Татьяна Фролова

В Комсомольске-на-Амуре есть небольшой частный театр «КнАМ». Его приглашают на европейские театральные фестивали, он часто сотрудничает с немецкими и французскими режиссерами, ставит современную драматургию. А в родном городе труппе приходится выживать, публика еще привыкает к спектаклям такого уровня. Отчасти поэтому, отчасти из-за желания увидеть реальность как она есть основатель и режиссер театра Татьяна Фролова решила провести эксперимент: пошла работать уборщицей. Об этом она написала в своем дневнике. Мы публикуем отрывки из него.

FEBRUARY 03, 2012: первый рабочий день

Мне хотелось проделать над собой человеческий эксперимент. Я стала уборщицей подъездов.

FEBRUARY 10, 2012: шестой рабочий день

Вначале хочу пояснить. У меня появился долг, может быть, второй раз за всю жизнь. Я не люблю быть должной, ты ж можешь крякнуть прямо сейчас, и кому-то из близких придется раскошеливаться за тебя. Именно с этой позиции — не хочу своей внезапной смертью кого-то напрячь. Пенсия, которую я получаю каждый месяц, составляет 5,5 тысяч. Ее я трачу исключительно на питание и коммуналку, которая составляет ежемесячно почти 3 тысячи. Других доходов нет, изредка появляются уроки по голосу или актерскому, но я даже не учитываю эти случайные деньги. Я, конечно, очень хотела бы делать что-то другое, но город очень бедный, и вакансий нет. Дополнительное образование в школе сократили еще лет 8 назад, а у меня был лучший детский театр в школе 50! Дети занимали все мыслимые первые места в крае и городе. Но потом меня попросили освободить плацкарт. Как, собственно, всех творческих людей. В школах решили готовить рабочий класс, театр или эстетика могли научить ребенка видеть несовершенство политики, а в свете последних событий понятно, к чему все шло.

Ну, конечно, эти два года мы имели хорошие фестивали во Франции и Бельгии, а также мы показывали три недели спектакль «Персональная война» в самом крупном театре Европы Vidy-L, нам просто повезло, нам удалось заработать деньги, и все, что мы не потратили на путешествия, мы отложили и жили скромненько дома, потому что продукты в Комсомольске-на-Амуре стоят в три раза дороже, чем, например, в Париже. Ну ладно, что я все про деньги, в общем, я заняла сумму (на подарок Диме) и твердо решила выплатить ее именно своим трудом. Но, конечно, я с удовольствием бы провела тренинг (он один покрыл бы все издержки) или поработала бы с детьми. Но судьба сказала НЕТ. И я решила не искушать ее. Ничего со мной не случится, не развалюсь, а заодно еще исследую весь процесс физического труда.

FEBRUARY 16, 2012: десятый рабочий день

НЕНАВИЖУ РАБСКИЙ ТРУД, бессмысленный и уничтожающий в человеке способность критично мыслить. Они боятся всего — подойти к мастеру и спросить, почему им не оплатили сверхурочную уборку подвала еще с декабря, они лучше здесь поматерятся, замучают своей злобой своего же товарища, но никогда не будут роптать. Такая тоска взяла меня за сердце. Я не знаю, сколько еще я продержусь, может так случиться, что я не выдержу и сбегу. От безысхода. Я мало стала успевать. Я постоянно уже две недели хочу первое — спать, второе — есть. Мой ум начинает тупиться, я это чувствую, мои руки как у бомжа и ослабели: сегодня я хотела поджарить яйцо — и не удержала его, ладонь не сжалась. Блядь. Чувствую, что психические силы художника-блядь-исследователя иссякают. НО! все-таки! пока мне интересно — что будет со мной дальше.

Пока придешь в себя после работы — проходит около часа. Значит, это тоже надо учитывать. О каком театре может идти речь у этих людей??? Только цирк. Они сегодня, кстати, говорили — ну как ваш цирк? — про мой театр, я сказала, что вообще-то цирк — это у них. Они согласились и сказали, что видели объявление про цирк и подумали, что вдруг это мы. Не знаю, что с этим делать. Продолжать, может быть, это шанс для меня — научиться видеть яснее жизнь, реальную и безыскусственную. Принять ее.

ПОНЕДЕЛЬНИК ПОСЛЕ ЗАРПЛАТЫ — это катастрофа. Все ушли в запой, а те, кто пришел на работу, были злы и агрессивны. Ольга, у которой трое детей, которая поет и обещала мне записать с ней альбом, эта Ольга исчезла! Ее уже с четверга никто не видел, остался только паспорт с повесткой в суд. Ее недавно изнасиловали, и это уже второй суд. Другая — Таня-дворничиха — отпрашивалась у мастеров, так как сегодня она провожает сына в тюрьму. Юра, дворник, был в стельку пьян и еле держался на ногах. А у Натальи Николаевны, нашего мастера, сегодня день рождения! Вот это жизнь! Вот это события! Какой театр или искусство способны сравниться по глубине страдания с жизнью этих простых людей??? Но они могут чувствовать красоту, и главное — они чувствуют любовь — это 100%. Они очень красивы, когда смеются, но это не так часто. В основном их лица сжаты и похожи на печеное яблоко, как будто они ежесекундно заняты очень сложной задачей — как дожить до обеда, а потом — до ужина, а потом — до утра.

FEBRUARY 21, 2012: тринадцатый рабочий день

Ну вот почему люди не любят смотреть фильмы-спектакли про войну, про то, как страдают люди? Да потому что они сидят в пузыре своего добра, добра только для себя! Они сидят там, равнодушно отмахиваясь — не хочу я про Чечню, хочу Сноу-шоу! Но чтобы стать ЧЕЛОВЕКОМ — надо проткнуть этот мыльный радужный пузырь и увидеть живых людей, почувствовать их боль как свою. И тогда у тебя появляются задачи — помочь, сделать хоть что-то для них. Потому что этим людям в 100 раз хуже, чем тебе! У них не было ни Парижа, ни Сингапура, ни даже Хабаровска. И работают они не для того, чтобы отдать долг за подарок (хаха), а для того, чтобы накормить четверых детей! Накормить, чтобы те не умерли с голоду.

Ну вот. Теперь я понимаю.

FEBRUARY 23, 2012: праздничный выходной

не получился. Грёбаный физический труд тем и ненавистен миллионам, что пожирает все ваши мечты и надежды. Я хотела только спать. И встала в 15:30 с дикой болью, разлитой свинцом по всем мышцам. Так моя работа мстит мне за внеурочный отдых. Сейчас уже 12 ночи. Через 9 часов снова на работу — а я так и не могу прийти в себя. Физическая разбитость, тошнота, слабость. Я не смогла сегодня пойти к друзьям. Я осталась в театре в обнимку со своей болью. Физический труд античеловечен еще и тем, что делает человека одиноким, равнодушным к внешним событиям. Ты замыкаешься только на себе. Чтобы выжить.

Странные повороты жизни. Судьба подарила мне шанс примерить на себя роль уборщицы. Интересно, справляюсь ли я с ее уроком? Для чего мне он? Может быть, накопленная годами гордость может раствориться, как соль в воде, именно здесь? А что, если мне просто обратиться к людям и попросить их — всех, кто захочет, — просто перечислить небольшую сумму, с которой он каждый день расстается, приобретая массу ненужных вещей, которые потом оказываются на помойке. Ну конечно, это было бы так просто: секунда — и конец физической тюрьмы, и я снова могу заниматься только театром! Но делать так — это когда совсем уж плохо, когда ты потерял все и у тебя нет никакой надежды.

FEBRUARY 27, 2012: шестнадцатый рабочий день

Только что узнала, что мой любимый профессор лингвистики, которых на всю страну ЕДИНИЦЫ, — она уехала в Красноярск не в университет, как я подумала, она работает на радио Шансон, осваивает профессию ведущей. БЛЯДЬ. Вы что-нибудь понимаете??? Это, оказывается, не у меня одной нет возможности в своей стране зарабатывать тем, что я действительно умею! Это же какая-то катастрофа нации, геноцид против ее креативной части.

FEBRUARY 28, 2012: семнадцатый рабочий день

Я бы точно не выдержала концлагеря. Теперь уже коню понятно. Я реально физически совершенно не развита, никогда не ходила в спортзал, не тягала гири, не тренировала мышцы. Не видела в этом смысла. Теперь вот понятно ЗАЧЕМ. Мышцы нужны для простейшего выживания. В любых условиях. Если вы тренированы, значит, вы сможете выжить зимой в лесу, вы повалите деревья руками и нарубите дрова ладонью. Вы — выживете. Я — точно нет. Но не сказать, чтобы это открытие подавляло меня. Да, у меня воля к жизни совсем маленькая, и если будет тонуть очередной Титаник — я точно уступлю вам место в шлюпке, мне меньше надо, я поняла. И в концлагере я упала бы на третий день лицом в снег и с удовольствием приняла бы смерть как избавление. Я — не борец. Я — не боец. Я — художник, охранная сигнализация общества. Я только и могу, что дать знак, что что-то не так в обществе, могу только прокричать, как сигналка, что сильные и тренированные вскрывают, как консервную банку, ваш мозг. Да. Поэзия.

В общем, сегодня я сдалась.

ДЕЛАЙ ВСЕГДА ТОЛЬКО ТО, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ, ДЛЯ ЧЕГО ТЫ ЗАТОЧЕН И СПРОЕКТИРОВАН.

MARCH 09, 2012: больничный. день десятый

В театре (мировом) все кажется незатейливо устаревшим. Тальхаймер с его новой затянутой оперой навевает тоску. Не знаю, ЧТО я могу сейчас делать. После перформансов Путина весь мировой театр кажется пошлым и не имеющим отношения к жизни. Нужны новые смыслы. И, конечно же, они будут воплощены в новых формах.

Кажется, что-то сдвинулось в атомах. Я завершила какую-то большую невидимую глазом работу. Моя карма, благодаря работе уборщицы, стала чище, я это чувствую. А теперь… немного пусто… теперь нужны новые, такие же сильные задачи.