, присвоить этот чужой замысел, визуализировать его, пропустив через свой собственный фильтр, и внести в спектакль личную тему, не выпячивая ее на первый план. Например, мы много работаем с Ириной Керученко. Я читаю предложенный Ириной к постановке материал, потом мы разговариваем по поводу прочитанного, она намечает свои «болевые точки» и пунктир будущего спектакля. И вот очень важно весь этот «каркас» увидеть еще в самом начале работы и ни в коем случае не разрушать, а, наоборот, оживлять его и наращивать на него что-то.

Для широты мышления важно постоянно пополнять свою копилку визуальных образов, уметь вбирать в себя все, что видишь и слышишь. Главное помнить: этот багаж может пригодиться в самый неожиданный и непредсказуемый момент. Надо смотреть выставки, спектакли, читать, на концерты ходить, ездить по самым неожиданным местам, фотографировать, рисовать…

Квасницкая Говорят, что будущее за профессионалами, чьи умения лежат в разных областях знаний, на стыке разных профессий…

Утробина Я вообще убеждена: одного художественного образования для работы в театре крайне недостаточно. Необходимо познавать разные стороны социума, цепко наблюдать за людьми, разговаривать, слушать и слышать. Иначе есть большая опасность прийти к формальной, неживой передаче своих идей.

Квасницкая В феврале в Школе-студии МХАТ прошла конференция о проблемах сценографии. В чем сейчас болевые точки? Вероятно, во внедрении новых технологий?

Утробина Это тоже важно, но одна из постоянных животрепещущих тем конференций — взаимодействие с режиссером. Роль сценографа анализировалась детально. Как себя позиционировать? Кто твой работодатель? Кто кого должен слышать?

Квасницкая Кто же подлинный работодатель для приглашенного художника? Кого нужно обслуживать, а от кого дистанцироваться?

Утробина Это очень больная тема. Вообще «обслуживать» не нужно никого! Художник не обслуживающий персонал, не оформитель, а полноценный соавтор спектакля. Его, как правило, приглашают в команде вместе с режиссером. И хотя, конечно, формально заказчик — это театр, но в моем представлении заказчиком является именно режиссер. Он — последняя инстанция, он — двигатель спектакля, он в команде рулевой. Другой вопрос, что, когда ты приходишь в театр, в котором свои сложившиеся традиции, нужно находить общий язык со всеми и, конечно, принимать правила игры конкретного театра.

А дистанцироваться в театре просто невозможно. Ни от кого. Это и есть основная специфика работы художника в театре: сметы, описи, снабжение, согласование с инженерами и пожарными и т. д. и т. п. По сути, все это имеет мало отношения к творческому процессу. Но если от кого-то на каком-то этапе вдруг возьмешь и дистанцируешься, то результата или не будет вообще, или он будет плачевный. Поэтому мои личные девизы: «Услышь — и будешь услышан» или «Подбери ключ к каждому». Надо гнуть свою линию, вести производство, требовать безупречного исполнения своего замысла, иногда преодолевая сильное сопротивление. Это абсолютно мужская профессия, которая требует сильной воли. Надо добавлять к стальному стержню еще и женскую гибкость, и такт.

Есть повальное заблуждение, что художник — это оформитель! Особенно часто я слышу про такое отношение от наших выпускников или студентов, которые только начинают свой путь в профессии: стульчики там расставить, в магазин за исходящим реквизитом сбегать, мальчик или девочка на побегушках. Мы в Школе-студии совсем о других вещах говорим — о пространстве, драматургии. Учим сути спектакля и, конечно, способам выражения этой сути.

Квасницкая Неужели к художнику относятся как к обслуге?

Утробина Да, я еще часто слышу: «Нам нужно оформить, чтобы было красиво, чтобы можно было разбирать-собирать в два чемодана, чтобы жене продюсера обязательно понравилось и его дочке тоже, а еще, забыл сказать, денег нет совсем, вы поймите». Ну, тут руки, понятно, вообще опускаются, и даже не знаешь, как реагировать. Вероятно, чтобы выживать в нашей профессии, надо постоянно отстаивать границы своей личности. Надо уметь отделять «зерна от плевел».

Квасницкая Сегодня в театре такое засилье видеопроекций, что стала расхожей шутка, когда зрители благодарят: «Спасибо, что не было видео». Театр распахнул двери агрессивным визуальным средствам, стремясь быть в тренде или прикрывая какие-то недочеты в работе?

Утробина Тут у меня совершенно четкое мнение: видео само по себе — очень мощный, самодостаточный эффект, который при бездумном использовании снимает абсолютно все внимание с актеров, забирая его на себя. Если видео — это визуальный ход и таково общее решение спектакля, тогда это работает. Но подобными вещами надо пользоваться очень осторожно, дозированно, с чувством меры. Это требует тщательной проработки и раскадровки еще на уровне придумывания спектакля. Но видео стало очень доступно, поэтому без особенных затрат на изготовление декораций можно получить нужную картинку, скачав контент из сети. Осуждать никого не буду, ведь на «вкус и цвет», как говорится…

Сама я сторонник театра «без титров». Я уверена, что зритель не настолько глуп, чтобы объяснять и разжевывать, где конкретно происходит действие в данный момент. Вот только что мы делали с Сашей Созоновым «Жестокие игры» Арбузова в Волковском театре Ярославля, и мне до сих пор кажется, что титры там лишние. Зритель и так все считывает и смотрит, не отводя глаз, на актерскую игру. Некоторые даже не заметили эти самые титры и удивлялись потом, что они вообще были. Такой вот парадокс.

Квасницкая Эффекты, бьющие в глаза, это недооценка зрителя или избыточная экспрессия молодых режиссеров?

Утробина Во многих спектаклях вообще идет тотальная недооценка зрителя, ради которого мы и делаем спектакли. Идет «выпячивание» собственного «я», самоутверждение, но ведь зрителя можно поразить чем угодно, даже видом голого зада. (Голый зад привожу условно, что не меняет сути.) А зритель — чуткий. Он не терпит фальши! Я недавно посмотрела ряд тончайших спектаклей Михаила Бычкова в Камерном театре Воронежа, в том числе и замечательного премьерного «Дядю Ваню». Знали бы вы, как воспринимает его зритель! Зал просто дышит с актерами в унисон. И это потому, что с ними разговаривают на равных и режиссер, и актеры, и умнейший художник Николай Симонов.

Не стоит думать, что «быть в тренде» — это использовать весь арсенал современных технологий в обязательном порядке. В нашей профессии нет никакой обязаловки, навязанной стереотипами и Instagram!

Квасницкая В чем для вас профессионализм режиссера? Как вы понимаете, что сработаетесь?

Утробина В его умении вести зрителя за собой, настраивая на «свою волну». В умении сочетать динамику действия с неторопливыми, насыщенными смыслом фрагментами. Но у меня есть и негативный опыт. Бывает, что режиссеры не умеют четко поставить задачу, не могут воспринять целый ряд предложений с моей стороны, зацепиться хоть за что-то. И тогда диалог невозможен, все идеи — в песок. Ты искренне пытаешься найти решение, двигаешь проект, а он не двигается. Бьешься об стенку головой, а приходишь к нулевому результату. И такое бывает.

Квасницкая К счастью, вы работаете в постоянном тандеме с двумя режиссерами, ученицами Камы Гинкаса — Ириной Керученко и Рузанной Мовсесян. Сказывается ли общая альма-матер — Школа-студия МХАТ?

Утробина Там мы познакомились. Было время притереться, услышать друг друга. Процесс это небыстрый. Сейчас наши тандемы работают в полную силу. Не случайно моя однокурсница Анна Федорова, замечательный художник, тоже много работает с выпускниками Гинкаса. Я задумалась, почему так сложилось, почему мы притягиваемся? В голову пришла мысль, что эти режиссеры с серьезнейшей профессиональной школой зовут работать нас, художников с серьезной сценографической школой Олега Шейнциса. Мы говорим на одном профессиональном языке и в совместных работах становимся сильнее.

Квасницкая Многие обсуждают ваш с Рузанной Мовсесян спектакль «Кролик Эдвард» в РАМТе как серьезное событие. Спектакль большой формы — в чем его сложность и прелесть?

Утробина Мне вообще хочется двигаться в сторону спектаклей большой формы. Я довольно долго делала спектакли так называемой «малой формы», прошла хорошую школу и получила большой опыт в этой области. Но в последние два года ощутила возможности больших пространств. И возможности здесь поистине безграничны.

Квасницкая В этом детском спектакле звучат тревожные темы: смерть, глубокое горе. Критики пишут, что это взрослый спектакль, адресованный детям, а на программке стоит пометка «6+»…

Утробина Работа с Рузанной Мовсесян очень дисциплинирует, потому что она требует «ювелирной огранки формы», а это дело непростое, хотя и увлекательное… А дети, как можно догадаться, знакомы со многими сторонами жизни, в том числе и печальными. Они всегда понимают какой-то свой пласт смыслов. Для меня показательна реакция моего пятилетнего сына. Он смотрел с большим интересом, по-своему понял эту историю, продолжает думать о ней, рисуя Кролика и сочиняя истории про него.

Для меня невероятное счастье, когда родители и бабушки наравне с детьми поддаются обаянию этой сказки-притчи. А вообще прелесть детского спектакля в том, что любой полет фантазии художника дети поймут, ведь они могут считывать больше информации и смыслов, чем ты закладываешь. Можно смело визуализировать многие вещи. А идей для визуализации у меня немало.

Квасницкая У режиссеров часто есть актеры-любимчики. Есть ли такие избранные у художника по костюмам?

Утробина Я ценю артистов, открытых для эксперимента. Они никогда не говорят «нет» и даже самые смелые идеи принимают на ура. Это признак актерской культуры, с такими артистами хочется продолжать придумывать что-то еще более непривычное. Актеров РАМТа я обожаю. Они умеют работать с художником по костюмам, слышать его. Для меня ведь очень важно сначала посмотреть репетиции, увидеть, как актер существует в рисунке роли. Не приемлю формального отношения в работе с костюмом. Впрочем, и во всем остальном тоже.

Квасницкая Ирина Керученко говорит, что ваш стиль «в скромном доброжелательном, озаренном ослепительной улыбкой общении, в светлых пастельно-акварельных полутонах и изысканно подобранных деталях, и это напоминает импрессионистов»…

Утробина Потому что это именно ее видение материала, а я ему стараюсь соответствовать. Так нас учили по школе — менять свою стилистику в соответствии с видением режиссера.

Квасницкая Ирина продолжает: «Детали покупаются ею лично в каком-нибудь не известном никому антикварном магазинчике в Самаре или Питере. Она очень скрупулезна в их подборе, и результат — потрясающий».

Утробина Я покупаю предметы в антикварных магазинах, на барахолках. Иногда с прицелом на конкретный спектакль, иногда впрок. Дом уже превратился в склад… Для спектакля «Первая любовь» в новосибирском театре «Глобус» я многое привозила из Москвы — костюмы, пенсне, шляпы-канотье… Премьера состоялась в ноябре. Новосибирск — город с хорошими театральными традициями. «Глобус» — успешный театр, с полноценной афишей, добротным репертуаром. Ирине Керученко не сразу, но удалось вовлечь актеров в поиск. Как только они включились — дальше уже был поиск решения пространства. Мне очень понравилось там работать. Спектакль получился легкий, как дыхание первой любви. Премьера позади, но и сейчас из театра звонят, благодарят, рассказывают, как обстоят дела, как идет спектакль.

Поначалу на прогоне зрители были очень сдержанны, как японцы. Я подумала: может быть, это такая порода людей, живущих в суровом сибирском климате? Но к финалу их прорвало, была буря эмоций. Уверена, что сейчас у зрителей есть острая потребность в хорошем классическом материале, в красивой правильной речи, они благодарили за сохраненный авторский текст, за чистоту русского языка.

Квасницкая Вдвоем с Ириной вы поднимаете целый пласт русской литературы — Достоевский, Бунин, Тургенев… Ее главная идея — нравственная экология в широком смысле слова. Вам с ней по пути?

Утробина В начале нашего многолетнего сотрудничества мы долго друг к другу притирались, я не всегда понимала Ирины идеи с первого раза. Но сейчас совместная работа — это счастье. Она задает вектор поиска, настроение, и я уже начинаю видеть контуры будущего спектакля. Потом он обретает детали, фактуру. Чтобы художник был успешен, ему надо научиться работать в тандеме. Я преподаю в Школе-студии МХАТ и вижу, что проблема многих начинающих сценографов — в трудности диалога с режиссером. Они очень интересно мыслят, однако не могут начать реально работать в команде. Это отдельная жизненная наука, которая в основном познается на практике.

Квасницкая Престиж профессии для студентов достаточно высок?

Утробина Конкурс немаленький. Но многие приходят после школы, питая иллюзии: мир творческих людей, высокое искусство, богемная жизнь, букеты на премьерах… В реальности ты все время находишься в непростых взаимодействиях внутри театра. Надо гнуть свою линию, вести производство, требовать безупречного исполнения своего замысла, иногда преодолевая сильное сопротивление. В общем, не все студенты, оказавшись лицом к лицу с реалиями театра, испытывают желание оставаться в профессии. Но это нормальный естественный отбор.

Квасницкая Есть ли копилка пока не реализованных идей для визуализации?

Утробина Идей масса, но продавать заранее не буду, конечно. Лучше дождусь реализации. В процессе придумывания спектакля всегда параллельно возникает ряд идей, иногда полуабстрактных — неясных, призрачных, а иногда весьма четко сформулированных. Эти идеи-мысли «лежат» до поры до времени где-то в подкорке и в нужный момент дают о себе знать. Иногда эти идеи и способы их визуализации весьма сложно выполнимы. Несмотря на это, надо честно предлагать режиссеру все «бредовые» идеи. Мои режиссеры, слава богу, воспринимают их с энтузиазмом, и вместе мы начинаем работать над ними… А дальше возникает вопрос: готовы ли к ним наш театр и кино? Я отвечу так: готовность работать со сложно выполнимыми техническими идеями зависит только от конкретных людей: в кино от конкретных продюсеров, в театре от конкретных представителей постановочной части. И дело здесь совершенно не в финансах и бюджетах. Как показывает практика, если есть желание созидать, то находятся и ресурсы для этого. Мое мнение: нет чего-то невозможного ни в театре, ни в кино, если есть группа людей, болеющих конкретным фильмом или спектаклем! Богатая идея требует скорее дерзости, чем серьезных финансов.

Квасницкая Наверное, вы бравируете?

Утробина И да, и нет. Вот многие восхищаются задником для спектакля «Кролик Эдвард». Это огромное, во всю сцену, красочное панно с аппликациями. Такое богатство — практически из ничего! Представляете? В любом театре есть ворох тряпочных лоскутов, можно воплощать любые аппликационные идеи. Этот задник такой многодельный, он потребовал кропотливого ручного труда. Хотя в целом это спектакль достаточно дорогой.

Надо признаться, в последнее время иногда остро ощущаю, что не хватает денег на свои собственные идеи. В некоторых театрах сразу озвучивается смета, в которую ты должен уложиться, делая спектакль. Хотя макет уже принят, эскизы костюмов утверждены и отступать некуда. И вот садишься и напряженно соображаешь, как, где, что купить, какие материалы использовать для удешевления процесса, чтобы замысел не пострадал. Мотаешься по всяким базам, рынкам. Вот эти все процессы отнимают силы.

Квасницкая Нужен ли художнику пиар или достаточно просто быть профессионалом?

Утробина Зависит от задач конкретного, особенно начинающего, художника. Если есть задача делать большое количество спектаклей в определенных театрах, самому выстраивать свою карьеру и добиваться нужных контрактов, то определенно «да», пиар нужен. Сейчас эпоха «собирателей лайков» и рекламы. Если нет аккаунта в Instagram или Facebook, то тебя вроде как и нет вообще. И если нужно мощно продвинуться, занять стабильную позицию, то однозначно рекламировать себя нужно, причем всеми возможными способами. Это нормально. Иначе есть опасность остаться незамеченным, даже если ты суперпрофессионал. Профессия публичная, поэтому невозможно, сидя в мастерской, знакомиться с режиссерами, директорами театров и получать новую работу. А вообще все зависит от целей, которые ты себе ставишь, может быть, кому-то зацикливаться на пиаре не обязательно.

Квасницкая Вы много говорите о тактике, а есть ли у вас продуманная стратегия продвижения на рынке?

Утробина Сейчас я как раз на этапе «внутреннего формулирования» моей личной стратегии. Не скажу «продвижения на рынке», скорее — развития в профессии художника-постановщика. И все больше и больше прихожу к мысли о необходимости системы агентов. Ведь у актеров есть агенты. Они формируют и фильтруют предложения: либо активно претендуют на участие в каких-то проектах, либо отсеивают все сомнительное. Так и нам, художникам-постановщикам, нужны такие грамотные, обученные театральные менеджеры. Тогда творческая энергия и потенциал направлялись бы только в нужное русло, не растрачиваясь на бесполезные встречи и административные обсуждения.

Квасницкая Какого опыта не хватает для комфортного существования в профессии?

Утробина Профессия моя такова, что комфортное существование в ней невозможно априори. Это жизнь в состоянии «горящей лампочки» всегда, даже когда ты спишь. Как и у любого представителя творческого труда, нервная система всегда включена, чувства обострены, хочешь ты этого или нет. Просто так идеи в голову не приходят, согласны? Вот и «ловишь» их из воздуха, и по ночам в том числе.

Квасницкая Что подпитывает ваши фантазии?

Утробина Умение замечать красоту вокруг. Впитывать жизнь — ведь она невероятно полнокровна, полноцветна!

Апрель 2016 г.