«Гильгамеш» (по 1 и 2 песням эпоса в переводе С. Липкина). Театр «Lusores».
Режиссер Александр Савчук

После митинга идти на спектакль по шумеро-аккадскому эпосу, написанному четыре тысячи лет назад, кажется нелепым. Но он разыгрывается в 2012 году молодым театром и, находясь в контексте обострения оппозиционного движения, обретает актуальный смысл.

Театр «Lusores» — это практически театр-ритуал, его участники, конечно, лицедеи и плуты (отсюда и название «Lusores»), но на их спектаклях мы получаем удовольствие не от игры, а от сопричастности происходящему. От ритма, от графики рук и тел, от гармонии между пространством, актерами, словом. Зритель не только слушает текст, но и чувствует свою необходимость для его воплощения. И это, конечно, театральность в высшем смысле — объединение людей, сотворчество.

Александр Савчук

Режиссер Александр Савчук со своей командой через ритм оживляет язык. Слова эпоса не играются, не раскрашиваются, актеры — исполнители текста, а не персонажи. Поэтому и одеты в черную простую одежду, ходят босиком. Чтобы обнаружить смысл затертых слов, все внимание должно быть сконцентрировано на звучащем тексте, а не на актере, костюмах или декорациях. Поэтому «Гильгамеш» звучит в голом кирпичном пространстве театра «Особняк» и те, кто его произносят, высвечиваются лучами света лишь для того, чтобы внимание зрителя сфокусировалось на говорящем. Скупые движения, отсутствие эмоций, но есть моменты, когда дается оценка: интонация в конце стиха идет вверх или вниз, актер шипит текст или вскрикивает, так мы и понимаем, что охотник лукав, как змея, отец охотника мудр и спокоен, как прибой, а народ глуп, как баран, оттого и блеет.

В «Гильгамеше» Савчука зритель следит за музыкой текста, а не за сюжетом. Но история рассказана: Гильгамеш узнает, что богиня Аруру создала подобного ему — человека Энкиду. Это вносит дисгармонию в мир героя, где он всегда был самым сильным. Гильгамеш советует охотнику, которому Энкиду мешает охотиться, соблазнить того с помощью блудницы Шамхат. Так рушится привычная жизнь Энкиду, потому что после соития с Шамхат от него отворачиваются все звери. Единственный выход для обоих героев — принять и понять другого, потому что один силен в том, в чем другой слаб, потому что только так можно восстановить гармонию мира. Энкиду тихо, интонируя каждое слово, говорит Шамхат о том, что готов учиться у нее, а значит, и у Гильгамеша, который ее прислал. Мать тоже не отстраненно, как произносился весь текст до этого, а нежно, словно младенцу, объясняет Гильгамешу, что он полюбит Энкиду и тот станет его другом. Савчук именно слова о принятии другого позволяет актерам произносить с живыми интонациями.

В. Гребенщиков (Гильгамеш).
Фото М. Павловой

А. Савчук в спектакле.
Фото М. Павловой

А. Савчук, А. Кошкидько (Энкиду).
Фото М. Павловой

Действие разворачивается на авансцене — в центре стоит Гильгамеш, вокруг него — хор. А в глубине сцены, тоже в круге света, стоит Энкиду и повторяет за Гильгамешем все движения. Только он общается уже с воображаемым хором. Ни один из героев не сильнее другого, они не руководят друг другом, а просто совершают одинаковые движения, потому что они — части одного целого. Когда внимание в тексте перемещается, например, на Энкиду, герои меняются местами. Вокруг того, кто стоит на авансцене, всегда есть четыре актера, которые и хор, и народ (персонажи эпоса), и материализованные воли героев. Когда рождается Энкиду, Гильгамеш меняет ход мира — направляет стоящих вокруг него людей против часовой стрелки, но появляется Энкиду и возвращает ход по часовой. Попеременно толкая хор то в одну, то в другую сторону, герои борются, но ни один не побеждает, а хор, не понимая, куда идти, падает. Так сталкиваются и взаимоуничтожаются воли Энкиду и Гильгамеша.

Герои очень похожи внешне — у обоих актеров нордические лица, длинные волосы, болотного цвета рубашки. Виталий Гребенщиков (Гильгамеш) и Александр Кошкидько (Энкиду) вместе играют в рок-группе, связаны друг с другом давно, только Кошкидько уже несколько лет работает с «Lusores», а для музыканта Гребенщикова — это первая роль в театре. По способу взаимодействия актеров спектакль напоминает рок-концерт: два солиста-«гитариста» ведут похожие партии, есть вторые голоса, и важно, чтобы они сыгрались, чтобы были найдены верный тон и ритм — тогда появится нужная энергия, тогда спектакль обретет единое дыхание. Конечно, на цельность работают не только актеры и их состояние, «Гильгамеш» сделан профессионально — с драйвом или без драйва, но мелодия все равно будет сыграна.

Команда «Lusores» ставит лишь две из одиннадцати сохранившихся таблиц эпоса. Савчук объясняет это сложностью текста и необходимостью большого количества времени для работы над ним. Но дело, наверное, не только в этом. В первых двух таблицах рассказывается история о том, как встретились и побратались два героя, а затем решили пойти бороться с чудовищем Хумбабой. Для Савчука важен духовный путь этих героев, а их главный выбор — быть вместе — они совершают в начале эпоса. После того как Гильгамеш и Энкиду братаются, мир расширяется: хор, который всегда окружал одного из героев, теперь расходится и встает в глубине сцены. Энкиду жалуется Гильгамешу, что ему некуда приложить свою силу, и Гильгамеш советует ему не бояться и идти на бой с чудовищем. В этот момент актеры хора начинают перебегать из одного конца сцены в другой, создается ощущение хаоса (которое равносильно взрыву в таком гармоничном спектакле), может показаться, что это не актеры бегают, а деревья мелькают перед глазами героев, которые собираются на бой. История обретения друг друга заканчивается, и возникает завязка новой истории — о бое. Гильгамеш говорит, что жизнь бренна и поэтому не надо бояться смерти, Энкиду соглашается идти к чудовищу. В финале оба героя и хор бегут на зал и прыгают, выгибаются, как будто бросаются на меч, или сгибаются в прыжке, как будто их ударили в живот. Они бегут к стене и обратно, к стене и обратно и кидаются в бой.

Удивительно, но на спектакле по одному из первых текстов цивилизации ты заряжаешься энергией борьбы. Александр Савчук в «Гильгамеше» продолжает задаваться метафизическими вопросами, развивать язык, на котором можно говорить о сакральном. Он никогда не занимался впрямую злободневными вопросами, но его новый спектакль настолько точно исследует механизм борьбы и внутренние процессы в человеке, что зритель может не только задуматься о своем предназначении, воодушевиться для работы над собой — он может соотнести происходящее на сцене с тем, что происходит вокруг него. Финал спектакля не может не радовать и аполитичных, и общественно активных зрителей: чем закончится схватка героев с Хумбабой, еще неизвестно, а значит, есть возможность победы.

Июнь 2012 г.