Молодой «Этюд-театр», состоящий из выпускников Вениамина Михайловича Фильштинского, торжественно открылся в марте 2011 года на Малой сцене Театра на Васильевском и под художественным руководством мастера. Первый сезон должен был начаться 5 сентября премьерой «Наташины мечты» Дмитрия Егорова. Однако за несколько дней до показа директор театра Владимир Словохотов спектакль запретил. Ребята всем коллективом в течение суток покинули Театр на Васильевском, «Этюд-театр» остался без дома. Тогда, комментируя произошедшее, В. М. Фильштинский говорил: «У нас отобрали возможность опровергнуть истину, которую я регулярно утверждаю: театрам неинтересно заниматься воспитанием и ростом молодых актеров. Не хотят! Ни БДТ, ни Александринка, ни многие другие. Все хотят их использовать! Все рассматривают молодежь как вливание в труппу, не учитывая тот факт, что молодой актер должен еще 3-5 лет находиться под наблюдением старших товарищей, педагогов, должен расти. Я, со свойственной мне наивностью, думал, что этот выпуск будет счастливым исключением! Что моим ученикам дана счастливая возможность вырасти в профессиональном театре, с какой-никакой зарплатой и, главное, вырасти вместе.

По идее ведь академия должна выпускать не отдельных актеров, а молодые театры. И была редкая возможность сделать такой выпуск. А в итоге получилась история „аборта“: зародыш был нормальный, беременность развивалась хорошо, а потом ее прервали. Извините за такое грубое сравнение.

Вступил в силу обыкновенный директорский менталитет: власть, власть и власть. Однако В. Д. Словохотов недооценил, кого он позвал. Это свободные люди, свободные художественные личности. Они так воспитаны в мастерской! И на другие условия жизни они не пошли. Я, конечно, сейчас буду ребят поддерживать. Если бы им дали где-то пристанище, если бы город помог… У ребят очень много энергии, и я считаю, что они достойны своего театра».

Прошел год. Бездомный «Этюд-театр», играющий на разных площадках, выпустил пять премьер: «Наташины мечты» по пьесе Ярославы Пулинович в постановке Дмитрия Егорова (исполнительница одной из главный ролей Алена Митюшкина получила премию «Прорыв» за лучшую женскую роль), «Потудань» по Андрею Платонову в постановке Семена Серзина, «Птица Феникс возвращается домой» Ярославы Пулинович в постановке Екатерины Гороховской, «Двое румын, говорящих по-польски» Дороты Масловской в постановке Евгении Сафоновой и «Развалины» Юрия Клавдиева в постановке Дмитрия Егорова.

Театр стал известен в городе и за его пределами. Спустя год мы разговариваем с Дмитрием Егоровым, молодым директором театра Данилом Вачегиным и Вениамином Михайловичем Фильштинским.

ДМИТРИЙ ЕГОРОВ: «Я ЧУДЕС НЕ ВИДАЛ И В НИХ НЕ ВЕРЮ»

БЕСЕДУ ВЕДЕТ ОЛЬГА ЗУБАРЕВА

Ольга Зубарева Дмитрий, с чего начался «Этюд-театр»?

Дмитрий Егоров За судьбой «Этюд-театра» я следил не с самого начала, поскольку разговоры о его создании происходили между Вениамином Михайловичем Фильштинским и директором Театра на Васильевском Владимиром Дмитриевичем Словохотовым, который предоставлял поначалу «Этюду» Малую сцену своего театра. В. М. активно привлек меня к этому делу только после того, как все стало налаживаться, когда ребята Малую сцену покрасили, начали играть спектакли. Почему он меня позвал? У Фильштинского есть идея, что каждый курс должен начать жизнь после института вместе и с каким-то режиссером, которому он ребят доверяет. «Этюд-театр» замышлялся как театр-студия, и «Наташины мечты» мы начали репетировать еще в аудитории.

Зубарева С первым выпуском «фильштов» Виктор Крамер создал «Фарсы», судьбу второго определял Юрий Бутусов в театре На Крюковом канале, потом в театре Ленсовета, с третьим работал Андрей Прикотенко. Этот выпуск Фильштинский предложил возглавить тебе. Но ты работаешь по всей стране, был номинирован на «Золотую маску» этого года за мо¬сковского «Убийцу», за него же получил «Триумф» и награду Висбаденского биеннале, недавняя постановка «История города Глупова» получила Гран-при «Ново-Сибирского транзита». Что побудило тебя согласиться сотрудничать с «Этюдом»?

Егоров Я в этом городе родился и очень его люблю. И мне перестало нравиться то, что в 80% случаев происходит в петербургской театральной жизни. Дело даже не в том, что спектаклей хороших меньше стало, просто отношение к театру как к некой идее, как к способу диалога с аудиторией практически отовсюду улетучилось. Театр перестал говорить про ту реальность, которая за окном, про человека здесь и сейчас, он упаковывается вместо этого в какие-то кружева, городит декорации какие-то со сметами нереальными. А итог? Взрослое театральное сообщество в городе разобщено, все преследуют свои интересы. Театры бабло пилят, местным режиссерам за копейки работу предлагают, а приезжим какие-то адские суммы платят. А петербургские актеры сидят и ждут, когда их позовут в сериал, потому что в театрах — пыль, интриги и запустение, потому что зарплата у них — тысяч двенадцать в месяц. Вот и возникает вопрос — для чего мы в театральный институт когда-то поступали? Для этого? И не пытайтесь мне доказать, что театральная культура города переживает расцвет. Это совсем не так.

Кроме того, нам стали больше всего привозить из Европы. А после европейского донера шаверму питерскую есть… Ну, в общем, перестал у нас театральный зритель ходить в театр. Питерская театральная критика практически вся в блогах, и кто там зритель, а кто критик — ты попробуй разберись. Понятно, что все идет волнами, что подъем какой-то наверняка скоро будет, но жизнь-то проходит.

Я уже несколько лет обо всем этом думал, в Питере работы не искал, колесил по стране, и мне это нравилось. Но и как-то изменить ситуацию очень хотелось. Мы несколько лет назад с Миленой Авимской сделали лабораторию «ОN. ТЕАТР». И памятник Милене надо поставить за то, что она с тех пор эту идею тащит и развивает. Я соскочил через полгода, а Милена продолжила этот город будить. Но настоящая жизнь «ОN. ТЕАТРА», на мой взгляд, началась только год назад, когда Милена пробила подвал на Жуковского, 18, и то, что «ОN. ТЕАТР» сейчас есть, — замечательно, я горжусь, что с Миленой Авимской нас когда-то жизнь свела и мы это придумали. То, что она делает, — это уже серьезное явление в Питере, в «ОN. ТЕАТРЕ» складывается альтернативная театральная среда, там по-любому интересней жить, чем в гримерке с диванчиком, — там диванчиков нет, и слава богу.

С «Этюд-театром» я совпал в двух вещах. Меня как режиссера очень интересует сама жизнь. А мастерская Фильштинского как раз всегда отличалась здоровым отношением к жизни, и стало понятно, что с ребятами об этом можно говорить, они могут быть глубокими и содержательными, умеют работать с отдачей, с душой, честно и качественно. Конечно, это был шаг в неизвестное: весь город говорил, что проблемы с руководством Театра на Васильевском возникнут сразу, что нельзя связываться со Словохотовым, но для меня в этой ситуации Словохотов мало что значил, а Фильштинский значил очень много — кого в этом городе уважать, если не В. М. Фильштинского и Г. М. Козлова?

Зубарева Новый театр может возникнуть по нескольким причинам. Желание группы людей остаться вместе. Некая эстетическая программа. Производственное везение. Что из этих трех вещей вело вначале? Ты говоришь — делать жизнь. Значит, тобой руководил не эстетический интерес, не поиск новых форм, а публицистические, социальные и этические параметры?

Егоров Поначалу только этические. Хотя история театра сперва складывалась достаточно бессознательно. Ребята хотели остаться вместе и попробовать. За год до этого окончили академию их друзья, ученики Григория Михайловича Козлова, они стали театром «Мастерская». Наверное, это подействовало тоже. И хотя ученики Фильштинского воспитаны индивидуалистами, Мастер готовил их к одиночному пути, — театральная ситуация в городе настолько не радует, что куда идти поодиночке — непонятно. Я тоже, конечно, слабо понимал тогда, куда и зачем вести «Этюд», как строить репертуар, находясь в Театре на Васильевском, который так или иначе, но заказывал бы музыку.

Зубарева Какой путь, как тебе кажется, прошли люди, называющие себя «Этюд-театром»?

Егоров Сначала они познакомились с понятием «театральный Петербург», когда вынуждены были в одночасье уйти из Театра на Васильевском. Ну, в общем, театр пришлось сочинять на ходу. Слава богу, тут же протянулись три дружественные руки. В первую очередь — Милена Авимская и «ОN. ТЕАТР». Когда Словохотов на сборе объявил, что не пропускает «Наташины мечты», я проэсэмэсил Милене: мол, не нужен ли тебе нормальный спектакль по современной пьесе? Она все поняла: «Через две недели можете показаться». Я говорю: «Все хорошо, но мне через три дня в Омск улетать». Ответ: «Тогда через два дня». И первый показ состоялся в тот же день, когда должна была быть премьера. Но за это время мы уже успели уйти с Васильевского, некуда было девать декорации, и тут нам крепко помогли Амир Мустакимов и Сережа Хомченков, работавшие тогда на «Открытой сцене», Народная, 1, они нас просто спасли. И театр «Мастерская», конечно: он взял на свою площадку «Прекрасное Далёко» и разрешил репетировать и выпускать у себя «Птицу Феникс». Ну, и еще одна рука была. С Сахалина. Даня Безносов, худрук «Чехов-центра» сразу же позвал нас на «Сахалинскую рампу», и мы «Наташины мечты» осенью замечательно на Сахалин свозили.

В феврале произошел какой-то перелом. Выступили на нескольких фестивалях, получили премию «Прорыв», выпустили в марте спектакль Кати Гороховской «Птица Феникс возвращается домой», в конце апреля — «Двое бедных румын, говорящих по-польски» Жени Сафоновой, а в конце мая — мои «Развалины». За год мы определились с художественной программой и из студенческого коллектива стали театром.

Зубарева Сейчас ты уже можешь сформулировать программу «Этюд-театра»?

Егоров Да. Это драматический и только драматический театр. Театр молодых людей, которые пытаются очень серьезно разговаривать про человека, про жизнь, ее ощущение, не припудривая этого человека и эту жизнь. И, конечно, для нас первостепенное значение имеет актер и его индивидуальность, а не какие-то постановочные дела, тем более что идеологически — мы театр, не имеющий собственной площадки.

Зубарева С этого места подробнее. В истории все бездомные театры или распадались, или обретали дом. Театра, который долго продержался бы в бездомье, я не знаю. Почему вы не хотите своего дома?

Егоров Дом не обязательно должен быть театром. Я как раз не сторонник этого бесконечного рассиживания по гримеркам за бутылкой. У труппы (а «Этюд-театр» — это все-таки скорее труппа, чем театр) должна быть репетиционная площадка и кухня с чайником, где тепло, где можно поговорить и кофе выпить. А играть можно сессиями, выездами на других площадках. Мы с радостью ездим на фестивали, очень серьезно относимся к предложениям театров сделать что-то совместное, вне зависимости от города. Но дом все равно нужен. Сейчас подаем заявку в КУГИ, просим под репетиционную точку полуподвал на 4-й Советской (правда, непонятно, на что его ремонтировать). Дом нужен, но не обязательно это должна быть сцена. Так может возникнуть некая консервная банка, из которой люди не выходят годами и пылью покрываются. К тому же если ее теряешь — теряешь весь репертуар разом. Поэтому мы делаем попытку создания какой-то схемы, близкой к тому, как живут небольшие европейские театральные коллективы. Получится или нет — не знаю. У нас не Европа все-таки.

С другой стороны, я понимаю: чтобы иметь право на некое собственное пространство, надо занять свою нишу в пространстве города и доказать право на нее, найти свою публику. Кроме того, как только театр получает помещение, он получает до фигища всякого гемора: старую кулису зашить, два фонаря купить и так далее. Мы столько не зарабатываем. Кормятся все наши артисты педагогикой, съемками и иногда халтурами, выживаем, а не живем, конечно. Драматурги, слава богу, идут нам навстречу. Понимают. Режиссеры, художники и художники по свету — никто, естественно, за спектакли никакого режиссерского гонорара не получал, это ж понятно. Унизительно, конечно, особенно когда знаешь, что ты в другом городе можешь нормальные деньги зарабатывать.

Что у нас есть? Есть серьезный творческий ресурс, который мы можем предложить, — актерский и режиссерский. И прежде чем обрести свою площадку, мы сами должны предъявить очень крепкую программу, собрать своего зрителя, которому будет с нами интересно.

Зубарева То есть вы сразу приговариваете себя к отсутствию хоть чего-то постановочного. Актер и коврик.

Егоров Пока да. Хотя «Развалины», несмотря на трудную монтировку в «ON. TEATPE», — спектакль постановочный. Если через год, через два ситуация с театром сохранится (а она сохранится, только если будет внятная идеология, чтобы держаться и двигаться) — нам, может, станет тесно и понадобится сцена. Пока я не знаю, сколько продержимся: завтра может что-то случиться — и ничего не будет. Бывают разные испытания, кого-то из актеров начинают звать в один театр, в другой. Но я в этой ситуации останусь, только если останется коллектив. Я шел в «Этюд» ради работы с труппой, ради идеи. Если я пойму, что продолжать невозможно, — я уеду и в Питер уже долго-долго не вернусь. Много куда зовут.

Зубарева Как ты представляешь себе ситуацию в идеале, прожив сезон с «Этюдом»?

Егоров Пока что, на ближайшие год-два, я представляю себе этот театр как не имеющий площадки, но делающий копродукцию с театрами города, существующий на гранты и сборы от спектаклей. Играем мы по разным площадкам. Это непростой пасьянс, порой башка кипит при составлении репертуара, но все-таки пытаемся жить согласно расписанию. Может, когда-нибудь упадет с неба какой-нибудь дядя, который скажет: «Ребята, мне от вас ничего не надо, просто пока вы работаете, я буду вам давать на это деньги, потому что вижу: вам чего-то реально надо и надо куда-то развиваться. Я не хочу, чтоб вы в сериалах снимались, я хочу, чтобы вы нормальные деньги получали за то, что делаете, вы просто оставайтесь такими, какие вы есть, играйте». Но это один процент из тысячи, что так может случиться.

Зубарева А сейчас полуголодная жизнь. В этой ситуации ясно, что актеры пойдут сниматься и все труднее будет собирать их.

Егоров Для того чтобы артист в этом городе спокойно сидел и репетировал в театре, он должен получать тысяч тридцать. Такой зарплаты нет и в некоторых государственных театрах. Так что разница небольшая. Только там ты в рабстве, а здесь ты себя таким рабом не чувствуешь. Да, сейчас иногда у кого-то нет денег даже на метро, чтобы на репетицию доехать. Это грустно очень. Но повторю. Я считаю, что театр держится художественной идеей. Я не педагог и не воспитатель, я не питаю себя иллюзиями, что какой-нибудь киношник не уволочет кого-то из артистов в шестьдесят серий. Но пока и ребята не идут в шестьдесят серий, потому что понимают: после этого актер становится артистом одного сериала. Ребята снимаются, и я им это разрешаю в разумных пределах, потому что надо на что-то жить, но сперва мы составляем свой репертуар, а потом уже они прииносят съемочные графики.

Кроме того, для начинающего театра мы много поездили в этом году: на Сахалине, в Берлине, в Гамбурге играли «Наташины мечты», в Москве и Нижнем Новгороде — «Адин», в Воронеже — «Потудань».

Зубарева Как вы собираете зал?

Егоров Интернет, Фейсбук, реклама тех площадок, на которых мы играем. Директор есть, Данил Вачегин, он молодец, но объем работы очень серьезный, людей отчаянно не хватает. Даша Голубева ведет работу с прессой. Но сайт обновлять регулярно не успеваем. Денег на афиши нет. Осенью у нас начинался диалог с Комитетом по культуре, обещали помочь, но, пока я отрабатывал сибирские долги и ставил спектакли, в Комитете по культуре все сменились, диалог не продолжился никак. Спасибо опять-таки Милене Авимской, «Двое румын» и «Развалины», наша общая продукция, отбили постановочные затраты за счет общих грантов «ОN. ТЕАТРА». Актерам мы платим в зависимости от сборов, когда по тыще, когда по семьсот рублей за спектакль, когда по триста, тогда мне стыдно становится… Но делим по-честному.

Зубарева Получается художественная самодеятельность. Люди где-то зарабатывают. А в свободное время занимаются любимым «Этюдом».

Егоров А как еще? У Вани Вырыпаева есть замечательная реплика: «Я чудес не видал и в них не верю». Кому нужен молодой коллектив в Петербурге? Жить-то как-то надо. Половина иногородние. Практически весь театр на велосипедах ездит. Кстати, меня искренне радует, что не на тачках.

Зубарева И что, никто из актеров не уходит?

Егоров Ну, кто-то уходит, конечно. Маша Синяева ушла осенью в театр Ленсовета, ее позвал Бутусов, у него сейчас и Ваня Бровин репетирует роль, не уходит пока никуда, но тоже сманивают, ясное дело, серьезная роль у серьезного режиссера, что тут скажешь, я-то все равно еще пацан по сравнению с Бутусовым, и зарплату мы не платим. Карина Медведева в другой город уезжает жить (не в Москву, если что). Но кто-то из ушедших осенью, наоборот, возвращается. Женя Антонов, Костя Малышев, Андрей Вергелис, Герасим Архипов. Те, кто остался и прошел этот год (Надя Толубеева, Кирилл Варакса, Филипп Дьячков, Вера Параничева, Антонис Шаманиди, Аня Донченко, Саша Джунтини, Леша Митин), за сезон не по одной роли сыграли, актерски очень выросли и по-человечески, по-моему, повзрослели. В принципе как было пятнадцать человек, так и остается. Ясно, что ситуация подвижная, что труппа не будет стабильной, но понятие «ученики Фильштинского» — тоже достаточно широкое. В «Развалины» я Улю Фомичеву позвал — она из предыдущего выпуска, и у ребят перед глазами был пример старшего, очень профессионального человека. Я знаю, что если возникнет еще какая-то работа, в которой для Ульяны будет место и пространство, — я ее позову и она согласится. И если кто-то еще из старших «фильштов» поучаствует в каком-нибудь отдельно взятом спектакле — кто же против?

Все наши актеры в перспективе — очень сильные драматические актеры, это и сейчас видно, надо их в первую очередь развивать. Но если я пойму, что по каким-то причинам мы не можем работать и выполнять намеченную программу, если не будут соблюдаться этические и рабочие договоренности, — я со спокойной совестью скажу: «Ребята, это не коллектив». Сниму с себя всякую ответственность за художественную программу театра и буду следить только за собственными спектаклями. Но это будет для меня фиаско, конечно, с другой стороны — мы же не говорим «фиаско», когда распадается Tequilajazzz, например.

Зубарева Ты чувствуешь себя гостем «Этюда», приглашенным режиссером?

Егоров Нет. Я пришел в этот театр ради свободы. Я вообще в этой профессии ради свободы. Если я начну понимать, что бурлаки на Волге не тянут общую лямку, — я баржу оставлю, как бы это ни было мучительно впоследствии. Но пока индивидуалисты-фильшты вроде понимают, что они — ансамбль и вместе лучше, хотя первый вопрос у каждого при распределении нового материала: «А я кто?» Естественно, все главные роли играть хотят. Не кто «он», а кто «я». Это здоровый актерский эгоизм, он у всех есть. Как-то пытаюсь ребят приучить «играть партнера», хотя я не педагог, подчеркиваю, я с взрослыми людьми пришел работать, а не детей воспитывать. А в плане собственной свободы… Ну, например, я хотел поставить в нашем городе пьесу Юры Клавдиева «Развалины», и «Этюд» предоставил мне такую возможность. Нигде больше я бы это не сделал. При всем желании полностью «своим» для них если и стану, то очень нескоро. Я старше, я из другой мастерской, я если и видел их в течение пяти лет, пока они учились, то только урывками. Они про меня как про режиссера тоже пока мало что знают. Притираемся. Где-то уже друг друга понимаем, где-то — нет.

Зубарева Планы на следующий сезон есть?

Егоров Осенью Саша Джунтини начнет ставить классную итальянскую пьесу, мрачную такую психологическую историю, сама перевела, триллер практически, очень интересно может получиться. Это в «ON. ТЕАТРЕ». Войтек Урбаньски восстановит «Мрак», скорее всего. Я зимой буду с ребятами делать «Леди Макбет Мценского уезда» на сцене «Приюта Комедианта». Попробуем выйти на большую площадку и начать сотрудничать с государственным театром. Надо еще, чтобы Сеня Серзин обязательно спектакль сделал. И Леша Забегин. Очень хотим, чтобы Вениамин Михайлович спектакль выпустил в конце сезона. Возможно, с Андреем Прикотенко поработаем. Но все равно пока дальше двух следующих спектаклей думать не получается. Поедем в Сочи, в Беслан, в Пермь, в Мюнхен. Очень хочу свозить театр в Сибирь и на Урал, вообще ездить охота. Это трудно: мы все выезды сами организуем и проводим.

Но при этом я не исключаю возможности, что в любой момент ребят расхватают театры, сериалы за горло схватят, а я это все пойму и утром вывешу в Фейсбуке пост: «Ищу работу в любом театре нашей страны». Не надо планировать слишком долговечной жизни, она и так каждый день может оборваться. Лучше всегда лишний раз удивиться и порадоваться, что эта жизнь продолжается. А пока я выполняю по совести то, что обещал Фильштинскому, ребятам и себе. Тем более что на моих глазах Словохотов поступил с ними непорядочно, а люди совершили мужественный человеческий поступок: в одночасье ушли в никуда, потому что он нехорошо про их Мастера говорил. И оставить их в тот момент было бы не по-людски. А сейчас стало ясно: мы развиваемся. Спектакли наши не остаются незамеченными, билеты раскупаются, критика пишет, зрители ходят не по одному разу, режиссеры разные хотят с театром работать и приходят с идеями. Но пока мы держимся строгого отбора — очень важно не потерять свою тональность, да и непонятно пока, как все эти проекты реализовывать. Я вообще максималист, и характер у меня хреновый, но пока что ситуация интересная, парадоксальная, это как по канату ходить.

Зубарева К вопросу о названии. «Этюд-театр». Ты тоже поклонник этюдного метода?

Егоров Да. Но я считаю, что до того, как ввести артиста в этюд, он должен пройти очень серьезный этап разбора, надо договориться, про что и зачем, обозначить цель. Вот так, просто, человека выпускать: «Делай фиг знает что, а я буду сидеть и ждать, когда прорастет», — я так не умею. Сначала надо сговориться, а потом уже этюдничать и искать в этом свободу. Кроме того, в мастерской Фильштинского есть термин «don’t act». Я полностью разделяю это в смысле отказа от актерства, но не согласен в плане отказа от действия. Этюды воспитали в фильштах отсутствие фальши, и это замечательно. Кроме того, они обучены искренне думать на площадке. Школа у них замечательная, но огранка, которую артист проходит в государственном театре, общаясь с опытными исполнителями, в нашем случае невозможна.

Зубарева Чего тебе хочется на самом деле? «Сбычи» каких мечт?

Егоров В какой-то момент мне стало настолько неинтересно то, что происходит с театрами в Петербурге, что «Этюд-театр» я воспринимаю как некую альтернативу, не культурное явление, коим оно могло быть при Театре на Васильевском, а контркультурное, каким оно стало за этот год. И даже то, как сейчас идет подготовка к спектаклям, больше похоже на настройку музыкантов в клубе, чем на репетицию перед спектаклем. Мы не говорим, что «Этюд-театр» — лучший. Он просто другой. С немного другой системой ценностей: против махры всей этой пыльной, за живой театр, за серьезный разговор. И если мы перестанем существовать — значит, закончилась эта идея. А пока желание — чтобы ребята за спектакли деньги получали, чтобы Данил людей еще каких-то привлек, чтобы дыхалка не сдулась и чтобы сил и терпения нам всем хватило еще сезон протянуть.

Июль 2012 г.

ДАНИЛ ВАЧЕГИН: «ХОЧЕТСЯ ВЕРИТЬ, ЧТО ИСТОРИЯ ЖИЗНЕСПОСОБНАЯ»

БЕСЕДУ ВЕДЕТ ОЛЬГА ЗУБАРЕВА

Ольга Зубарева Данил, прошел первый сезон. Как вы его оцениваете?

Даниил Вачегин Он делится для меня на две половины. Ребята звали меня еще осенью, когда ушли из Театра на Васильевском, но я не пошел, понимая, какая сложная история руководить вчерашними студентами. Ну, думал, если они хотя бы полгода продержатся и не поубивают друг друга, можно будет о чем-то говорить. А вторая половина — весна, когда я стал директором.

На моей памяти это первая труппа, которая за сезон прорвалась от студенческих спектаклей к чему-то серьезному. Если мы сравним «Потудань» и «Наташины мечты» с «Румынами» и «Развалиными» — этот прогресс станет очевиден. Так что продюсер Владимир Словохотов, выпихнув театр на улицу, сделал доброе дело: есть результат. Что мне нравится в «Этюд-театре», так это сочетание трех школ: школы Фильштинского у ребят, школы Козлова у Мити Егорова и того, что заложил в мою голову Адасинский, с которым я работал на японских проектах, поскольку знаю язык.

Даниил Вачегин

Зубарева Чего вам как директору не хватает сейчас и как вы представляете себе устройство этого театра в идеале?

Вачегин Нужна репетиционная база-дом. И взаимодействие с различными площадками (в этом мы с Митей едины). Потому что «Этюд-театр» отличается разнообразием в работе с формой от всех других молодых театров, которые привязаны к чему-то. «Двое бедных румын» идут в «ON. TEATPE», но сейчас мы сыграли его на фестивале «Сны в белую ночь» в «Балтийском доме» и поняли, что спектакль может ездить. Точно то же должно произойти с «Развалиными», когда спектакль окрепнет и обретет собственное энергетическое ядро. Я думаю, его тоже можно будет вывозить.

В том, что мы независимый театр, есть свои плюсы и свои минусы. Чтобы компенсировать минусы, нужно вводить определенные правила. Мы можем зарабатывать деньги, но для этого спектакли должны обладать мобильностью без потери качества. А ее достичь, имея свою площадку, довольно сложно. Нам надо возвести кочевничество в идеологическую схему.

Ну, и следующий момент. Нужны проектные субсидии от города, поскольку в нашей экономической системе вопрос негосударственных фондов практически не обсуждаем.

Зубарева Отсутствие площадки не приведет к тому, что люди разбегутся?

Вачегин Это вопрос, кому что нужно. Когда я вел на канале ВОТ свою программу «Парадигма», у меня в эфире был Сергей Васильевич Женовач и мы говорили с ним про аспекты киносъемок его актеров. И Женовач сказал: они, конечно, снимаются, но я в театре задаю им такую планку, что в плохие сериалы они просто не пойдут, совесть не позволит, а хорошего кино снимают не так много. И когда я смотрю, где снимаются наши, — это в основном достойные проекты, дающие им некий рост. За первый сезон — не только никаких потерь в живой силе, но и начинают приходить те, кто откололся, когда ребят выгнал Словохотов.

Надо понимать, что «фильшты» индивидуалисты и индивидуальности, в «Этюде» здоровая студийность, но с каждым надо разговаривать. А есть еще и главный режиссер, и худрук.

В общем, будем просить у города социальную льготу или даже госсубсидию на подвал в центре, обустраивать его и ездить. Впереди Сочи, Беслан, Москва, Пермь («Текстура»), Мюнхен. Мне хочется верить, что история жизнеспособная.

Июль 2012 г.

ВЕНИАМИН МИХАЙЛОВИЧ ФИЛЬШТИНСКИЙ:
«ЛЕТАЙТЕ КУДА ХОТИТЕ, НО БЕРЕГИТЕ ГНЕЗДО»

Первый сезон «Этюд-театра» я оцениваю как очень хороший. Успехи театра приятны, неожиданны и закономерны в одно и то же время. Ребята продолжают школу, и она им отплачивает. Это вовсе не отменяет и не умаляет заслуг главного режиссера Дмитрия Егорова, которого, мне кажется, я «угадал» и с которым театру очень повезло. Он тонко руководит процессом, в том числе организационным, чувствует тон, понимает силу и слабости наших выпускников.

У «Этюд-театра» есть школа, а благодаря молодым режиссерам возник и поиск. Н это поиск прежде всего нового содержания, а не только новых форм ради того, чтобы быть оригинальным. Театр берет современную драматургию и относится к ней внимательно, серьезно. Однако нужна и классика, потому что она всегда держит людей, я бы так сказал, в глубинных ориентирах. И классика есть в планах, в следующем сезоне ребята будут работать с Митей над Лесковым. Наши студенческие «Гамлет» и «Попрыгунья» тоже должны были бы быть в репертуаре, они хотят их играть, но организационно спектакли теперь трудно собрать.

Что касается меня, я руковожу театром только в самом общем виде: на уровне выбора пьес и режиссеров и на уровне просмотра последних прогонов. Я не считаю, что могу назойливо участвовать в процессе. Иногда, правда, ребятам хочется, чтобы я больше был с ними, потому что они привыкли ко мне за пять лет. А я интуитивно чувствую, что моего нынешнего участия в процессе достаточно. Конечно, актерам есть куда развиваться, за этим надо следить, но проблема развития стоит ведь и у Хабенского, и у Трухина — у всех.

Замечу также, что в театре растет очень внятный молодой режиссер — Семен Серзин. Однако в новом сезоне он будет ставить спектакль в театре Комедии и тащит туда двоих наших актеров на главные роли. Это и хорошо, и опасно — не пострадает ли «Этюд- театр» от того, что часть энергии уйдет на сторону.

Митя Егоров занимается много и организационными вопросами. У театра появился симпатичный директор Данил Вачегин. Помимо творческого лица, театр недавно обрел и юридическое, выбили подвал для репетиций. Площадку для спектаклей вряд ли, конечно, дадут в обозримом будущем, но хотя бы репетиционная база будет, за которую, правда, надо аренду платить.

Другое дело, что во всяком организационно зыбком предприятии, бедном — не в бруковском смысле слова, а в том, что они работают практически бесплатно, идеализм его участников проверяется на деле. С моей точки зрения, идеализм — это лучшее, что есть, но его нужно защищать. На год, на полтора ребятам его хватило. Хватит ли в будущем? Покажет время.

Сказать, что «Этюд-театр» — этакое дружное пионерское звено, было бы преувеличением. Они очень разные. К тому же им хочется себя пробовать в кино, в больших театрах. Я говорю: научитесь сочетать — летайте куда хотите, но берегите гнездо.

Вообще, не загадывать надолго нас еще Антон Павлович Чехов учил. Когда Художественному театру исполнился один год, Чехов прислал поздравительную телеграмму: «Пусть ваша жизнь пройдет светлой полосой в истории искусства». Интересная такая телеграмма, потому что в ней по-чеховски жестко определен и временной предел срока жизни театра, и временность успеха. Чехов желает театру, чтобы временно было хорошо, а дальше, мол, не загадывайте. Главное, оставьте о себе хорошие воспоминания, так думал Антон Павлович.

Еще бы хоть год продержаться «Этюд-театру». Но этот сезон был просто замечательный. Для меня это неожиданность и подарок. Я очень горжусь этим, а дальше будет видно.

Июль 2012 г.