«Минус Европа Плюс».
Вот условное название того номера, который вы, читатели и коллеги, держите в руках.
У нас обычно была «минус Европа»: разомкнутые в необъятные просторы России, мы не так много внимания уделяли европейскому театральному процессу. Ситуация ежегодно менялась во время «Балтийского дома» и в те моменты, когда мы сами выезжали на какие-то европейские фестивали. Но в последнее время нам начали писать «наши» — когдатошние коллеги, выученики Моховой, 35, живущие в разных странах, а в год 300-летия, продолжающийся, кажется, вечно (уже и власть сменилась, и штукатурка опять облетает…), в Петербурге возник фестиваль Союза Театров Европы.
Естественно, что ему посвящен ряд статей, но за редкими исключениями фестиваль этот оказался не «Европа Плюс», а «Европа Минус». Но так же естественно, что «деньги к деньгам», беды к бедам, а Европа к Европе. К европейской теме вдруг стали подтягиваться материалы о других фестивалях и спектаклях. Так получилась «Европа Плюс».
Но «Минус Европа Плюс» — это, конечно, еще плюс петербургские премьеры (часто — с минусом), и Россия, и плюс-минус новости дня.
И первая новость сезона — сменилось художественное руководство старейшей русской сцены.
Открытие сезона в Александринке открыло и питерский сезон вообще (журнал расстался с читателями в конце прошлого). Все началось с пресс-конференции 30 августа, на которой городу и миру представили нового художественного руководителя — Валерия Фокина. Из Москвы.
Вопрос о художественном руководстве Александринкой стоял давно. В «Почте духов» № 21 «ПТЖ» я когда-то писала письмо Р. П. Кречетовой — в ответ на ее статью в журнале «Театр», где Александринка была явлена новым типом театра…Уже тогда было ясно, что театр в кризисе, что директор Георгий Сащенко, в начале 90-х распахнувший двери новой режиссуре, вошел во вкус художественного руководства (а вкус у него, мягко скажем, не абсолютный) — и Александринка давно заплутала, не имея внятной художественной линии. Надо было действительно что-то предпринимать.
Теперь на эту богатую и запущенную территорию и пришел Валерий Фокин.
Он приходил постепенно… Центр им. Мейерхольда, руководимый Фокиным, объявил прошлой осенью о совместной со старейшим театром пятилетней программе «Новая жизнь традиций». Министерство культуры выделило на программу отдельные деньги. Предполагалась постановка названий, впервые увидевших свет на сцене Александринки. Сам В. Фокин выпустил год назад «Ревизора». Далее был обещан Маттиас Лангхофф со «Смертью Тарелкина», но нынче, входя в должность худрука, Фокин констатировал факт: руководители программы, и он в том числе, проморгали тот момент, когда цеха забыли сделать декорации (!), и вместо факта спектакля имел место факт выплаты огромной неустойки и перезаключение контракта на 2004 г. Теперь вместо Лангхоффа Г. Козлов репетирует «Маленькие трагедии» (он собирался поставить их здесь еще несколько лет назад — вне всякой мейерхольдовской программы). На пресс-конференции Фокин по-прежнему аннонсировал в программе «Чайку» Кристиана Лупы и свой «Живой труп». Но это не скоро.
На пресс-конференции всех поставили в известность, что коллектив театра сам обратился в Министерство с просьбой назначить В. Фокина худруком (в разные периоды коллектив просил про разное, но заявка на Фокина была хронологически первой — так объяснил присутствующим свое решение министр культуры М. Е. Швыдкой). Фокин долго думал и некоторое время не соглашался, а потом согласился, по его словам, потому, что его «заворожило пространство» уникального театра.
В то же время заподозрить Валерия Владимировича в каком-то идеализме трудно, и кроме фразы про пространство все остальные заявления пресс-конференции были последовательно прагматичны: Фокин открыто объяснил, что он заключил контракт на три года (а не на пять лет, как ему предлагалось), потому что пришел грамотно распорядиться специальным финансированием, отведенным Александринке к грядущему 250-летию, улучшить это финансирование вообще и придать театру некое ускорение.
Действительно, в 2006 г. у старейшей русской сцены юбилей. Что такое предъюбилейный ремонт, строительство Малой сцены (или даже двух), международная программа празднования etc., не надо объяснять, это знает каждый пионер города, только что пережившего подготовку к 300-летию. В. Фокин не будет пока ничего ставить (он должен выполнить свои обязательства по прежним договорам в других театрах), его домом по-прежнему остается Москва, Мейерхольдовский центр, а в старейшем театре он будет появляться, согласно контракту, четыре раза в месяц. В его руках — управление не только художественной, но и всей финансовой частью. Директор Г. Сащенко, под руководством которого писались прошения «народа», оказался в роли купца Большова из пьесы Островского: он остался директором-распорядителем без права финансовой подписи и через два месяца (в октябре) покинул театр по собственному желанию. Фокин создал в театре Совет директоров.
Традиции Александринки — не собственно режиссерские, это всегда был «театр прославленных мастеров» (которых теперь нет в помине), и пришедший туда Мейерхольд не мучил Варламова биомеханикой, а вписывал себя в ансамбль великих корифеев, недаром этот недолгий период его творчества назван «традиционалистским». Коллекционировать, селекционировать труппу, выращивая «прославленных мастеров», не входит пока в задачи Фокина, сформулированные им прессе.
Пять лет, на которые «не подписался» В. Фокин, предполагали бы долгосрочный «капитальный ремонт», рукодельную работу с разбухшей, огромной, разбалансированной труппой, которой много десятилетий никто внимательно не занимался. Фокин объявил, что не предпримет ни одного увольнения — «все должны встретить юбилей». Он подписал контракт на три года — до завершения юбилейных торжеств, предпочитая «капитальному ремонту» — косметический.
Самая острая тема связана с назначением на должность главного режиссера театра А. Галибина (В. Фокин сам назначил его). Два абсолютно разных и самостоятельных режиссера в одном театре — всегда проблема. Но другой вопрос еще парадоксальнее. Художественный успех настигал Александринку в прошедшем десятилетии дважды и был связан с двумя режиссерскими именами: А. Праудин («Мсье Жорж», «Горе от ума» и «Мой бедный Марат») и Г. Козлов («PS»). Лучшие спектакли А. Галибина были поставлены не здесь, а в Молодежном театре и Театре На Литейном, в Александринке же, увы, и именно в ней, он трижды потерпел серьезные неудачи. Мы писали о них. Почему теперь выбран именно он, явно «не сросшийся» с театром, — неясно, и как два лидера «разной группы крови» будут совместно осуществлять не хозяйственную, а творческую программу — неясно еще больше. И уж совсем невозможно понять насущной необходимости назначать третьего руководителя, а заместителем Фокина назначен артист театра, но главное — председатель Санкт-Петербургского отделения СТД Н. Буров. Худрук! зам. худрука! главный режиссер! и энное количество директоров! Кто больше? Периоды «многоголового» правления Александринка уже переживала, ни к чему хорошему они не приводили…
На вопросы о программе В. Фокин пока отвечает очень общо (что, может быть, и резонно: программа — момент идеалистический, а не прагматический). В перспективе объявлено сотрудничество с петербургской режиссурой (Г. Козлов, А. Праудин, Ю. Бутусов, А. Могучий), воспитание молодых режиссеров на будущей Малой сцене, постановка пьес молодых петербургских драматургов.
Вторая новость сезона — не изменилось художественное руководство Большим драматическим театром,
им по-прежнему руководит К. Ю. Лавров. Это я сообщаю на всякий случай, ибо начиная с весны (!) газеты полнились лжесообщениями, что Лавров передал театр Г. Дитятковскому (варианты: не передал… передал, но тот не берет и т. д.). Особенно отличались пристрастным лже-освещением этого сюжета «Известия».
А Лавров повторял: «Подождите, не спешите, я действительно жду того дня, когда передам театр в руки режиссера, да, это будет Дитятковский». Дитятковский набрал курс при БДТ, и казалось, что после выпуска «Двенадцатой ночи» все произойдет: и художественное, и административное. Увы, спектакль явил столько художественных проблем, что и административные не решились…
ЧИТАТЕЛИ
По звонкам, письмам, встречам мы понимаем, что наши читатели внимательно изучают «ПТЖ» и ждут продолжения начатых сюжетов. Это ужасно приятно и почетно. Когда артисты из Казани, с которыми встречаешься в Екатеринбурге, делятся с тобой текстуальным анализом статьи С. Дрейдена (№ 32), произведенным ими в родной гримерке, и цитируют наизусть фразы Сергея Симоновича, — хочется поклониться не только автору и коллеге Дрейдену, но и читателям-актерам Роману Ерыгину и Михаилу Меркушину. Оставайтесь с нами!
Самый «частотный» читательский вопрос года, как сказала бы Ольга Скорочкина, — чем закончилась «история с Калягиным»?
Информируем читателей — ничем. Вернуть деньги журналу СТД РФ отказался, вместо решения Секретариата, о котором мы просили, мы получили информацию о том, что согласно пятому разделу Устава СТД РФ Председатель СТД (А. А. Калягин) имеет право единолично, без Секретариата, «распоряжаться денежными средствами Союза» внутри одной статьи. Это первое.
Второе. За весь год мы получили только одну платежку о перечислении 65 000 рублей Дому ветеранов сцены. Больше платежных документов нам не поступало (сейчас декабрь). Стало также известно, что в ДВС перечислил 240 000 рублей Благотворительный фонд О. П. Табакова. Эта сумма абсолютно совпадает с той, что отнял у нас СТД, и, видимо (делюсь своими предположениями), Олег Павлович хотел решить вопрос, заместив деньгами Фонда — деньги СТД, чтобы мы в результате получили свои 240 000. Но этого не произошло. А 240 000 Табакова, в отличие от 240 000 СТД в Дом ветеранов поступили точно. Знаем также о некоторых перечислениях в ДВС, предпринятых частными лицами после статьи в нашем журнале. Спасибо вам, лица.
В момент «отъема денег» я меньше всего чувствовала себя Мишкой Пряслиным в его сне: как ходит он по деревне Пекашино с письмом в защиту председателя Лукашина — и все ставят подписи… Наоборот, я отчетливо помнила финал любимого спектакля, когда подпись на листе ставит одна Лизка — со словами: «Лучше совсем не жить, чем без совести-то…»
Поэтому ни на какую финансовую помощь сочувствующих мы и не рассчитывали. Но уже в ноябре, когда история стала подзабываться за обилием других впечатлений и переживаний, мы получили письмо: «Коллективу „Петербургского театрального журнала“. Сочувствуем и переводим 60 000 рублей, хотя понимаем, что это не спасение. От всего сердца хотим, чтобы вас поддержали все, кто могут. Ваш Дом Актера. Ваша М.А.Эскина». Небольшую сумму, тоже поздней осенью, перечислил Благотворительный фонд О.П.Табакова. Спасибо вам, Лизка и Мишка!
Поддержка приходит из самых неожиданных мест. Недавно мы получили письмо из Магадана:
Дорогие друзья,
уважаемый редактор Марина Юрьевна Дмитревская!
Позвольте выразить вам глубокую благодарность за глубоко профессиональный, человечески добрый и очень интересный журнал.
Мы прочитываем дошедшие до нас номера от корки до корки, мы бессовестно перепечатываем цитаты из статей его авторов в наших газетах, мы рады, что есть Друг, с которым можно поговорить на общем языке.
Нам очень трудно здесь выживать наедине самим с собою, у нас другой уровень проблем. Но есть и другая жизнь, и нам она интересна, и мы ее ощущаем через ваш журнал.
Спасибо. Вы нам нужны.
<…>
Мы недавно дали концерт в пользу строительства Храма, кафедрального собора в нашем областном центре, сумма малая, 20 тысяч рублей, но если у вас будет трудная минуточка, мы соберем наши крохи и для вас, помните.
Мы все же союз вспомоществования. Обнимаем вас всех, ждем ваших журналов, счастья вам и успехов!
Председатель Магаданского отделения Союза театральных деятелей РФ Афонина Л. Г. и 39 членов Союза.
О хорошем, только о хорошем! Воскресенье. Работаю в редакции. Звонок. Приходит молодой человек купить № 33. Спрашивает, нет ли № 17. Поскольку этот вопрос часто задают студенты, которым на семинаре велели что-то прочесть, и, как правило, из № 17, я довольно резко отвечаю, что номера нет уже года четыре и пошел бы молодой человек в библиотеку. «А нельзя ли сделать ксероксы статей о Юрии Николаевиче Бутусове?» — настаивает молодой человек. Поражаясь его настырности, я мрачно сообщаю, что ксерокс — за деньги. Не отстает и говорит, что за любые деньги, только ему нужны эти статьи! В некотором замешательстве я начинаю ксерить старый номер, а молодой человек все расспрашивает меня о Бутусове: где он, что он, как он? Цитирует статьи… «Спасибо, что такой крутой журнал делаете!» — «А вы где учитесь?» — строго спрашиваю я, давно поняв, что забрел неведомый студент какой-нибудь культурной Академии. «Я уже не учусь, я окончил судостроительное училище и работаю в порту». — «Спасибо, что читаете…» — удивляюсь я. «Да не только я. У нас в общежитии многие его читают! Мы вообще из Владимирской области, уже номеров двадцать собрали, иногда даже вслух читаем. Попали когда-то на спектакли Бутусова, по пять раз их посмотрели, а семнадцатого номера нет… А фотографии, которые у вас на стенках, в № 30были… Вообще-то у меня мечта — создать группу heavy metal. И вот еще „ПТЖ“, очень круто!»
Мальчик купил книгу Э.Кочергина и ушел. Я даже не спросила, как его зовут и где их общежитие. Онемела. Спасибо вам, читатели!
И КОЛЛЕГИ…
Начиная с этого номера, мы станем крупно печатать в начале: МНЕНИЕ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА МОЖЕТ НЕ СОВПАДАТЬ С МНЕНИЕМ АВТОРА.
Оно очень часто и не совпадает. Но разные мнения об одном — наш принцип. А если главный редактор примется выражать свое мнение по каждому поводу — это будет «линия партии и правительства». Кажется, так ясно! Тем не менее:
— На вас обижена А за статью о …
— Я не писала о …!
— Но статья была в журнале.
— Как вы допустили у автора Х фразу Z?!!
— Но за фразу отвечаю не я, а автор!
— Ты — враг новой драмы и журнал такой же…
— Если бы я боролась с новой драмой, мы бы просто не тратили на нее печатные площади. Нет драмы — нет проблемы. А мы из номера в номер печатаем дискуссионные материалы, что-то с чем-то сталкиваем…. Да, мы не мажем варенье на повидло, это было бы недостойно, строим подборки по законам диалога. И что, это теперь называется — враг?
Я отвечаю за все, на все и про все…
На самом деле, коллеги, я отвечаю за то, чтобы в журнале не было пропаганды насилия, межнациональной розни и порнографии, а было некое общее направление. Кроме того, я отвечаю за поиск скромных материальных средств, позволяющих вообще издавать журнал. Из номера в номер мы декларируем завет Кугеля: взаимотерпимое соседство на страницах Сологуба и Евтихия Карпова. Как акцентировать это еще?
Критика — зеркало. Но в последнее время мне кажется, что наши отношения с практиками напоминают известную сказку:
— Свет мой, зеркальце, скажи…
И пока пишешь: «Ты, царица, всех милее, всех румяней и белее», — ты зеркало. Но как только, в связи с какой-нибудь его неудачей, ты сообщаешь творцу, что «он прекрасен, спору нет, но живет без всякой славы средь зеленыя дубравы… тот, что все ж тебя милей», — тут все происходит так, как описано у Пушкина. И — об пол, и — в лес.
Тем не менее. Мы сдаем номер в те дни, когда объявлены номинанты юбилейной «Золотой маски» — 2004. С удовлетворением отмечаем: задолго до номинаций мы отрецензировали 11 из 15 драматических и 5 из 7 оперных спектаклей. Ну, и так далее…
ОТ ВНЕШНЕГО — К ВНУТРЕННЕМУ
То есть — к жизни редакции.
Недавно пришло сравнение. В первые годы ХIХ века («дней Александровых прекрасное начало») в России существовало Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. В него входили люди, влачившие служебную лямку в разных департаментах, чиновники, литераторы. А в свободное от службы время они собирались и обсуждали словесность. Науки и художества. И издавали журналы. «Журнал российской словесности», «Лицей», «Цветник» и пр.
Очень часто наша редакция-«цветник» напоминает мне это Общество. Мы тоже — любители художеств, и тоже служим в разных департаментах, и прибегаем в редакцию после пяти разных работ, и убегаем из нее на шестую, делая журнал в свободное от служб время…
И вдруг мы получили награду! Нам присудили премию «Петрополь» (см. иллюстрацию)! Она выразилась в дипломе, торжественном вручении на Мойке, 12 и статуэтке Ксении Блаженной (Петербургской), покровительницы сирых и убогих.
Так мы заканчиваем свой одиннадцатый год.
Спасибо!
Декабрь 2003 г.
Комментарии (0)