Cпектакль «Наваждение Катерины» втягивает тебя в воронку и испытывает тягучими «рапидными» ритмами тяжелого сна-наваждения. Здесь нет страстной купчихи Катерины Львовны Измайловой, а есть тоненькая девочка (Екатерина Соколова), зажигающая лампадку и, действительно, словно во сне совершающая все убийства. И говорит она замедленно (во сне мы обычно не можем бежать, ног не оторвать от земли, в речи Катерины такая же медлительность, слов не оторвать от какой-то неведомой внутренней почвы: слово дается свыше, а тут — могучая сила темного земного притяжения). Когда из ночи в ночь Сергей начинает ходить к Катерине, плясовая, под которую идет их роман, убыстрит ход, но движения персонажей не убыстрятся в такт музыке. Возникает сильный темпоритмический прием: музыка становится внутренним ритмом героев, а темп их жизни остается неизменно медленным. Так же лениво перекидывает Сергей ногу на балкон, так же спокойно зажигает Катерина свечу и откидывает руку на перила… Музыка — как сердце, которое учащенно стучит в момент волнения, когда ноги замедляют ход…
Греша перед Богом, страшно и бестрепетно греша, Катерина каждый раз зажигает лампаду — и это делает историю еще более жуткой, вязкой, глубоко отечественной, темной. Как будто заглядываешь в старый колодец, а там нет дна…
Это спектакль недо-людей, их недо-чувств, недо-веры и долгого зрительского после-чувствования.
Надо всем, вверху — маленькая икона Божьей матери, падающая ликом вниз, переворачивающаяся на мельничных крыльях всякий раз, когда Катерина совершает очередное убийство… Во втором акте (путь на каторгу) Богоматерь чуть видна наверху, но уже очень высоко: она оставила это пространство без себя, и оно обречено на холод безбожия.
Это очень внятный и, по сути, очень религиозный спектакль. Главная его мораль — не прелюбодействуй и не убий. И недаром А. Песегов назвал его «Наваждение…», а не «Леди Макбет…». Он не только начинается сценой венчания Катерины с Зиновием, когда за ее спиной тускло маячит чье-то лицо, она поворачивается — Сергей!.. Он тем же и заканчивается. Уже утопившись вместе с Сонеткой, медленно опустившись на реальное «дно» (в голубом квадрате сценического «аквариума» весь спектакль возникали сны Катерины, а в них — убиенные: то Борис Тимофеич, то Зиновий Борисович, теперь плавно движутся они с Сонеткой…), — Катерина снова оказывается перед венцом. И снова из темноты тускло выступает лицо, она оборачивается — Сергей! И непонятно — было ли, не было? Венчают, как известно, на вечную жизнь перед Богом. Может быть, все случившееся — наваждение, искушение, пришедшее в момент венчания, предостережение? Может быть, ей, Катерине, все только пригрезилось как вероятность? Или, напротив, завтра все начнется снова, как бесконечно повторяющаяся, по-разному аранжированная плясовая припевка, сопровождающая историю Катерины и Сергея?.. Тоскливая и лихая одновременно.
Было ли? Будет ли? Господь дает нравственный выбор, а уж дальше — мы сами: перевернется ли икона ликом вниз в тот момент, когда мы в очередной раз по заведенной привычке зажжем лампадку?..
Комментарии (0)