ХРОНИКА ЖИЗНИ ЖУРНАЛА

Из письма В. Э. Мейерхольда Б. В. Алперсу от 6 сентября 1913 года: «… в субботу в 8 вечера начинаются занятия в моей студии. Адрес: Мойка 63. Художественное бюро Н. Е. Добычиной»1.

7 октября 1913 года В. Н. Соловьеву: «Подано прошение градоначальнику о разрешении школы. Ищем временное пристанище для собраний до получения разрешения»2.

У редакции и Студии — общие адреса. Одни и те же «квартиросъемщики». Ответственный — Мейерхольд, «члены семьи» — В. Н. Соловьев, Ю. М. Бонди, К. А. Вогак, «временно проживающие»: актрисы В. П. Веригина и Л. Д. Блок, режиссер К. К. Тверской; А. В. Рыков и Г. Г. Фейгин, Б. В. Алперс и А. Л. Грипич3.

Следующий адрес: Троицкая 13, Зал Павловой4, здесь они проработали сезон, завершившийся блоковским спектаклем. Члены редакционной коллегии собирались в квартире № 8.

Свидетель Валентина Петровна Веригина:

«Однажды в середине зимы 1913 года мы шли из студии и очутились в Кавказском погребке. Мейерхольд и Соловьев затащили туда на шашлык Любовь Дмитриевну, Кузьмина-Караваева, Николая Павловича и меня5. Шашлык оказался неважным, вино — кисловатым, но зато настроение было прекрасное. Говорили о студии, о ее будущем, и Николай Павлович подал мысль издавать журнал, который отражал бы искания студии. <...> Сотрудники писали даром, обложка делалась даром. Редакция помещалась в квартире Мейерхольда6, подписываться на журнал заставляли прежде всего родственников. Журнал выходил в небольшом количестве экземпляров, в продажу поступало немного. В первый же вечер стали выдумывать название. Сразу решили, что это будет «Журнал Доктора Дапертутто» (псевдоним Мейерхольда), а на названии «Любовь к трем апельсинам» остановились окончательно только через несколько дней»7.

Приверженность К. Гоцци и его пьесе обнаружилась еще во время пребывания Мейерхольда в Париже. В июне 1913 года на русском концерте в пользу Тургеневской библиотеки он читал пролог этой сказки. В. П. Веригина вспоминала, как в конце марта 1913 года на квартире Мейерхольда состоялось чтение дивертисмента «Любовь к трем апельсинам», сочиненного Мейерхольдом, Соловьевым и Вогаком: «Собрались у Мейерхольда все более или менее близкие люди и в том числе А. Блок. <...> Ему не понравилось: «Я этого не понимаю». <...> Сценарий не произвел впечатления и на других слушателей. Даже тем, кто любил Гоцци, дивертисмент должен был показаться суховатым. Это произведение, написанное по Гоцци, никак не могло вдохновить современных актеров на блестящую импровизацию. Учености Вогака, влюбленности Мейерхольда в театральное зрелище и Соловьева — в прошлое оказалось недостаточно»8.

Зато их хватило на издание журнала, в первом номере которого и был напечатан дивертисмент. Номер, подаренный В. Э. Мейерхольдом С. С. Прокофьеву, был взят последним на пароход с обещанием почитать на палубе. В результате родилась опера «Любовь к трем апельсинам».

Членами редакционной коллегии поначалу значились Л. Д. Блок, В. П. Веригина, К. А. Вогак, Е. А. Зноско-Боровский, С. С. Игнатов, В. Н. Княжнин9, К. К. Кузьмин-Караваев. Редактором-издателем был В. Э. Мейерхольд. Автором обложки — Ю. М. Бонди. Постоянными сотрудниками считались Я. Н. Блох, К. М. Миклашевский, В. А. Пяст, В. Н. Соловьев, А. Н. Брянский10.

Состав редакционной коллегии более отражал воспоминания о вечере, проведенным в шашлычной, чем реальную расстановку сил в журнале. Во всяком случае, В. П. Веригина после паевого взноса, внесенного мужем, и активной пропаганды издания среди родственников и знакомых, отношения к нему более не имела. Любовь Дмитриевна Блок, также бывшая студийка актерского класса, выступала в качестве посредника между мужем, согласившимся заведовать поэтическим отделом, и журналом; с началом Первой мировой войны она покинула и студию и редакцию, чтобы целиком отдаться работе в госпиталях. Кузьмин-Караваев, более связанный со студией, чем с журналом, скоро был призван на фронт. Е. А. Зноско-Боровский, сотрудник журнала «Аполлон», присутствовал в редакции чисто номинально. Его участие ограничилось опубликованием пьесы «Обращенный принц» и рецензией на книгу К. Эрберга «Цель творчества». Реально печатались и работали в журнале В. Н. Соловьев, К. А. Вогак, А. В. Рыков, С. С. Игнатов, В. Н. Княжнин. И, конечно же, сам В. Э. Мейерхольд.

Троицкая 13, Театральная площадь 2, Армянский переулок 9, кв. 20 в Москве11 — самые ранние адреса редакции.

Первая книга вышла в январе. В феврале — вторая. 17 февраля 1914 года В. Э. Мейерхольд пишет Вячеславу Иванову, предлагая дать заметку о брюсовском «Протесилае», написать сразу о трех трагедиях, посвященных Лаодамии: Анненского, Сологуба, Брюсова. Просит стихи12. Публикация В. Иванова на страницах журнала не состоялась, но ориентация на круг поэтов-символистов очевидна.

30 марта 1914 года состоялся диспут в помещении Тенишевского училища, устроенный редакцией журнала «Любовь к трем апельсинам». Назывался он «Conference» и был третьим с начала года. Выступали на нем В. Н. Соловьев, К. А. Вогак, К. М. Миклашевский, Е. А. Зноско-Боровский, К. К. Кузьмин-Караваев, В. Э. Мейерхольд, В. П. Веригина. Темы: «Карло Гоцци, Аббат Кьяри и Карло Гольдони», «О театральных масках», «Об итальянском Возрождении и театре», «Об импровизации», «Об эмоциях в театре гротеска», «О фантастическом театре будущего».

7, 8, 9, 10, 11 апреля вечером и 8, 9 утром в амфитеатре Тенишевского училища показаны спектакли «Незнакомка» и «Балаганчик» А. Блока.

В. Э. Мейерхольд и художник спектакля Ю. М. Бонди настаивали, что вечер устроен не студией, а редакцией. Словно в доказательство, разбрасывали настоящие апельсины. Публика была довольна, но убедить ее в непричастности Студии к спектаклю не удалось.

В апреле 1914 года вышла третья книжка журнала. В мае 1914-го Мейерхольд просит В. Соловьева взять у Б. Алперса выручку за проданные номера, переслать в Париж и приобрести книгу Аполлинера, посвященную комедии дель арте, дать в августовском номере рецензию на нее. «Вообще, необходимо завести особый отдел библиографический13 исключительно для работ, связанных с commedia dellўarte. Книг современных о commedia dellўarte очень немного, и отдел можно поставить — как Вам кажется? — очень обстоятельно»14.

Летом того же года Мейерхольд просит Г. К. Лукомского, находящегося во Флоренции, «порыться в книгохранилищах», поискать материал по архитектонографии и сценографии театра, сделать снимки: «Меня интересует устройство сцены, особенно вид просцениумов староитальянских театров. Если найдутся описания, будьте добры списать»15. Просит зайти к Г. Крэгу и узнать, получил ли тот три первых номера журнала.

Первого сентября 1914 года приходит письмо М. Ф. Гнесина: «Что думаете Вы о Студии и о журнале? Я полагаю, откладывается то и другое, особенно журнаЛ. Теперь в ходу другие фрукты — гранаты, с которыми наши апельсины не гармонируют»16.

Осень 1914 года — подготовка к Первому Вечеру Студии, приглашение А. В. Рыкова быть художником, обида Ю. М. Бонди, объяснение с В. Э. Мейерхольдом и уход из студии всех четверых — Юрия, Сергея, Алексея и Наташи. Соавтор В. Э. Мейерхольда по статье «Балаган» и пьесе «Огонь», художник Териокских спектаклей и Блоковского вечера, автор первой мейерхольдовской прозодежды и первой обложки журнала Юрий Михайлович Бонди больше не появлялся на страницах «Любовь к трем апельсинам». Номера 6 и 7 за 1914 год еще вышли в его оформлении, номер 1—3 за 1915 — уже с обложкой А. Я. Головина.

Ответ М. Ф. Гнесину написан только 14 декабря 1914 года и отражает осложнившиеся отношения: «Я не извещал Вас об открытии потому, что Вы не благословляли нас на открытие ввиду войны. Я бежал от пессимистов. <...> А мы вот на будущей неделе журнал наш (книгу 4—5) выпускаем. Война — войной, а искусство — искусством»17.

Композитор, пытавшийся примирить Мейерхольда с Бонди, потерпел неудачу, лишившись ближайшего сотрудника по классу музыкального чтения, сразу после этого прекратившего существование. Вместо него возник класс К. А. Вогака, в котором занимались техникой стихосложения и прозаической речи. Группа В. Н. Соловьева, К. А. Вогака, А. В. Рыкова вышла победительницей в противостоянии семейству Бонди.

В номере 4—5 за 1914 год у редакции указывается сразу три новых адреса.

Студия переезжает на Бородинскую 6, где находилось Общество гражданских инженеров. Меняется и московский адрес. Теперь это Садовая, Земляной вал 31, квартира Сергея Сергеевича Игнатова, старого приятеля В. Э. Мейерхольда, ставшего московским представителем редакции. Мейерхольд переезжает на новую квартиру на Пятой Роте 28, кв. 8. Свидетель А. В. Рыков: «Это была скромная квартира из нескольких комнат. Из передней левая дверь вела в рабочий кабинет, обставленный очень просто: небольшой диван, полка с книгами, несколько стульев. Посередине комнаты — белый некрашеный стоЛ. Стены белые с тонкой золотой полоской наверху по карнизу. На стенах… наброски Судейкина к «Смерти Тентажиля»… Комната небольшая, 14—15 метров. В ней педантический порядок. Иногда переходили в другую комнату — столовую. Она была… больше первой. Окрашенная в синий цвет, со стульями красного дерева, круглым столом и роялем, она служила местом приема гостей. <...> «Синяя комната» Мейерхольда и ее атмосфера… воспроизведены… в спектакле по пьесе З. Гиппиус «Зеленое кольцо», поставленном в Александринском театре в сезоне 1915 года»18.

В феврале вышел № 6—7 в одной книге, в июне № 1—2-3 за 1915 год (также под одной обложкой).

Осенью редакция переезжает. Свидетель А. В. Рыков: «Общая работа в журнале в особенности активизировалась в связи с переходом редакции журнала осенью 1915 года в новое помещение, которое предложил Мейерхольду один из его товарищей по работе19. Оно находилось на шестом этаже дома на площади за Казанским собором20. Удобство его заключалось в полной изолированности от жилого помещения хозяина и в отдельном входе. Это давало возможность нам устраивать бесконечные заседания редакции, никого не беспокоя, выпивать несметное количество чая и решать все вопросы, касавшиеся как журнала, так и Студии. <...> Были случаи, когда и статьи писались там же. … В редакции на площади Казанского собора мы провели много вечеров, работая в маленькой комнатке с небольшим угловым диваном, полкой с книгами, двумя столами и шелестящими театральными афишами на стенах. Обыкновенно после окончания работы в студии и если Всеволод Эмильевич не был занят в театре, мы шли в редакцию, где и работали до десяти-одиннадцати вечера. По дороге иногда, когда у нас на это было время, мы заходили на часок в итальянский ресторанчик Франческо Тани на Екатерининском канале, где занимали отдельный кабинетик — каюту, с оберточной бумагой на столе вместо скатерти, и, под итальянско-французский разговор циркачей в общем зале с камином, говорили о своих делах… Там, у Тани, Мейерхольд читал мне и Соловьеву его знаменитый памфлет «У замочной скважины» по поводу спектакля Первой Студии «Сверчок на печи» — памфлет, вызвавший бурю возмущения всей газетной общественности, ориентировавшейся на Московский Художественный Театр»21.

Война отражалась и на работе студии, и на деятельности редколлегии. Пятый номер, планировавшийся на октябрь 1914 года и посвященный юбилею М. Ю. Лермонтова, вышел сдвоенным с № 4 с извинениями за задержку и изменение содержания. Причиной называлась война, призыв в армию сотрудников, официальный перенос юбилея до ее окончания. Постоянными сотрудниками журнала в 1914—1915 годах были В. Н. Соловьев, В. Н. Княжнин, Я. Н. Блох, К. А. Вогак, А. М. Брянский, С. С. Игнатов, К. М. Миклашевский.

В мае 1915 года Мейерхольд работал над статьей о пушкинском спектакле А. Н. Бенуа во МХТе. Первое ее название «Ученый трактат о белой магии, докторе ее Пушкине и неких лицедеях»22. 29 мая статья «Бенуа-режиссер» была завершена. Отношение к ней внутри редакции было сложным. Секретарь редакции Г. Г. Фейгин сформулировал его в письме к В. Э. Мейерхольду: «Статья Ваша, затрагивающая весьма важные вопросы и заключающая в себе целый ряд чрезвычайно ценных и волнующих нас мыслей… вылилась в недостаточно стройную форму. … Мы примиряемся с отсрочкой ее появления… чтобы она могла появиться в форме совершенной… Статья оказалась перегруженной цитатами, осложнившими Ваши собственные мысли, которые по значительности должны быть не просто рельефными, но и забивать цитируемый материал… фигура Бенуа и его фельетон заняли в Вашей статье несоответствующее место, заслонив спектакль Художественного театра. Приведение статьи в надлежащий вид… вопрос простой перегруппировки материала и… стилистической обработки, которая для Вас будет представлять небольшую работу… Наше обращение к Вам… продиктовано… отношением, не допускающим, чтобы Ваши враги могли принять мелкие шероховатости Вашей статьи за главное… Мы просим Вас простить нам, что мы… вторглись в сферу прерогатив, принадлежащих единственно Вам…»23.

Мейерхольд не простиЛ. Г. Г. Фейгин недоумевал: «Неужели же любить апельсинную идею и любить В. Э. можно только в формах льстивого царедворца и нельзя в форме нелицеприятного друга?»24

Строенный номер (№ 1—2-3) за 1915 год включал две статьи В. Э. Мейерхольда «Сверчок на печи, или У замочной скважины» и «Бенуа-режиссер», обе под псевдонимом доктор Дапертутто.

Оправдались прогнозы секретаря редакции Г. Г. Фейгина о перерастании журнального конфликта в студийный. В. Э. Мейерхольд принял приглашение Б. Н. Пронина сотрудничать в «Привале комедиантов». Он нуждался в сценической площадке для экспериментов. Наряду со студийцами в «Шарфе Коломбины» оказались заняты профессионалы. Началось расслоение студии. Работы В. Н. Соловьева оказались под угрозой срыва из-за войны и занятости мужской части труппы в «Шарфе Коломбины». Произошел раскол, часть студии вместе с В. Н. Соловьевым, К. А. Вогаком и А. В. Рыковым ушла. «Обозрение театров» 30 апреля 1916 года опубликовало их протест: «В виду того, что многие газетные рецензии о премьере «Привала комедиантов» сообщали, что спектакль был поставлен силами «Студии» г. Мейерхольда, нижеподписавшиеся считают своим долгом указать, что незадолго до открытия «Привала комедиантов» прекратилось сотрудничество с В. Э. Мейерхольдом подавляющей части сотрудников «Студии», а также двух (из трех) ее руководителей». Мейерхольд в «зимней книге» 1916 года торопился сообщить, что «1 марта занятия студии прерываются до осени… В составе студии ВЛ. Н. Соловьев не состоит»25.

Учитывая участие в студии, редакции и «Привале» одних и тех же людей и роковую роль последнего в жизни первых, дадим описание А. В. Рыкова: «Подвал… уже перестраивался архитектором Фоминым. Три зала: один будет расписывать С. Судейкин, другой — Александр Яковлев, третий — Григорьев. <...> Сцена столь же низкая, как и подвал, но наверху квартира, которая также войдет в систему театра. <...> … Учитывается и прошлогодний успех Студии и журнала, и мода на Гоцци и Гофмана. Недаром театральный зал предложено назвать именем Гоцци, а Судейкин уже сделал копию портрета Гофмана. <...> … В «Зале Гоцци» росписи не было: зал темно-синий, почти черный, с лепными украшениями из папье-маше, с зеркалами и канделябрами старого темного золота. В проемах окон были расписанные Судейкиным панно, … они были съемные, на холсте, … найдя покупателя, художник снимал панно и заменял его новым26. … По-настоящему интересен был второй зал, расписанный Александром Яковлевым, зал «Звездочет» (первое название театра, замененное потом на «Привал комедиантов»). Зал был решен в манере фресок кватроченто, с условной перспективой, характерной для Пьетро де ля Франческа. Живопись изображала город с поднимающейся к потолку башней Звездочета. Снизу, по улицам города, проходила процессия комедиантов. Впереди, стоя с лирой на колеснице, запряженной единорогом, ехал Аполлон. Эта часть фрески, поворачивающаяся процессия, находилась уже на левой стороне зала. Справа, по сторонам арки, ведущей в «Зал Гоцци», стояли по бокам Панталон и Арлекин. <...> Основные тональности зала — синий (небо), желтый (охра разных степеней), коричневый (от жженой сиены до черного). Все было написано самим Яковлевым с помощником-маляром. Арка слева вела в задний, ресторанный заЛ. На темно-красном фоне были нарисованы фигуры современных кавалеров и дам, иногда очень рискованные по ракурсам. Григорьев тоже писал сам, а когда писал, никого к себе не пускал, тем более что нередко ставил у себя модель для проверки. В глубине зала находился огромный камин, в который можно было входить и оттуда смотреть на сцену: все залы и арки были расположены по одной оси. В первом, театральном зале было небольшое количество кресел: красное дерево и парча, во втором и третьем залах стояли столики, покрытые яркими народными платками. Посуда тоже была старинная кузнецовская, с чашками, расписанными цветами, листьями и золотом»27.

Подготовка «летнего номера» за 1916 год велась Яковом Ноевичем Блохом. В это время в редакции прочное положение начинают занимать молодые филологи, видимо, приглашенные им: двоюродные братья Виктор28 и Мирон Жирмунские29, Константин Мочульский30. В 1916 году в первой «зимней книге» впервые появляется фамилия Жирмунских. Мирон — автор статьи «Стойкий принц» П. Кальдерона на сцене Александринского театра», Виктор — «Комедии чистой радости» («Кот в сапогах» Л. Тика, 1797). В книге «летней», в № 2—3 за 1916 год Виктор Жирмунский печатается дважды со статьями «Карло Гоцци — политик или художник?» и ««Стойкий принц» Кальдерона на сцене Александринского театра», продолжая тему, начатую его братом в № 1 за тот же год. В этом же номере впервые появляется имя К. Мочульского, автора статьи «Техника комического у Гоцци».

3 февраля 1916 года В. Э. Мейерхольд пишет А. А. Блоку: «Дорогой Александр Александрович, мы очень хотим сохранить отдел стихов в нашем журнале и очень признательны Вам за Вашу готовность по-прежнему редактировать этот отдел, несмотря на Ваше отношение к направлению нашего журнала, которое представляется Вам уклоном в сторону театральной археологии. Поэтому очень прошу Вас обращаться к поэтам (хотя бы при случае) за стихами для нашего журнала и все-таки не теряем надежды, дорогой Александр Александрович, что и Вы найдете что-нибудь у себя для нас. Наш журнал не преследует каких-нибудь реконструкционных задач; он только разрабатывает некоторые вопросы, связанные с проблемами формы в искусстве театра. Этим и объясняется тот теоретизм, который ставит Вас как бы в некоторое несогласие с нами»31.

Журнал переживает тяжелые времена. В. Э. Мейерхольд мечется в поисках мецената. Предполагается некто В. А. Сухарев. Доктор Дапертутто через С. С. Игнатова хлопочет, чтобы ему скорее были доставлены все номера, «особенно № 1 за 1914 год», объясняющий, «почему именно так называется журнал»32.

В письме к директору издательства «Центрифуга» С. П. Боброву от 27 декабря 1916 года журнал упоминается последний раз, в контексте, перекидывающем мостик к В. Э. Мейерхольду двадцатых годов: «Милостивый государь, если Вы уже получили кн. 2—3 журнала «Любовь к трем апельсинам» и если Вы уже видели на стр. 159 объявление о «Центрифуге», — быть может, вы найдете возможным подарить нам один из экземпляров Аксенова «Елизаветинцы»33. Речь идет об И. А. Аксенове, переводчике «Великодушного рогоносца» Ф. Кромеллинка — спектакля, ставшего манифестом Мейерхольда 1920-х годов, будущем авторе одной из статей сборника «Театральный Октябрь», заведующем литературной частью Театра имени Мейерхольда.

Издание журнала держалось на энтузиазме сотрудников. Те немногие средства, которые удавалось получить от продажи, шли на типографские расходы. Гонораров никому не платили. Во время войны сильно подорожала бумага и повысились типографские расходы. Мейерхольд искал спонсоров. Найти их не удалось, и журнал прекратил свое существование.

Примечания

1. Мейерхольд В. Э. Переписка. 1896—1939. М., 1976. С. 158.

Алперс Борис Владимирович (1894—1976) — историк театра, критик, театральный педагог. В юности посещал студию Мейерхольда, с которым познакомился в Териоках летом 1912.

Студия была создана Мейерхольдом совместно с Соловьевым и Гнесиным.

Добычина Надежда Евсеевна (1884—1949) — известная галерейщица 1910-х годов. Ее Художественное бюро располагалось на углу Марсова поля и Мойки в здании, выстроенном в XVIII веке архитектором Адамини.

2. Мейерхольд В. Э. Переписка. 1896—1939. С. 158.

Соловьев Владимир Николаевич (1887—1941) — режиссер, педагог, историк театра, рецензент. Один из руководителей Студии.

3. Бонди Юрий Михайлович (1889—1926) — один из основателей советского театра для детей. Художник мейерхольдовских спектаклей «Поклонение кресту», «Виновны-невиновны» (Товарищество артистов, художников, писателей и музыкантов, Териоки, 1912), «Незнакомка» и «Балаганчик» (Тенишевское училище, 1914). Автор первой мейерхольдовской прозодежды и первой обложки журнала «Любовь к трем апельсинам». Один из руководителей Студии и журнала на первом этапе их существования.

Вогак Константин Андреевич, даты жизни неизвестны. Сотрудник журнала и один из руководителей Студии.

Веригина Валентина Петровна (1882—1974) — актриса, участница спектаклей Студии на Поварской, Театра В. Ф. Комиссаржевской, Товарищества в Териоках, студийка «актерского класса».

Блок Любовь Дмитриевна (1881—1939) — урожденная Менделеева, по сцене Басаргина. Студийка «актерского класса». Жена поэта. Впоследствии историк балета.

Константин Константинович Кузьмин-Караваев (Тверской) (1890—1944) — актер, режиссер, педагог, театральный рецензент. Участник Териокского товарищества, Студии на Троицкой и Бородинской. Один из основателей Лиговского театра, Театра новой драмы, руководитель Кукольного театра марионеток, в 1929—1935 годах — главный режиссер БДТ. Погиб в годы сталинских репрессий.

Рыков Александр Викторович (1892—1966) — известный театральный художник 1920—1950-х годов. Оформлял Первый Вечер Студии. В редакции исполнял функции «выпускающего».

Фейгин Григорий Герасимович (? -1917) — участник Студии. Секретарь редакции. Погиб во время Первой мировой войны в одной из ударных атак «батальонов смерти».

Грипич Алексей Львович (1891—1983) — режиссер, руководитель театров Новой драмы, Пролеткульта, Революции. Студиец. Один из учеников В. Э. Мейерхольда.

4. Здесь ныне работает Детский музыкальный театр «Зазеркалье», а прежде находился Ленинградский Дом художественной самодеятельности.

5. Любовь Дмитриевна — Л. Д. Блок. Николай Павлович Бычков — инженер, актер-любитель, муж Веригиной.

6. По адресу: Театральная пл. 2, кв. 18.

7. Веригина В. П. Студия на Троицкой // Веригина В. П. Воспоминания. Л., 1974. С. 200—201.

8. Там же. С.194.

9. Зноско-Боровский Евгений Александрович (1884—1954) — драматург, автор пьесы «Обращенный принц», поставленной на сцене театра Дома интермедий Вс. Мейерхольдом. Секретарь журнала «Аполлон». Критик. Шахматист. ЭмигрироваЛ. Автор книги «Русский театр начала XX века» (Прага, 1924).

Игнатов Сергей Сергеевич (1887—1959) — искусствовед, хранитель гравюр Российского Исторического музея, историк театра, автор книги «Э. Т. А. Гофман. Личность и творчество», 1914 г., учебника «История западноевропейского театра нового времени», 1940 г. Старый приятель В. Э. Мейерхольда, в письмах которого фигурирует как «Путик». С 1914 г. московский представитель редакции журнала «Любовь к трем апельсинам». Его адрес указывается на книгах как редакционный.

Княжнин Владимир Николаевич (Ивойлов) (1883—1942) — поэт, литературовед. Журнальный псевдоним — «Зерефер». Автор и постоянный ведущий рубрики «Hoffmaniana» журнала «Любовь к трем апельсинам».

10. Блох Яков Ноевич (1892—1968) — литературовед, переводчик, издатель. Эмигрировал в Берлин, где продолжал руководить издательством «Петрополис». Увлекался комедией дель арте. Определял политику журнала второй половины его существования.

Миклашевский Константин Михайлович (1866—1944) — актер, режиссер, драматург, историк театра. Участник Териокского товарищества. Автор книги «La Commedia dell,arte, или Театр Итальянских Комедиантов XVI, XVII, XVIII столетий» (Пб., 1917).

Пяст Владимир Алексеевич (Пестовский) (1886—1940) — поэт, переводчик.

Брянский Александр Михайлович (Попов) (1888—1942) — историк русского театра, один из авторов журнала. Работал в области источниковедения и библиографии русского театра. Автор книг «В. Н. Давыдов», «А. Е. Мартынов», материала «Русские театральные воспоминания и записки». В журнале опубликована его статья «Русский Арлекин» об известном русском комике Ожогине (1914, № 6—7). Театровед.

11. Московский адрес С. С. Игнатова.

12. Мейерхольд В. Э. Переписка. С. 162.

13. Библиографический раздел создан не был, но статьи К. Вогака, К. Миклашевского, В. Соловьева, Я. Блоха содержали богатейший материал по истории вопроса и литературе.

14. Мейерхольд В. Э. Переписка. С. 163.

15. Там же. С. 169.

16. Там же. C. 170.

17. Там же. С. 172.

18. Рыков А. В. Мои встречи с Мейерхольдом // Художник и зрелище. М., 1990. С. 309—310.

19. Имеется в виду Н. В. Петров. До этого (зимой 1914—1915 года) все собрания и заседания редколлегии проводились на квартире В. Э. Мейерхольда.

20. В 1970—1990-е годы в этой квартире жила театральная художница С. М. Юнович.

21. Рыков А. В. Указ. соч. С. 313—314.

22. См. письмо Г. Г. Фейгина от 23 мая 1915 г. ЦГАЛИ, ф. 998.

23. Цит. по: В спорах о театре. СПб., 1992. С. 130—131.

24. Там же. С. 134.

25. Там же. С. 135.

26. Четыре панно из этой серии воспроизведены в журнале «Аполлон» (1917. № 8—10. С. 22, 23, 26, 27).

27. Рыков А. В. Указ. соч. С. 321—322, 324—325.

28. Жирмунский Виктор Максимович (1891—1971) — известный литературовед, автор трудов по русской и зарубежной литературе, поэтике, стихосложению, фольклору. Академик. К моменту появления в редакции журнала был автором книги «Немецкий романтизм и современная мистика», писал труд «Религиозное отречение в истории немецкого романтизма». Учился в России и Германии. Один из адептов сравнительного литературоведения. Был среди организаторов и теоретиков ОПОЯЗа. В 1920-е работал в Институте истории искусств. Затем — в университете, руководил кафедрой зарубежной литературы, в 1949 уволен, восстановлен после смерти Сталина.

29. Жирмунский (Малкиель) Мирон. Отчество неизвестно. Двоюродный брат В. М. Жирмунского. Эмигрировал в Португалию, где был известен как крупнейший специалист в области романской литературы. Погиб в 1970-е, попав под машину.

30. Мочульский Константин Васильевич (1892—1948) — литературовед. Эмигрировал сначала в Болгарию, потом жил во Франции, трудился в Сорбонне. Автор многочисленных книг.

31. Мейерхольд В. Э. Переписка. C. 178.

32. Там же. С. 184—185.

33. Там же. С. 186.