Наталья Наумова в 2004 году окончила режиссерский факультет РАТИ (ГИТИС) по специальности «актриса театра и кино» (Мастерская Л. Хейфеца), в 2011 — факультет анимации и мультимедиа ВГИКа по специальности «режиссер мультимедиа» (Мастерская О. Добрынина).

Автор мультимедиа к спектаклям:

«Приход тела», ЦДР А. Казанцева и М. Рощина (режиссер М. Гацалов);

«Парикмахерша», Прокопьевский драматический театр им. Ленинского комсомола (режиссер С. Александровский);

«Не верю», Драматический театр им. Станиславского (режиссер М. Гацалов);

«Побег из Космоса», Сахалинский международный театральный центр имени А. Чехова (режиссер Ю. Алесин);

«Август: графство Осейдж», Новосибирский театр «Глобус» (режиссер М. Гацалов);

«Сон смешного человека», Прокопьевский драматический театр им. Ленинского комсомола (режиссер С. Варнас);

«Паника», Сахалинский международный театральный центр имени А. Чехова (режиссер Д. Безносов);

«Хаос», Сахалинский международный театральный центр имени А. Чехова (режиссер Д. Безносов);

«Путешествие Голубой стрелы», Прокопьевский драматический театр им. Ленинского комсомола (режиссер А. Горушкина);

«Иллюзии», Абаканский драматический театр им. М. Ю. Лермонтова (режиссер С. Александровский).

Оксана Кушляева Как твоя профессия называется?

Наталья Наумова Я называю ее — «режиссер мультимедиа», хотя чаще используется термин видеохудожник или художник по видео. Не знаю, есть ли разница: в результате, наверное, и тот и другой термин имеют право на существование, но поскольку художественного образования не имею, то и художником называться язык не поворачивается. Вообще люди, которые занимаются проекцией в театре, приходят из разных сфер, в основном близких к художественной: художники по свету, моушн-дизайнеры, перформеры. Но мой случай отдельный, потому что я «актриса с режиссерского факультета». Я окончила режиссерский факультет ГИТИСа как актриса и года четыре работала в театре имени Маяковского, потом увлеклась компьютерной графикой и стала искать, где у нас этому учат. Тогда учили только во ВГИКе, так что я ушла из театра, побрилась налысо, напоследок снялась у Грымова, сменила номер телефона и на годик исчезла с радаров. Тем временем Марат Гацалов, с которым мы вместе работали в театре Маяковского и дружили, занялся театральной режиссурой. Спустя некоторое время появился его спектакль «Приход тела» с моей проекцией, так и случилось возвращение в театр, но с другой стороны.

Наталья Наумова

Кушляева Увы, пока в моей театроведческой голове такой профессии, как «режиссер мультимедиа в спектакле», вообще нет, а видео бесплатно прилагается к режиссерскому замыслу. И, честно говоря, я не много читала критических статей, где всерьез и основательно разбирали бы видеопроекцию. Если в XIX веке критик анализировал в основном пьесу, потом актерскую игру и уже позже заметил режиссуру и работу художника, то теперь, наверное, пора эволюционировать и разобраться с режиссурой мультимедиа в театре.

Наумова Проекция в театре сейчас используется очень активно и в некоторых случаях действительно выглядит приложением к спектаклю, то есть существует в качестве бонуса. Так происходит по разным причинам: есть режиссеры, которые занимаются освоением этого выразительного средства и экспериментируют более или менее удачно, есть те, кто следует интуиции и использует проекцию по принципу «я хочу, чтоб тут снимали и куда-нибудь транслировали, а вот тут пусть будет слайд-шоу из картин Пикассо», почему и зачем — непонятно, он так видит. Но, к счастью, такое встречается все реже и реже, во всяком случае в столице.

К моменту защиты диплома во ВГИКе у меня уже были видеоработы в театре, возникло желание защититься одной из этих работ, поскольку факультет назывался «режиссура мультимедиа» и много разговоров шло о том, что мы занимаемся синтезом разных кино-, теле- или анимационных технологий. Но от мастеров получила отказ. Потому как то, что мы у себя в театре делаем с видео, не интересно никому, незнакомо и этого как бы не существует. Хотя что может быть мультимедийнее соединения живого пространства театра и пространства видео, анимации и так далее, но во ВГИКе вообще очень странное отношение к театру. Например, они до сих пор уверены, что «в театре нет крупного плана» и именно это является «одним из основных отличий между театром и кино» (это цитаты из лекций…).

«Август: графство Осейдж». Сцена из спектакля.
Театр «Глобус» (Новосибирск).
Фото В. Дмитриева

Мне такое упорное игнорирование совместных возможностей кажется нелепым. Отдельно существуют кинозаконы и отдельно — законы театральные. А на стыке — «видео в театре», которое профессионально у нас не анализируют. Почти никто не знает опыта других стран, в частности, я говорю о разработках Йозефа Свободы. Уверена, что многие видеохудожники вообще о нем не слышали. На московском кинофестивале показывали документальный фильм о нем и его работах, в зале было человек 10-20, и никто из них не имел отношения к театру. А с результатом этой неосведомленности я столкнулась на семинаре в ЦДР, посвященном как раз проекции в театре. Молодой художник с безапелляционной уверенностью заявлял, что лучший цвет для проекционной поверхности в театре — белый… Свобода изучал свойства проекционных поверхностей, когда я еще не родилась, у него в активе около 700 постановок, и на этот счет у него было другое мнение… Вот и получается, что мы занимаемся «изобретением велосипеда» вместо того, чтоб двигаться дальше или работать точнее и убедительнее.

Кушляева Давай-ка про «велосипеды» поподробнее поговорим. Вспоминается история русского кино- и театрального авангарда 1920-х годов. Как тогда все было взаимосвязано, сколько было найдено интересного на стыке театра и кино.

Кино сначала имело очень театральный вид. А сейчас театр подражает кино.

Наумова Кино за это время прошло длинный путь эволюции. Оно изменило скорость нашего восприятия, изменило способы фантазирования. Но главное все-таки сделал телевизор. Телевизор и доступность визуализированных историй, не требующих внутреннего напряжения. Мы получили их в избытке, а реклама убила доверие к ним. Еще повлияли компьютерные игры, где погружение в виртуальную реальность стало практически абсолютным.

Кушляева С телевизором все понятно. А вот дало ли видео театру какие-то новые средства, возможности и так далее?

Наумова Говорить о том, что видео что-то новое дает, — опять же изобретать велосипед. Проблема не в том, что в театре появилось видео, проблема в том, что оно кажется самым простым способом решения ряда театральных задач.

Кушляева Понятно, что театральные режиссеры, особенно европейские, используют видео в своих спектаклях с незапамятных времен, но все же хочется выяснить, что с ним происходит в театре сейчас.

Наумова Зрительское восприятие, воспитанное телевизором, требует смены картинок, желательно с частотой 25 кадров в секунду, театр идет навстречу, и видео на данном этапе становится очень простым решением пространства, подменой полноценного сценографического решения.

«Иллюзии». Сцена из спектакля.
Драматический театр им. Лермонтова (Абакан).
Фото из архива театра

Кушляева То есть «режиссер мультимедиа» в спектакле — это отчасти художник-постановщик? Какое место занимает он в иерархии театральных профессий?

Наумова Видеопроекции можно использовать по-разному, и в каждом конкретном случае — это что-то свое, отличное от прежнего. Если говорить обо мне… для меня проекция — это роль! Понимаешь? Сложнее всего, когда режиссеру ты нужен как технический исполнитель, когда со стороны обращаются, чтобы ты им видеоряд сделал. Тогда я, как правило, не берусь, это неинтересно. А если все же работаю, то с самого начала принимаю участие в процессе создания спектакля. Первая моя задача — сделать так, чтоб проекции не было. Если проекция все же есть, в идеале она должна быть неизымаема. То есть нет проекции — спектакль не состоится или смысл его потеряется.

Кушляева Например?

Наумова Например, последний спектакль в Прокопьевске. Там проекция — всего лишь часть оформления сцены: динамическая мобильная дешевая декорация, а в «Августе» новосибирского театра «Глобус» — это роль. Камера там в руках актрисы, но она больше чем просто камера, она своего рода хранилище истории внутри самой себя. Изображение, идущее с нее на экран, расходится с тем, что видит персонаж. И в «Приходе тела» видео — это часть спектакля. Там на протяжении всего действия на сцене вместо девочки кукла. Она — мертвая, все — живые, а в финальном видео все наоборот: девочка — живая, все остальные — куклы. Ну вот это для меня и есть неизымаемая проекция.

Кушляева Расскажи, как работает режиссер мультимедиа с театральными режиссерами?

Наумова С каждым — по-своему, но мне в первую очередь важен человеческий контакт. С режиссерами мы постоянно находимся в процессе обсуждения, и не обязательно это касается тех спектаклей, в который я принимаю участие (обмениваемся мнением о прочитанных текстах, вместе ищем пьесы, говорим о том, что видели, кто что новое нашел, кого что впечатлило), бывает, в таких разговорах приходят интересные идеи и откладываются на полку до лучших времен.

Каждый совместный проект также уникален по процессу работы. Даже с одним и тем же человеком сотрудничество может складываться по-разному, решение появится еще до начала репетиций или сформируется почти к финалу репетиционного периода. Бывали случаи, когда в конце концов понимали, что единственно правильным решением для этой постановки будет отказ от проекции вообще. И как директору объяснить, что я в таком случае тут делала? В этом смысле, пожалуй, самое вменяемое руководство в сахалинском театре «Чехов-центр», где мы с Даниилом Безносовым работали над триптихом «Паника», «Хаос», «Гармония». Изначально планировалось активное использование проекции во всех трех спектаклях, но окончательный текст «Гармонии» мы увидели только недели за две до выпуска и в процессе поняли, что проекцию надо минимизировать, в отличие, например, от «Хаоса», где ей отдана одна из доминирующих позиций.

Кушляева А кто из молодых режиссеров, по-твоему, интересно работает с проекцией в театре?

Наумова Из молодых режиссеров интересно использует проекцию Дима Волкострелов, хотя иногда это очень «стремно» смотрится. Есть много театральных проектов, где работа с видео ведется осознанно, причем это происходит как на территории коммерческого театра, так и на территории театра «наколенного»: и в «Зойкиной квартире» Серебренникова, и в опытах Димы Волкострелова. Конечно, бюджеты этих постановок несопоставимы, но и видео хорошо тем, что не всегда нужны большие средства, чтоб им пользоваться. Бывает, достаточно одной бытовой видеокамеры и телевизора.

Кушляева Какие еще возникают проблемы у режиссера мультимедиа в театре, кроме того, что его не признают директора, а режиссеры норовят использовать как технического специалиста?

Наумова Вторая по значимости проблема — невозможность сохранить спектакль в том виде, в каком он сделан. Три дня смотрела постановки в новосибирском «Глобусе», все три были с проекцией, и во всех с ней технические проблемы. У Юмова проекция была «кривоскособочена» (спектакль «Гроза». — О. К.), у Полины Стружковой («Чук и Гек». — О. К.) вообще не пошла, да и в нашем «Августе» все было как попало. Театру неважно, что делается с видео в его спектаклях. И хотя у нас жестко прописанная партитура, все равно происходят накладки. То проводок порвался, то оператору, в смысле человеку за пультом, кажется, что так ему проще.

И еще одна проблема: никто не пишет про видео в спектакле, никто не анализирует это пространство в театре профессионально, анализируют работу режиссера, актеров. При этом в «Августе», например, актеров зритель видит крупным планом на экранах телевизоров. Это уже повод для анализа. Крупный план — средство кинематографа, причем основное. И именно его чаще всего использует театр годов с пятидесятых. Только тогда это было дорого, сейчас — дешево и просто.

Если говорить о пересечениях театра и кино — это мультимедийность, назовем это полиэкраном. По сути мультимедиа — это соединение пространств: зрителю предлагается несколько ракурсов одновременно, и он сам волен выбрать, куда смотреть. Видеоизображение — неотъемлемая часть нашей сегодняшней жизни, камера с нами повсюду: это и камеры наблюдения, и персональная камера, и камера в различного рода девайсах, это и «youtube», и большое кино, и домашний архив, и вездесущий телевизор. К тому же плотность информационного потока растет каждый день, а мы приспосабливаемся к потреблению этого потока.

Все больше и больше появляется спектаклей с использованием видео или проекции. Где-то она выполняет роль динамичной декорации, где-то используется в качестве дополнительного ракурса, а в некоторых случаях это независимый арт-объект или перформанс. Так что видеоизображение плотно вошло в театр как возможность приблизиться к зрителю, воспитанному на бесконечном потреблении сменяющихся картинок.

Июль 2012 г.