Кольский край богат баснословно, здесь крабов можно запивать нефтью. Кольский край прекрасен, но к человеку недружелюбен. Мурманск — город молодой и искусственный, если не насильственный. Его разбросали по гранитным сопкам, чтобы кто-то ловил рыбу в Баренцевом море. Его основали в 1916 году, до революции он не успел обзавестись своей культурой и обрасти традициями, поэтому много лет гордился званием «города без церквей». Создалась идеальная декорация для восторженных советских энтузиастов, которые везде норовили «свой новый мир построить»: ледяная тундра, незамерзающий залив. Чистый лист.

С этого чистого листа и начали свою карьеру молодые ленинградские артисты; в 1936 году они открыли в Мурманске филиал БДТ им. Горького. Приехали, чтобы строить новый мир — театр. Они мечтали стать «первыми на деревне», быть может; играть для трудового народа, для благородных рабочих и отважных рыбаков. Как нежное молодое деревце, саженец от ленинградского исполина, они привезли свой театр и посадили его в мурманскую почву. И деревце замерзло. Потому что вечная мерзлота.

Нет, разумеется, театр не был закрыт и забыт. Он продолжал свое существование: в 1939 году обрел самостоятельность, на время войны превратился в концертную бригаду. Приезжали режиссеры, ставили спектакли. Ученик Г. А. Товстоногова В. В. Киселев был главным режиссером, в 1980-1990 годы в театре что-то ставил Владислав Пази.

Мурманский областной драматический театр словно подвергся процедуре криоконсервации: существует, но находится в состоянии глубокого анабиоза. Он обескровлен и ожидает того дня, когда его болезнь можно будет вылечить. Одно плохо: в истории крионики не было еще случаев успешной разморозки.

Спектакли идут. И зритель идет. Каждый вечер обильно напудренные и густо напомаженные мурманчанки в своих лучших нарядах собираются в фойе. Дамы ведут «великосветские» беседы: в Мурманск приехал молодой режиссер из Петербурга! Талант, наверное. Даже гений. Из столицы. И действительно, монументальная сталинская громадина настежь распахивает свои тяжелые двери для совсем еще молодого человека с режиссерским образованием, полученным в, мягко говоря, не самом государственном вузе. Просто потому, что он из Петербурга. Это же можно печатать на афишах — в скобках после его имени; это солидно и бросается в глаза, это внушает доверие и уважение. Даже если у молодого человека ничего еще нет за душой, никакого послужного списка.

Он, как выясняется, родом из Мурманской области. Вероятно, желает отомстить Кольскому Заполярью за все свои детские обиды. И если его личные мотивы можно оправдать Фрейдом, то его «Калифорнийскую сюиту» нельзя оправдать ничем. Скучнейшая история, неуютные декорации под высоченным куполом сцены, дешевые костюмы. Сидишь в зрительном зале и завидуешь артистам, потому что им есть чем заняться, чтобы скрасить эти нескончаемые часы.

«Белое облако Чингисхана». Сцена из спектакля.
Фото А. Микулина

Спектакль «Белое облако Чингисхана» — это шуршание ярких и блестящих, словно из разноцветной папиросной бумаги сшитых, «монгольских» костюмов; это чудовищный грим в стиле «как из мурманчанина сделать монгола за пять минут»; это бесконечная гордость — первая постановка в России, ведь раньше никому это не казалось интересным. Чем это интересно теперь — неизвестно. «Двое на качелях», «Браво, Лауренсия!» — нечто без всякой идеи, зато в бело-розовых декорациях (дешевых и уже изрядно потрепанных, как коробка просроченного зефира). Декорации и костюмы не имеют отношения ни к чему, кроме как к представлениям местного художника о прекрасном. «Три высокие женщины» — это для солидности, чтобы поиграть в интеллектуалов. Хотя именно интеллект к постановке приложить забыли.

Но зритель идет, конечно. Выбирать не приходится. «Лопай, что дают». Иногда дают повкуснее. Гастроли столичных артистов — всегда аншлаг. Потому что народ хочет вживую посмотреть на того, кого утром в сериале видел. Но гастролируют не театры, к сожалению, а именно артисты. Везут безвкусные антрепризные спектакли, в которых можно стянуть штаны и вызвать хохот в зале нелепыми семейными трусами. Даже местное телевидение отмечает: «спектакль избалованной московской публике не демонстрируют». Но овцы целы и довольны, а волки убираются восвояси с чемоданами провинциальных денег.

Все равно каждый вечер дамы собираются в фойе под табличкой «вход в зал только в сменной обуви». То есть зрителю нельзя топтать грязными башмаками театр, а театру зрителя — можно?

Те молодые артисты, что служат сейчас в Мурманском областном драматическом театре, в большинстве случаев получили образование на факультете культуры Мурманского государственного педагогического института. Отправить бы на их места молодых профессионалов, как раньше, да кто поедет в полярную ночь?

Планка снижена до предела. Воспитывать зрителя поколение за поколением невозможно, ведь люди покидают полуостров как тонущий корабль. И несет эта грузная и холодная «сталинка» на Ленина (проспект Ленина — результат переименования, а ведь была когда-то «сталинка» на Сталина) функцию не эстетическую и не интеллектуальную; существует не для души, не для ума, не для славы и не для денег. Просто существует. Кого-то развлекает, хотя телевидение, безусловно, намного качественнее и разнообразнее выполняет эту функцию. Служит для зрителя поводом надеть лучший наряд, накрасить губы и поиграть в богему. Причем публика играет в богему намного талантливее, чем артисты в театр.

Вечная мерзлота — понятие не только географическое. Это какое-то особенное состояние ума, когда, казалось бы, все есть, но ничего не надо. И если теплый Гольфстрим заходит в здешние воды и делает возможной жизнь в этих краях, то в Мурманский областной драматический театр он никогда еще не заглядывал. Остается только бросить на спасение театра атомный ледокольный флот: где же вы, отважные и дерзкие, которым не все равно, у которых есть теплая одежда? Мурманский театр, как древнее земноводное, ждет, когда солнце прогреет камни.

Февраль 2012 г.