Марина Дмитревская. Владимир Александрович, много раз я хотела сделать с вами интервью, но вы говорили, что это случится, только если я окажусь на магнитогорской земле.
Владимир Досаев. Было такое дело. Признаюсь.
М. Д. И вот я здесь. Приступим… Сколько лет вы директор театра?
В. Д. С 1991. Уже двенадцать лет.
М. Д. Как жизнь привела вас в театр?
В. Д. Странно привела. Образование у меня педагогическое, в школе никак с театром не был связан… Может быть, что-то случилось, когда в армии первый раз «дедморозил»? Или в институте, когда, занявшись ни с того ни с сего общественной работой, я встретился с актером театра «Буратино», который решил создать в институте театр…Его отправили ко мне, мы выпустили несколько спектаклей. Плюс к этому я занимался КВНовским движением, а когда их закрыли, мы придумали политбои. А может быть, это началось тогда, когда после третьего курса, переведясь на заочное, я ушел на комсомольскую работу и занимался организацией различных культурных акций, в том числе фестивалем бардовской песни. Тогда закрыли Грушевку, и барды собирались у нас.
М. Д. Так вы абсолютные коллеги с директором Алтайской драмы В. Мордвиновым — он всю жизнь делает фестиваль бардовской песни в Повалихе!
В. Д. В местечке Уралтау собиралось несколько тысяч человек, не только с Урала, но почти со всей страны. Приходилось даже заказывать дополнительные поезда. В общем, три года я пробыл «на комсомоле», а потом меня пригласили директором Магнитогорского отделения Челябинской филармонии. Яркими пятнами в памяти остались концерты С. Рихтера, Большого симфонического оркестра Федосеева, ансамбля танца «Березка» и многих других. Я уже не говорю об эстрадных звездах. Пожалуй, не удалось привезти в Магнитку лишь Аллу Пугачеву. Но довольно скоро прокат как таковой стал мне настолько неинтересен, что я перестал ходить на концерты. Приходил к началу, рассчитывался с исполнителями, «выталкивал» их из гримерок (любят эстрадные звезды потомить зрителя) — и уезжал домой. В 1991году представился случай кардинально изменить свою жизнь.
В 1990 году в связи с полной недееспособностью в Магнитогорске закрыли областной драматический театр и открыли новый — муниципальный театр, который возглавил Валерий Ахадов переехавший из Душанбе. Он приехал не один, а с целой группой актеров. Среди них оказалось немало талантливых людей, которые и сейчас являются лицом театра. Это Сайдо Курбанов и Фарида Муминова, Татьяна Александрович и Игорь Кравченко, Олег Вершковский. Директор, который приехал с ними, долго не продержался, и Ахадов искал замену. Нас познакомили, и пока я о своем выборе не жалею. Хочу сказать, что устные договоренности о разделе полномочий сохранились до ухода Ахадова. Обидно, даже ни разу серьезно не поругались.
М. Д. Это был самый продуктивный и счастливый ваш директорский период? В. Д. Хочется верить, что все еще впереди, но тот период, действительно, был не только продуктивным и счастливым, но и интересным. Театр создавался практически с нуля, но зато очень стремительно. Появился целый ряд неплохих спектаклей, в театре несколько лет работала французская актриса Анн Сельер, приезжала на постановку балетмейстер из США Марта Мэйсон, здесь великая французская актриса Анни Жирардо восстанавливала свой спектакль «Мадам Маргарит». У нас в репертуаре был даже спектакль на французском языке, где вместе с Анн Сельер играл замечательный актер Денис Жаке. Сейчас этим никого не удивишь, а тогда Ахадов называл это «гуманитарной помощью Западу». Театр активно гастролировал, а актеры успели сняться в трех художественных фильмах. Один из них делался театром совместно с «Мосфильмом». Но все это было позже, а сначала нужно было протоптать зрительскую дорожку в театр. Первое время, чтобы хоть что-то здесь происходило, проводили концерты, гастроли, КВН, потом родился кинофестиваль «Хрустальная слеза», целый год приезжали картины с актерами. Это был фестиваль киномелодрамы (председатель жюри — А. Джигарханян), а в финале приехала почетный президент Анни Жирардо… К сожалению, дальше история не пошла, потому что кино — это другие деньги, а их у нас не было (даже призовой фонд в последний момент принес в конверте один бизнесмен). Тогда же у меня родилась идея театрального фестиваля, но никакой идеологии кроме, желания привлечь зрителей, в этой идее не было. Первый фестиваль был гастрольно-гонорарным, без отбора. Просто ради жизни. Мы даже не знали, наберем ли зрителя. А дальше от фестиваля к фестивалю «Театр без границ» пробовал разные модели.Со временем появился художественный руководитель фестиваля Виктор Яковлевич Калиш, который собирал программу и руководил работой жюри. Родилась идеология: российская провинция без столиц.Шестой фестиваль продолжил традицию — возникло международное жюри. Сейчас ближе к концу фестиваля становится ясно, что новая модель имеет право на жизнь. И я этому искренне рад.
М. Д. От фестиваля до фестиваля театр живет и ставит спектакли. Удалось ли сделать Магнитогорск театральным городом? В. Д. Сложный вопрос. Я бы разделил его на две составляющих.С одной стороны творчество. Думаю, больше — да, чем нет, хотя ,конечно, нет пределов совершенству. Спектакль «Чайка» в постановке В. Ахадова широко известен в театральном мире, объездил практически все фестивали. Спектакль «Кто боится Вирджинии Вульф» Виктора Шраймана был номинантом «Золотой Маски». В прошлом году мы попробовали поработать с большой формой по бродвейскому принципу. «Человек из Ламанчи» в постановке Б.Цейтлина (с привлечением симфонического оркестра и хора) был показан 44 раза в Магнитогорске, 11 спектаклей прошло на гастролях. Сегодня мы можем говорить о творческих удачах — спектаклях «Козий остров» (режиссер Сергей Пускепалис) и «Сорок первый» (режиссер Виктор Рыжаков).
С другой стороны, зрительский интерес к театру не только во время каких-то проектов, а в обычной жизни. Это намного сложнее. Город молодой и рабочий. Естественно, что серьезных традиций здесь еще не создано.
М. Д. Сколько аншлагов выдерживает в Магнитогорске премьера? В. Д. Есть спектакли-долгожители («Чайке» почти девять лет, «Кто боится Вирджинии Вульф» , «Без вины виноватые»). А вообще город выдерживает не более 40 показов одного спектакля. М. Д. Вас обеспечивают распространители? И какой процент идет на кассу? В. Д. На фестивале касса дает до 70%, а в обычной жизни до 50%. Это неплохой показатель. М. Д. И какая средняя наполняемость зала? В. Д. У нас две сцены. Кроме большой на 650 мест, существует средняя, с отдельным входом. В арьере мы построили амфитеатр со стационарными креслами, а планшет, свет, штанкетное хозяйство — все общее. Мы горды этой идеей, пришедшей во время постановки «Чайки». Сейчас на средней сцене наполняемость почти 100%, с большим залом, к сожалению, проблемы существуют. М. Д. Говорят — эпоха директоров. Почему вы ощущаете необходимость в художественном руководителе, режиссере? В. Д. Я никогда не стремился быть директором без художественного лидера. Уход Валерия Ахадова и его переезд в Москву был продиктован возрождением отечественного кино, а не чем-то другим. Несколько лет мы не могли найти главного. Сейчас проще жить и зарабатывать разовыми постановками, чем брать на себя ответственность за театр. Потом был Борис Цейтлин, мы строили большие планы, и очень жаль, что смогли проработать вместе только год. Кстати, своей вины в его уходе не вижу. Сейчас появился Сергей Пускепалис — молодой, энергичный, честолюбивый ученик П.Н.Фоменко. Он захотел взять театр, попробовать, и я надеюсь на долгую и плодотворную работу. А те директора, которые хотят жить одни, — пусть живут. Ничего хорошего из этого не выходит, театр сразу катится вниз, потому что следить за репертуаром, растить труппу, вести все хозяйство одному человеку не по силам. Вопрос, кто первый — директор или режиссер, каждый раз решается конкретно, но думаю, что они должны быть единым организмом. Только тогда можно чего-то добиться. М. Д. Вы считаетесь небедным регионом. Процветающий комбинат действительно подкармливает вас? В. Д. Театр находится на городском бюджете. Магнитогорский металлургический комбинат помогает проводить крупные акции, его дочернее предприятие оказывает ежемесячную помощь, но это не те суммы, которые решают нашу жизнь. Поэтому стараемся находить внутренние резервы, постоянно работаем с бюджетами других уровней — федеральным и областным, не забываем и о системе грантов. Сейчас многие территории переходят на казначейскую систему исполнения бюджета. Мы в ней уже почти три года. М. Д. И что? В. Д. Полный, я бы даже сказал, тотальный контроль. Все внебюджетные счета закрыты, даже спонсорский. Чтобы что-то проплатить, нужно собрать 7 виз на платежке. К сожалению, думаю, что это еще не конец. М. Д. Сколько премьер нужно выпускать в сезон, чтобы жить? В. Д. Четыре. М. Д. Труппа на контрактах? В. Д. Да. М. Д. И о чем самая большая головная боль? В. Д. Конечно, создание коллектива, способного на серьезный творческий процесс. В труппе 31 человек вместо 40. Хотя мы постоянно «подпитываемся» актерским отделением при Магнитогорской консерватории, которое мы создавали с Ахадовым. Было уже три выпуска. М. Д. Кто учит? В. Д. Виктор Львович Шрайман, до этого был Ахадов. На следующий год будет Пускепалис. Актеры идут не только к нам, а расходятся по разным театрам. Выпускники работают в Перми, Челябинске, Петербурге. Вторая головная боль, как у всякого директора, это, конечно, материальная база: здание старое, все сыпется, надо как-то создавать уют, приобретать оборудование. М. Д. Мы все делаем для того, чтобы как-то испытать счастье. Какие моменты за вашу театральную жизнь были счастливыми? В. Д. Когда испытываешь удовлетворение от сделанного. Но это редко. Чаще опустошенность. Наверное, это максимализм, но ничего с собой поделать не могу. М. Д. Кроме максимализма что еще характеризует вас? В. Д. Раньше это был авантюризм. Теперь расчетливый авантюризм. М. Д. А что радостнее театра? В. Д. Конечно, семья, дочка, которой 10 лет, поездки (объездил всю страну). М. Д. В разных областях советы директоров живут по-разному. В Челябинской области вы как-то объединяетесь? В. Д. К сожалению, мы отдалены, я езжу в Челябинск и Екатеринбург, но тут — сам по себе. А ведь так хочется иногда поплакать в жилетку коллеги. М. Д. Когда человек долго работает в театре, постепенно копится усталость и теряется смысл его существования. В чем он для вас и не утерян ли? В. Д. Периодически хочется хлопнуть дверью и уйти. Усталость — это состояние перманентное и накапливается регулярно, особенно когда количество вложенного труда оказывается неадекватно результату. М. Д. А выход? В. Д. Выход только один — взяться за новый проект. М. Д. У вас мирный театр? В. Д. Да, стабильный и дружный. Без войн. М.Д. В прошлом году вы уезжали в «Золотую маску» директором фестиваля Новая драма. Что это за опыт? В. Д. Опыт большой, и я с благодарностью вспоминаю это время. Я не рвал со своим театром, а использовал три годовых отпуска. В «Маске» накоплен громадный опыт множества людей, и знать его необходимо. Кое-что я уже применил в своей работе.Октябрь 2003 г.
Комментарии (0)